Читать онлайн «Заборы и окна: Хроники антиглобализационного движения». Страница 34

Отсюда и идея Всемирного социального форума: АТТАС рассматривала конференцию как шанс свести вместе лучшие умы, работающие над альтернативами неолиберальной экономической политики – включая не только новые системы налогообложения, но и все прочее, – от культурного землепользования до демократии с участием масс, от кооперативного производства до независимых СМИ. Из этого процесса обмена информацией, полагала АТТАС, и родится «общая повестка дня».

Результатом встречи стало нечто гораздо более сложное – столько же хаоса, сколько согласия, столько же разногласия, сколько единства. Та коалиция сил, которую часто помещают под знамена антиглобализации, начала в Порто Алегре преобразовываться в движение за демократию. На самом Всемирном социальном форуме и, что еще важней, в связи со следующим раундом переговоров Всемирной торговой организации и обсуждением Зоны свободной торговли американских государств движению пришлось столкнуться с изъянами собственной, внутренней демократии и задаться трудными вопросами о том, как в нем принимаются решения.

Одной из трудностей было отсутствие у организаторов представления о возможном количестве участников «Давоса активистов». Атила Роке, координатор Ibase, бразильского института формирования политики и член организационного комитета, рассказывает, что на протяжении месяцев они планировали встречу двух тысяч человек. И вдруг десять тысяч, а на отдельных мероприятиях и еще больше, представителей тысячи группировок из 120 стран. Большинство из этих делегатов не имели представления о том, куда направляются, что это – модель ООН? Гигантский диспут-семинар? Политический съезд активистов? Тусовка?

Результатом стал странный гибрид всего названного плюс – по крайней мере, на церемонии открытия – немного от ресторанного шоу в стиле Лас-Вегаса. В первый день форума, когда отзвучали выступления и мы покричали приветствия в честь окончания «конца истории», свет в зале погас, и на двух гигантских экранах стали высвечиваться сцены нищеты в favelas Рио. На сцене появился строй перебирающих ногами танцоров с опущенными головами. Постепенно фотографии на экране становились более обнадеживающими, а люди на сцене принялись бегать, размахивая орудиями своей борьбы – молотками, пилами, кирпичами, топорами, книгами, ручками, клавиатурами компьютеров, просто кулаками. В финальной сцене беременная женщина сеяла семена – семена, сказали нам, другого мира.

В этом коробило не столько то, что этот специфический жанр утопическо-социалистического танца не ставился на сцене с 1930-х годов, времен федерального проекта искусств в рамках Управления развития общественных работ (Works Progress Administration) Нового курса президента Рузвельта, сколько то, что здесь использовали такую новейшую концертную технику – совершенную акустическую систему, профессиональное освещение, наушники с синхронным переводом на четыре языка. Нам, всем 10 тысячам, раздали мешочки с семенами, чтобы мы взяли их домой и там посеяли. Эдакое сочетание социалистического реализма с бродвейским мюзиклом «Кошки».

Форум изобиловал такими наслоениями подпольных идей вперемешку с характерным для бразильской культуры поклонением знаменитостям: усатые местные политики в сопровождении своих блестящих жен в белых платьях с голыми спинами запанибрата с президентом Бразильского движения безземельных крестьян, в активе которого сокрушенные ограждения и самовольно занятые бесхозные земли. Какая-то старушка из аргентинской организации «Матери Плаза де Майо» в белой шали с вышитым на ней именем ее без вести пропавшего ребенка рядом с бразильским футболистом, обожаемым настолько, что его присутствие подвигнуло нескольких закоренелых политиканов отрывать куски своей одежды и просить автографы. А Жозе Бове не мог и шагу ступить без кордона телохранителей, ограждавших его от папарацци.

Каждый вечер конференция перемещалась на открытый амфитеатр, где выступали музыканты со всего мира, в том числе Quartera Patria, одна из кубинских групп, которую прославил документальный фильм Уйма Уэндерса The Buena Vista Social Club. Вообще все кубинское шло здесь на ура. Стоило только выступающему упомянуть о существовании этого островного государства, как зал взрывался скандированием «Куба! Куба! Куба!». Надо сказать, что скандирование вообще шло здесь на ура, и не только в честь Кубы, но и в честь почетного президента рабочей партии Луиса Иньясио («Лулы») да Сильва («Лула! Лула!»). Жозе Бове удостоился собственного скандирования – «Оле, оле, Бове, Бове» – это пели, как поют гимн перед началом футбольного матча.

