Читать онлайн «Новый Макиавелли». Страница 3

Не осталось свидетельств, что Макиавелли слышал о Мартине Лютере и Реформации, однако поистине поразителен следующий факт: он писал о «монашеской грызне» именно в этот период времени. Определенно его труды были сочтены опасными католической церковью и запрещены папой в 1559 году.

Особенно ошибаются относительно Макиавелли британцы — отчасти ошибки обусловлены манерой подачи его трудов в Британии. Очень возможно, что британские мыслители XVI века впервые узнали об его идеях не из трактата «Государь», а из работы Инносана Жентильи[4] против Макиавелли. Жентильи был гугенот в изгнании; «Государя» он подал в карикатурном виде — как прославление безнравственности. Само слово «макиавеллист» впервые появилось в английских словарях в 1569 году и имело следующее толкование: «особа, в управлении государством либо в иных аспектах практикующая двуличие». Термин так и остался в словарях, даром что историки и философы изредка предпринимали ненавязчивые попытки убедить людей взглянуть на идеи Макиавелли под другим углом. «Макиавелли» стал этаким театральным персонажем, символом расчетливого злодея или плута в пьесах Кристофера Марло и Уильяма Шекспира; само это имя ассоциировалось с интригами, кознями, манипулированием и беспринципностью. Даже сегодня, желая оскорбить политика или советника, политический обозреватель награждает соответствующую персону эпитетом «макиавеллист».

На самом деле единственная задача, которую ставил перед собой Макиавелли в трактате «Государь», — это дать правителю хороший совет, как получить в свое распоряжение государство и как удержать его. Макиавелли рассказывает о разных видах государств и самых эффективных способах управления ими. Он перечисляет качества, требуемые от государя, и советует, как укрепить власть. По выражению Исайи Берлина, Макиавелли верил, что существует такая вещь, как искусство управления, и что это искусство необходимо государю для достижения целей и для свершений. Трактат «Государь» пестрит полезными максимами, наставлениями, практическими рекомендациями, историческими параллелями и общими правилами, которые необходимо соблюдать государю. Вот эти правила: следует возбуждать страх, а не ненависть, ибо ненависть в конце концов уничтожит ненавидимого; жаловать и даровать следует самому, а черную работу перекладывать на других, чтобы на них сыпались и обвинения; благие дела, кои в любом случае правитель свершил бы, надобно преподносить как особые милости; если требуются крутые меры, не стоит их рекламировать, иначе враги уничтожат государя прежде, чем он уничтожит их; если необходимо учинить нечто неприятное и жестокое, да учинит государь сие в один прием, а не растягивает на несколько этапов; мудрый правитель должен обладать одновременно мужеством и хитростью; и т.п. Основной принцип Макиавелли без обиняков изложил в главе XV трактата «Государь»:

«Теперь остается рассмотреть, как государь должен вести себя по отношению к подданным и союзникам. Зная, что об этом писали многие, я опасаюсь, как бы меня не сочли самонадеянным за то, что, избрав тот же предмет, в толковании его я более всего расхожусь с другими. Но, имея намерение написать нечто полезное для людей понимающих, я предпочел следовать правде не воображаемой, а действительной — в отличие от тех многих, кто изобразил республики и государства, каких в действительности никто не знавал и не видывал. Ибо расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру»[5].

Макиавелли до сих пор интересен именно благодаря неприкрытому реализму. Ведь даже сейчас мы весьма склонны жить мифами; однако, если попробовать управлять государством, опираясь на мифы, всем начинаниям гарантирован провал. Помню, на Даунинг-стрит меня ужасно раздражали мифы, распространяемые о кабинетском правлении[6] в сравнении с «диванным правлением», о предполагаемой нехватке парламентской ответственности и о роли искажения информации. Если верить в эти мифы и действовать согласно им, будущие правительства не выживут. Цель моей книги отчасти — «вколоть» дозу реализма и честности любителям поговорить о системе правления, «какой в действительности никто не знавал и не видывал».

Макиавелли упирает на человеческую природу; подобно Шекспиру, он говорит о вечных истинах и делает обобщения на основе наблюдений за своими современниками, каковые наблюдения запараллеливает с примерами из далекого прошлого. Позволю себе вновь процитировать Исайю Берлина: по мнению Макиавелли, «лучший способ получить информацию — внимательно наблюдать действительность и подбирать, пусть по крохам, мудрость, накопленную наблюдателями прошлых веков, особенно же — античного мира».

