Читать онлайн «Этика и материалистическое понимание истории». Страница 12

«Философы только различно объясняли мир», — говорит Маркс, — «всё дело же состоит в том, чтобы изменить его».

Итак, способность самостоятельного движения и способность познавания связаны нераздельно друг с другом, как орудия в борьбе за существование. Одна развивалась вместе с другой, и по мере того, как возрастает в организме значение этих средств борьбы, уменьшается значение других, более первичных, которые теперь нужны менее, как, например, плодовитость организма и его живучесть. С другой же стороны, по мере того, как уменьшается значение этих первоначальных средств, должно расти для борьбы за существование значение двух других указанных факторов, и самая эта борьба должна способствовать их большему развитию.

Но произвольное движение и познание сами по себе вовсе ещё не составляют орудия, достаточного для борьбы за существование. Что пользы мне в этой борьбе от самых сильных мускулов, гибких суставов, на что мне самые острые чувства и огромный ум, если я не ощущаю в себе стремления употребить их для своего сохранения, если для меня безразличны и не вызывают никакого движения вид пищи и сознание опасности? Произвольное движение и познавательная способность делаются орудием в борьбе за существование лишь в том случае, если вместе с ними проявляется стремление к самосохранению организма, которое приводит к тому, что всякое важное для существования организма познание тотчас порождает желание исполнения необходимых для его существования движений, а этим вызывает и самые движения.

Произвольное движение и познавательная способность бесполезны для существования индивида при отсутствии инстинкта самосохранения, так же как, с другой стороны, этот последний сам является бесцельным при отсутствии обоих указанных факторов. Все они теснейшим образом связаны между собой, взаимно обусловливают друг друга и срослись один с другим. Инстинкт самосохранения является самым первичным и самым необходимым из всех животных инстинктов. Без него не мог бы ни один, сколько-нибудь одарённый произвольным движением и познавательной способностью животный вид сохраниться даже на короткое время. Он управляет всей жизнью животного. То же самое общественное развитие, которое предоставляет культивирование познавательной способности одним классам, а практического движения — другим, и которое в первых порождает перевес чистого «духа» над грубой «материей», заходит в изолировании познавательной способности иногда очень далеко, так что последняя от пренебрежения практикой, служащей сохранению жизни, переходит к пренебрежению самой жизнью. Но этот род «познания» ещё нигде не мог преодолеть инстинкта самосохранения и остановить действие практики, служащей сохранению жизни. Если иной случай самоубийства и может быть обоснован философски, то при всяком практическом акте отрицания жизни, в конце концов, наталкиваются, как на причину, на болезнь или отчаянное общественное положение, но не на философское учение. Одним философствованием нельзя победить инстинкт самосохранения.

Но даже этот самый первичный и наиболее распространённый из всех инстинктов, которые воспитала борьба за существование, остаётся не единственным. Он служит только сохранению индивидуума. Но как бы долго этот последний ни мог просуществовать, он должен погибнуть, не оставляя следов своей индивидуальности, раз он не размножается. Сохранятся в борьбе за существование только те роды организмов, которые оставляют потомство.

У растений и низших животных размножение является процессом, совершенно не требующим ни произвольного движения, ни познавательной способности. Но это изменяется, как только размножение становится у животных половым; тут уже участвуют два индивида, которые должны соединиться, чтобы или класть яйца и семя в одном и том же месте, находящемся вне тела, или же вводить семя в организм индивида, носящего яйца. Это требует желания, стремления находить друг друга и соединяться. Без желания не может совершаться половое размножение; чем сильнее оно в благоприятные для размножения моменты, тем скорее последнее произойдёт, тем благоприятнее будут расчёты на появление потомства, на сохранение вида. Напротив, расчёты на это невелики для тех индивидов и видов, у которых слабо развит инстинкт размножения. Поэтому, естественный подбор должен при помощи борьбы за существование развивать и постоянно усиливать в животном мире на определённой ступени его развития ясно выраженный инстинкт размножения.

