Читать онлайн «Краткий курс...». Страница 3

Страх Запада перед “исламским фундаментализмом” проистекает из неосознаваемых паразитических вожделений “интеллек­ту­альной элиты”, как, впрочем, и любой иной демонически мыслящей толпы.

Фундаментальное кораническое предписание в отношении хозяйственной и финансовой деятельности общества есть категорический запрет ростовщичества и уведомление о проклятии Богом всех тех, кто этому запрету не последует.

В современных условиях под это проклятие попадают, как минимум, банкиры и все живущие доходами с рынка “ценных” бумаг, а, как максимум, и все, кто представляет другим физическим и юридическим лицам свои свободные финансы для разнообразного финансового паразитизма.

Страх перед возрождением “Сталинизма” на территориях бывших социалистических стран имеет ту же причину. Сталинизм в экономике — это произвол целесообразности, определяемый истинной нравственностью и культурой мышления персонала Госплана и тех, кто выдвигает требования к разрабатываемым планам и утверждает план в качестве Государственного Закона.

Оставляя пока в стороне этические аспекты ростовщичества и игр на рынке “ценных” бумаг и прочих спекулятивных рынках, можно понять, что для Госплановского управления они просто помеха (поскольку способны отклонить процессы финансового и продуктообмена от режима, предписанного Государственным планом) и непроизводительная растрата трудовых ресурсов общества.

Но жизнь общества имеет нравственную обусловленность, поэтому морали и этике истинного паразитизма для подавления совести паразитов необходимо убедительное оправдание. Этой цели и служит блеф о способности рынка к саморегуляции производства и разпределения продукции и услуг в соответствии с общественными потребностями. Искусственное насаждение этого блефа в культуре — следствие того, что графоманство и проституция в науке способны представить, как объективную предопределённость любую мерзость и снять тем самым моральную ответственность с “сильных” мира сего. Экономическая наука — только часть социологии, поэтому естественно, что апофеоз такого рода лжи и глупости находим в “обобщающей” историю и социологию «теории пассионарности» Л.Н.Гумилёва:

«... тут мы встречаемся с детерминированным явлением природы, за которое человек моральной ответственности не несёт, даже если при этом гибнут прекрасная девственная природа и великолепная чужая культура. Грустно, конечно, но что делать?» (Цитата из его работы “Этногенез и биосфера Земли”).

Это высказывание характеризует истинную нравственность Л.Н.Гумилёва и всех тех, кто приемлет его в качестве “гуру”.

Ответ на вопрос «что делать?» может быть только один: изменить концепцию, на основе которой строится саморегуляция жизни общества, его хозяйственная деятельность и государственное управление. Библейская концепция себя исчерпала полностью; марксизм был не альтернативой ей, а попыткой придать ей новые формы для завершения глобальной агрессии методом “куль­тур­ного сотрудничества” при сохранении прежней паразитической сущности социальной “элиты” по отношению к рабочему “быд­лу”: отсюда концлагеря, повторяющие древнее рабовладение. То обстоятельство, что в них, в конце концов, в основном стала попадать “интеллектуальная элита”, — воздаяние ей за самомнение при реальной её недееспособности.

Беда «теории пассионарности» Л.Н.Гумилёва в не-Различении ею культурных, т.е. социально обусловленных, и физиологических, т.е. биосферно обусловленных, процессов в жизни региональных цивилизаций.

Поведенческие реакции любой системы на воздействие внешней среды строятся на основе информационного обеспечения, свойственного каждой из них. Это положение справедливо по отношению и к живым организмам. В животном мире информационное обеспечение поведения наука называет, во-первых, инстинктами и безусловными рефлексами, которые предопределены генетически для каждого из видов; и, во-вторых, условными рефлексами, в которых отражен индивидуальный опыт живого организма по адаптации к среде обитания, и который не наследуется генетически при смене поколений.