Но кое-что на Всемирном социальном форуме на ура не шло, и это были Соединенные Штаты. Каждый день проходили акции протеста против «плана Колумбия» – стены смерти между Соединенными Штатами и Мексикой и против объявленной президентом Джорджем Бушем приостановки иностранной помощи со стороны новой администрации тем группам, которые предоставляют информацию об абортах. На семинарах и лекциях много говорилось об американском империализме, о засилии английского языка. Реальных граждан США заметно было не много. AFL-CIO (Американская федерация труда и Конгресс производственных профсоюзов) был едва представлен (президент Джон Суини был в Давосе), а от Национальной организации женщин не было никого. Даже Ноам Чомски, сказавший, что форум «предоставляет беспримерные возможности собрать вместе народные силы», прислал лишь свои извинения.

Организация «Общественный гражданин» (Public Citizen) прислала двоих, но ее звезда, Лори Баллах, была в Давосе.[32]

«Где же американцы?» – спрашивали люди в очередях за кофе и в интернет-залах. Теорий было много. Кто-то винил СМИ: американская пресса мероприятие не освещала. Из полутора тысяч аккредитованных журналистов американцев было, может быть, десять, из них половина из Independent Media Centers. Кто-то винил Буша: форум проходил через неделю после его инаугурации, то есть большая часть американских активистов была занята протестами против украденных выборов и о поездке в Бразилию даже не думала. Кто-то винил французов: многие американские группировки даже не знали о мероприятии, вероятно, потому, что международные коммуникации осуществляла АТТАС, которой, по признанию Кристофа Агитона, нужны «более крепкие связи с англосаксонским миром».

Большинство, впрочем, винило самих американцев. «Отчасти это просто отражение американского местничества», – сказал Питер Маркузе, профессор градостроительства из Колумбийского университета, один из докладчиков на форуме. История знакомая: если что-то происходит не в США, если не по-английски, если организовано не американскими группировками, то это не может быть чем-то таким уж важным – и уж во всяком случае, второй серией Битвы за Сиэтл.

В прошлом году обозреватель New York Times Томас Фридман писал из Давоса: «Каждый год на Всемирном экономическом форуме есть какая-нибудь звезда или выделяющаяся тема» – (точка).соm, азиатский кризис. В прошлом году, согласно Фридману, звездой Давоса был Сиэтл. В Порто Алегре тоже была своя звезда; ею, несомненно, была демократия: что с нею сталось? Как заполучить ее обратно? И почему ее не так уж много внутри самой конференции?

На семинарах и в секциях глобализацию определяли как массовое перемещение благосостояния и знаний из общественной сферы в частную – посредством патентования жизни и семян, приватизации воды и концентрированного владения сельскохозяйственными землями. В Бразилии эти разговоры представлялись не шокирующими новыми откровениями доселе неслыханного явления под названием «глобализация», как это часто бывает на Западе, а частью не останавливавшегося, начавшегося более пяти веков назад процесса колонизации, централизации и потери самоопределения.

Эта позднейшая стадия рыночной интеграции означает, что власть и принятие решений теперь перепоручаются тем, кто расположен еще дальше от мест, где ощущаются последствия этих решений. Одновременно все более тяжелое финансовое бремя возлагается на города и поселки. Реальная власть перешла с местного уровня на штатный, со штатного на национальный, с национального на интернациональный, и так до тех пор, пока представительная демократия не станет голосованием каждые столько-то лет за политиков, которые используют данный им мандат для передачи национальной власти ВТО и МВФ.

Для выхода из этого глобального кризиса представительной демократии наш форум пытался наметить возможные альтернативы, но вскоре оказался в замешательстве перед несколькими принципиальными вопросами. Пытается ли это движение представить свой собственный, более человечный бренд глобализации, с налогообложением глобальных финансов, с большей демократией и прозрачностью в международном управлении? Или это движение против централизации и делегирования власти, в принципе, столь же недоброжелательное к левой, трафаретной на все случаи жизни идеологии, как и к алгоритму «Мак-Правительства», замешанного на форумах типа Давосского? Кричать приветствия самой возможности другого мира – это, конечно, здорово, но является ли целью конкретный другой мир, уже существующий в воображении, или, как выражаются запатисты, «мир с возможностью многих миров в нем»?