Но одного инстинкта размножения не всегда достаточно для получения многочисленного потомства. Мы уже видели, что по мере того, как произвольное движение и познавательная способность растут, число зародышей, которых создаёт индивид, так же, как и его живучесть, имеют тенденцию уменьшаться. С другой стороны, чем больше разделение труда, чем сложнее организм, тем длиннее промежуток времени, требующийся для его развития и роста. Если даже часть этого времени проводится в материнском теле, то это всё же имеет свой предел. Уже из-за недостаточности места это тело не в состоянии носить в себе организм, равный по величине взрослому. Оно должно выделить из себя молодой организм задолго до того, как он достигнет этой стадии. Но молодое животное позже всего достигает способности произвольного движения и познавания, которая по большей части ещё очень слабо развита к тому моменту, когда животное покидает спасительное убежище в яйце или материнской утробе. Само снесённое матерью яйцо совершенно лишено возможности двигаться или познавать. Поэтому, забота о потомстве становится важной функцией матери: укрывание и защита яиц и детёнышей, кормление последних и т. д. Как инстинкт самосохранения, так и любовь к потомству, именно материнская любовь в животном мире, развивается как необходимое средство для того, чтобы на известной высоте развития обеспечить дальнейшее существование видов.

С инстинктом индивидуального самосохранения эти инстинкты не имеют ничего общего; они часто приходят в столкновение с ним и могут быть настолько сильны, что побеждают его совсем. Ясно, что при прочих равных условиях, те индивиды и виды имеют прежде всего надежду на размножение и передачу по наследству своих свойств и инстинктов, в которых инстинкт самосохранения не может вредить инстинктам размножения и охранения потомства.

Борьба за существование наряду с инстинктами, свойственными высшим животным, развивает в некоторых видах животных ещё другие, особенные, обусловленные характером их образа жизни инстинкты, как, например, стремление к переселениям, которое впрочем мы не будем сейчас рассматривать. Здесь нас интересует только один род инстинктов, имеющий огромное значение для нашего предмета: именно, социальные инстинкты.

Совместная жизнь больших масс одинаковых организмов представляет явление, которое мы можем открыть уже у самых ничтожных организмов, у микробов. Это объясняется простым фактом размножения. Раз организмы не обладают произвольным движением, то потомство, естественно, собирается вокруг своих родителей, если только движения внешнего мира, течение воды, ветра и прочее, не уносят зародышей с собой. Как известно, яблоко падает недалеко от яблони, и если оно не съедается и попадает на плодотворную почву, то из его семян вырастают молодые деревца, которые образуют общество для старого. Но и у животных с произвольным движением случается часто, что молодые животные остаются вместе со старыми, если внешние обстоятельства не подадут повода удалиться от них. Скученная жизнь индивидов одного и того же вида, самая первобытная форма общественного существования, является также самой первоначальной формой и жизни вообще. Разъединение организмов, имеющих общее происхождение, является лишь позднейшим актом.

Это разъединение может иметь самые различные причины. Ближайшей и наиболее действительной является недостаток в пропитании. Каждая местность может доставлять только определённое количество пищи. Если какой-нибудь род животных размножается до таких размеров, что средств пропитания в данной местности становится недостаточно, то излишек должен или умереть с голоду, или же выселиться. Количество организмов того же вида, живущих в данной местности, не может, следовательно, превышать определённого числа.

Но существуют известные роды животных, для которых изолирование и разделение на индивиды и пары, живущие обособленно друг от друга, представляет выгоду в борьбе за существование. Так, например, это выгодно для различных видов кошачьей породы, которые подстерегают добычу и ловят её внезапно одним прыжком. Этот способ добывания пищи был бы очень труден для них и может быть даже невозможен, если бы они кочевали целыми стадами. Первый же прыжок одной из них к добыче лишил бы всех других её. Для волков же, которые нападают на добычу не вдруг, но затравливают её до смерти, напротив, является выгодным соединение в стада; один волк гонит зверя к другому, и этот перерезывает ему дорогу. Кошка же и гоняется за добычей успешнее всего одна.