Макиавелли применял эмпирический подход; ему нравилось делать обобщения, исходя из своего читательского и личного опыта. Он вывел универсальный закон удержания власти и старался доказать его на примерах из итальянской жизни XV—XVI веков или из классиков античности. Его книга полна занятных историй о событиях, свидетелем которых он был или о которых узнал из первых рук; он умел приводить примеры к месту. Своему другу Франческо Веттори он писал: «Всякому, кто прочтет мой труд, будет ясно, что в течение пятнадцати лет, что я занимался темой государства, я не терял времени даром и не валял дурака». Макиавелли считал, что опыт позволяет ему проникнуть в глубины человеческой натуры и понять, каким образом натура влияет на лиц, облеченных властью, и на тех, кто власти подчиняется. А вот признание Джованни Баттисте Содерини, племяннику гонфалоньера: «Судьба явила мне столь многие и столь разнообразные впечатления, что я редко теперь удивляюсь и редко признаю, что не смаковал — в процессе ли чтения или наблюдений — как сами человеческие поступки, так и способы их содеяния». Макиавелли бывал достаточно опрометчив, чтобы пересказывать третьим лицам анекдоты из своей государственной службы. Например, он цитирует отца Луку, духовника императора Максимилиана, человека прямого и скорого на критику своего государя; уж конечно, отец Лука никак не ожидал, что его критические замечания появятся в печатном виде.

Римская республика и историки, писавшие о ней, вызывали особенный восторг Макиавелли; они стали темой «Рассуждений о первой декаде Тита Ливия». Макиавелли полагал, что из прошлого можно извлечь важные уроки: «кто желает предсказывать будущее, должен учитывать прошлое, ибо все человеческие деяния сходны, пусть и свершены в разные эпохи». В письме о трактате «Государь» Макиавелли говорит о себе: «я ступил в царские палаты прошлых веков, дабы вопросить владык об их деяниях и донести до современников их ответы». История дает ключ к пониманию настоящего и будущего: «если сравнить настоящее с отдаленным прошлым, сразу видно, что все государства и все народы были одержимы теми же самыми желаниями и теми же самыми страстями, что и мы. Таким образом, усердное изучение прошлого позволяет провидеть будущее любого государства и в случае надобности применить те же средства, что применяли древние; или, буде таковых не найдется, изобрести новые, руководствуясь сходностью событий. Однако поскольку правители не придают должного значения такому изучению, поскольку прочитанное остается непонятым, а если суть и понятна, то практического применения ей все же нет, правители во все времена испытывают одинаковые трудности».

Макиавелли посвятил «Государя» новому правителю Флоренции — Лоренцо Медичи, внуку Лоренцо Великолепного. Предисловие к сему труду отдает тщательно продуманным (и окупившим себя) самоуничижением: «Я же, вознамерившись засвидетельствовать мою преданность Вашей светлости, не нашел среди того, чем владею, ничего более дорогого и более ценного, нежели познания мои в том, что касается деяний великих людей, приобретенные мною многолетним опытом в делах настоящих и непрестанным изучением дел минувших. Положив много времени и усердия на обдумывание того, что я успел узнать, я заключил свои размышления в небольшом труде, который посылаю в дар Вашей Светлости».

Реализм Макиавелли стоил ему репутации: игнорирование им традиционного пиетета снискало ему славу человека безнравственного. Макиавелли отнюдь не считал, что в управлении государством надлежит придерживаться норм морали — ведь люди по природе своей дурны. Мудрый государь просто не должен зацикливаться на благочестивом поведении, ибо тот, кто желает «исповедовать добро во всех случаях жизни», «неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру. Из чего следует, что государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности»[7]. Задолго до Томаса Гоббса Макиавелли высказывает гоббсовские взгляды на человеческую природу и советует государям учиться играть на слабостях и дурных чертах изначально дурных людей, дабы оставаться у власти: «люди столь глупы, что живут лишь сиюминутными нуждами, а значит, всякий, кто захочет обмануть их, без труда отыщет достаточно доверчивых простофиль». Лишь придерживаясь такой точки зрения, можно было восхищаться Чезаре Борджиа — а Макиавелли восхищался этим кровожадным, изворотливым правителем Романьи. В основе восхищения лежало отличие Чезаре Борджиа от старого благодетеля Макиавелли — Содерини; ибо Чезаре был коварен, безнравственен и достаточно умен, чтобы играть на человеческих слабостях с целью оставаться правителем и приумножать свои владения.