Чем выше организованность биологического вида, тем больше доля и абсолютный объём генетически ненаследуемой информации в составе информационного обеспечения поведения его особей.

У наиболее высокоорганизованных видов генетически передаваемая программа развития его особей предопределяет “детство”. В течение “детства” родители и/либо старшие поколения в целом формируют в подрастающем поколении генетически непередаваемые условные рефлексы, отражающие опыт старших поколений.

Человек Разумный как биологический вид при таком взгляде отличается от животного мира, прежде всего тем, что благодаря устной речи, изобразительному искусству, письменности каждому входящему в жизнь поколению доступен для освоения не только опыт и жизненные навыки живущих взрослых поколений, но в той или иной степени — зафиксированные культурой опыт и жизненные навыки ушедших из жизни поколений.

В таком видении информационное состояние общества можно определить: на уровне биосферной обусловленности — генетически передаваемая от прошлых поколений информация всех в нём живущих; на уровне социальной обусловленности — генетически непередаваемая информация, хранимая памятью живущих, а также зафиксированная на порожденных обществом материальных носителях информации, т.е. в памятниках культуры, находящихся в употреблении хотя бы у одного из людей.

В настоящем контексте, культура — вся генетически ненаследуемая информация, хранимая обществом и передающаяся от поколения к поколению на основе социальной организации.

Информационное состояние общества — это состояние информа­ци­онного обеспечения его поведения, обусловленное биологически и социально (культура) каждым новым поколением. При этом генетически обусловлен потенциал освоения культурного наследия предков и его дальнейшего преобразования каждым новым поколением.

Жизнь общества — это процесс обновления его информационного состояния, протекающий и на уровне физиологии, и на уровне культуры общества. В нём на уровне биосферной обусловленности при смене поколений в генеалогических линиях обновляются комбинации генокодов, т.е. генотипы множества живущих особей вида Человек Разумный. На уровне социальной обусловленности идёт процесс обновления прикладного теоретического знания и навыков, вследствие которого новые технологии и технические решения вытесняют прежние решения того же самого назначения и в целом расширяется множество технологий и технических решений.

Можно говорить о скорости процесса информационного обновления на уровне биосферной обусловленности и на уровне социальной обусловленности.

В качестве меры скорости на уровне биосферной обусловленности можно взять среднестатистический возраст родителей при рождении у них первого ребенка; либо продолжительность активной, т.е. трудовой жизни; либо время, в течение которого происходит 50 %-ное (или иное статистически стандартное) обновление популяции и т.п. Но все эти величины взаимно связаны статистически и границы их изменения биологически предопределены нормальной генетикой вида.

На уровне социальной обусловленности в качестве меры скорости процесса можно избрать время изменения каких-либо параметров культуры. Например, культурологи часто вспоминают про­должительность времени, в течение которого происходит удвоение объёма научно-технической информации. Но поскольку информационная емкость общества ограничена, а цивилизация основана на производстве, то более показательно избрать время “мораль­ного” старения и смерти техники и технологий и статистику, построенную на множестве социально значимых технологий и технических решений, определяющих культуру производства.

В принципе, любой процесс, поддающийся периодизации, может быть избран в качестве эталона-измерителя времени. Соответственно, историческое время можно измерять в единицах астрономически обусловленного времени, как это принято в наши дни; можно — в продолжительности царствований, как это показано в Библии, и что до сих пор сохранилось в Японии, т.е. на основе биологической обусловленности; можно и на основе социально обусловленного эталона.

В любом случае астрономический эталон, биологический эталон и социальный эталон времени могут быть соотнесены друг с другом. Можно проследить, как изменялось это соотношение в историческом развитии Западной цивилизации.

Во времена, когда было оглашено Второзаконие, социально значимое множество технологий и технических решений не обновлялось веками. В наши дни социально значимое множество технологий и технических решений обновляется быстрее, чем раз в десять-пятнадцать лет. То есть изменилось соотношение эталонных частот биологического и социального времени: