Читать онлайн «Новый Макиавелли». Страница 81

Если, после Ирака и Афганистана, Штатам светит очередной длительный период изоляционизма, то Британия и подобные ей государства первыми понесут от этого потери. Больше ни одно государство не может соперничать с США ни мощью, ни техническими преимуществами. Китай и Индия, со своим растущим потенциалом, конечно, в своих регионах до некоторой степени заполняют вакуум, оставленный Штатами; но Европе-то придется иметь дело с ближайшими соседями, в том числе с Восточной Европой, странами бывшего СССР и Северной Африки. И такое соседство требует от нас укрепления обороны и развития боеспособности ЕС до уровня, никогда прежде не виданного.

Если перевернуть сентенцию Карла фон Клаузевица с ног на голову, дипломатия предстанет не чем иным, как продолжением войны бескровными методами[213]; и действительно, мы, будучи у власти, львиную долю времени потратили не на ведение войн, а на попытки их предотвратить. В конфликтах в Индии и Пакистане, в Африке и особенно на Ближнем Востоке мы применяли (не всегда успешно) метод бесконечных переговоров, оправдавший себя в Северной Ирландии.

Нельзя сказать, что израильтяне всегда принимали предлагаемую нами помощь. Во время первых визитов в Иерусалим оба, Робин Кук и Джек Стро, подвергались процедуре, традиционно применяемой израильским главой администрации к британским министрам иностранных дел. Глава администрации во время прогулки высокого гостя по городу устраивает этакую «подставу», иными словами, вгоняет министра в краску, с тем чтоб в другой раз министр всячески избегал ситуаций, могущих вызвать чувство стыда. С главами правительства израильтяне, конечно, деликатнее обходятся; впрочем, Ариэль Шарон не упускал случая продемонстрировать Тони собственное покровительственное снисхождение. Когда бы Тони ни прилетел в Иерусалим, Шарон встречал его фразой: «Как мило с вашей стороны посетить нас и потратить время на наши проблемы, при том что у вас дома и своих проблем хватает». Тони продолжал упорные попытки заставить «старый бульдозер» действовать в наших интересах; мы до сих пор не поймем, влияли хоть как-то на Израиль или не влияли. Во всяком случае, сейчас, похоже, имеет место ситуация, когда израильские лидеры не могут приехать в Лондон без опасения быть привлеченными к суду. Однажды Джек Стро поделился следующим соображением: а не записать ли Шарона сотрудником Израильского посольства, а то, не дай Бог, арестуют его прямо во время визита.

На лидеров стран Ближневосточного региона мы влияли главным образом через американцев, а не напрямую, как в случае с израильтянами или палестинцами. Не добившись толку с Клинтоном и видя, что Кэмп-Дэвидские соглашения не работают, Тони предпринял несколько попыток убедить Буша в том, что участие в мирном урегулировании на Ближнем Востоке — его, Буша, почти миссия. Ох и трудно же это было. По мнению Буша, Клинтон на Ближнем Востоке потерял и время, и политический капитал, и повторять Клинтонову ошибку Буш не собирался. Вдобавок не верил ни в чистоту помыслов Арафата, ни в его намерение довести начатое до конца и потому решил выждать, пока Арафата уберут со сцены, и только потом браться за дело всерьез. Пожалуй, Арафата Буш действительно раскусил, ведь Арафат известен как вечный переговорщик. С другой стороны, это был харизматичный правитель; он мог предать и свой народ, и арабов в целом, если бы захотел. К слову, так же отзывались об Иане Пейсли в связи с его действиями в Северной Ирландии. У Арафата сия способность была обусловлена биографией, но отчасти, как в случае с Пейсли, и тем обстоятельством, что согласия на сделку от него не ожидали. После смерти Арафата ситуация усугубилась. Раскол на палестинской половине означал, что лидеры ФАТХа консенсуса не достигнут — из страха быть обойденными организацией ХАМАС. Палестинское правительство ослабело до потери остатков уверенности в том, что сумеет заключить мирный договор — ведь он неизбежно повлек бы какой-никакой компромисс. В 2006 году организация ХАMAC выиграла выборы в Палестине; мы попытались убедить американцев в необходимости более мягкого подхода, который позволил бы нам действовать не только посредством кнута, но и посредством пряника и работать с коалиционным правительством ФАТХа и ХАМАСа. К сожалению, американцы не вняли.

Буш, даром что никогда не мог уразуметь, почему Тони так носится с урегулированием конфликта на Ближнем Востоке, обещал помочь нам, потому что мы поддержали его в ситуации с Ираком. Мы всячески умасливали Буша, чтобы открыл нам свой план до, а не после введения войск, и добились-таки обнародования соглашения между двумя странами. 26 марта 2003 года Буш сообщил Тони, что намерен устроить Ближнему Востоку хорошую встряску, потратить свой политический капитал, оставшийся после вторжения в Ирак, на урегулирование конфликта. А план — слабоват, можно бы и на большее замахнуться. Новая Мадридская конференция[214] в самый раз была бы. Короче, Буш пообещал приостановить появление новых израильских поселений на западном берегу Иордана. Сразу после вторжения приехав на саммит, который мы назначили в североирландском городке Хиллсборо (единственном месте на Британских островах, где можно было не бояться многочисленной антивоенной демонстрации), Буш заявил о своем намерении присвоить ближневосточному конфликту первую степень важности. На пресс-конференции после заседания он обещал посвятить этой проблеме столько же времени и сил, сколько Тони посвятил достижению мира в Северной Ирландии. А в частном порядке выразил желание назначить на Ближнем Востоке специального представителя и провести в Лондоне конференцию, аналогичную Мадридской. Впрочем, специального представителя Буш так и не назначил, даром что мы без устали напоминали ему об этом обещании.

В США мои друзья-демократы называли меня наивным человеком — еще бы, поверил, будто Буш станет добиваться мира на Ближнем Востоке — ему это надо? Сам же я считал, что такое намерение у Буша было, только он его не смог осуществить.

По мере того как премьерский срок Тони подходил к концу, все настойчивее звучали наши прогнозы о важной роли, уготованной ему на Ближнем Востоке. Бушу идея нравилась; он даже задал риторический вопрос: сможет ли Тони вести прямой диалог с организацией ХАМАС — дескать, нам, американцам, это не удалось. Я заикнулся о том, что на Санкт-Петербургском саммите Большой восьмерки (2006) Тони мог бы выполнять обязанности Джоша Болтена, главы администрации Буша. После саммита телеканалы вовсю крутили сюжетец с пресловутым «Эй, Блэр!»; на самом деле обращение было частью разговора, в ходе которого Тони убеждал Буша в необходимости посетить регион по поводу войны в Ливане, начавшейся, когда мы были на саммите, и постараться установить мир. К сожалению, ничего из этого не вышло.

А с нейтральной полосой в Ливане Тони просто влип. На саммите Большой восьмерки он вслух прочел текст, предположительно могущий заслужить одобрение французов, русских и американцев. После этого Тони уже не хотел публично призывать к прекращению огня, и не потому, что его устраивало кровопролитие, а потому, что для него реальное завершение войны было актуальнее озвучивания популярных идей. Наше влияние на израильтян, даже если бы имело место, еще не означало завершения ливано-израильского конфликта. В итоге Тони подвергся жесткой критике в Британии и в одночасье потерял поддержку своей партии. Американцы же, не дав ему разрешения посетить регион, не дали заодно и возможности сыграть роль в скорейшем урегулировании конфликта.

Мудрый премьер всегда предпочитает практические миротворческие действия роли декларанта внешней политики; сложность в том, чтобы соблюсти баланс между необходимостью показать соотечественникам и всему миру наличие у себя нравственных принципов — и опасностью угодить в немилость к одной из сторон конфликта, каковая немилость проистекает из твоего публичного выступления.

Ближе к концу 2006 года Конди Райс вспомнила о возможной роли Тони на Ближнем Востоке. Позвонила мне, осведомилась, интересно ли это будет Тони по уходе из Номера 10, и если интересно, то как к этой идее отнесется новый премьер, Гордон Браун. Джон Олдердайс, спикер Ассамблеи Северной Ирландии, задал пророческий вопрос: способен ли Тони стать Джорджем Митчеллом Ближневосточного миротворческого процесса. Олдердайс, конечно, имел в виду роль Митчелла в мирных переговорах в Северной Ирландии (Митчелл председательствовал в международной комиссии) и, видимо, позабыл, что Митчелл при администрации Обамы уже взял на себя роль посланника на Ближнем Востоке. Потребовалось несколько месяцев переговоров, чтобы связать «ближневосточный квартет» обещанием сделать Тони посланником; это удалось за считанные дни до его ухода с премьерского поста.

Человеку неискушенному может показаться, будто разрешить конфликт вроде палестино-израильского — как делать нечего. Гордон, например, убеждал Тони, что вся проблема — в экономике; дескать, наладилось бы у палестинцев с экономикой, так и с политикой сразу бы нормализовалось. Гордон даже отправил Эда Боллса в Ближневосточный регион, чтоб «налаживал». Спору нет, Палестина нуждается в экономической поддержке, но проблемы такая поддержка не решит. Политические и оборонные аспекты никто не отменял, охотники же до безболезненных урегулирований просто закрывают глаза на действительно сложные вопросы.