Читать онлайн «Кризисное обществоведение. Часть 2». Страница 48

В этой связи серьезной проблемой для общества становится проблема борьбы с уклонениями молодежи от призыва на воинскую службу. Так, например, осенью 1992 г. из каждых 100 подлежащих призыву молодых людей в армию было призвано в среднем 20-22 человека. Многие из призывников просто не явились на призывные пункты…

В процессе демилитаризации общества устранены многие ценные элементы системы подготовки молодежи к армейской службе. Во многих вузах были закрыты военные кафедры. Из школьных программ исключена начальная военная подготовка. По существу разрушена система героико-патриотического воспитания молодежи… Если в 1989 г. свыше 60% призывников приходили в войска с определенной воинской специальностью, полученной через организации ДОСААФ, то в 1992 г. их число уменьшилось в два раза… В воинские коллективы вливается все больше молодых людей, усвоивших нормы преступного мира. Своим привычкам они стремятся следовать и в армии, что не может не сказываться на нравственно-психологическом климате…

Опросы показывают, что в обществе происходят глубинные процессы переоценки нравственных ценностей воинской службы, особенно среди гражданской молодежи. Воинская служба перестает быть символом мужества, доблести и славы, осознанной необходимостью для каждого гражданина.

Общественное мнение все более терпимо относится к фактам уклонений от исполнения конституционного долга. Предпринимаются попытки оправдать какими-то политическими мотивами либо “неимоверными” трудностями армейского быта такие образцы поведения, которые во все времена и у всех народов считались недостойными: трусость, дезертирство, предательство и т. д.

Негативное воздействие на общественное сознание оказывает деятельность некоторых средств массовой информации. Предпринимаемые попытки нападок на военную историю, передергивание фактов, очернительство подрывают авторитет Вооруженных сил в глазах народа. В результате размываются ценности армейской службы. Лишь каждый пятый из числа опрошенных призывников считает ее делом государственной важности…

Падение общей культуры, пренебрежительное отношение к нормам общественного поведения, правилам воинского этикета серьезно осложнили нравственно-психологический климат в воинских коллективах. Как итог, в войсках увеличилось количество случаев аморального поведения: бесчинств по отношению к местному населению, хулиганств и драк, хищений личного и государственного имущества. Возросла преступность среди всех категорий военнослужащих. В процессе реформирования Вооруженных сил практически оказалась разрушенной система нравственного стимулирования воинского труда» [161].

Как видим, ряд авторов обращают внимание на деградацию системы социальных норм, скреплявшую общность офицеров и вообще военных. Это соотносится не только с изменениями в самой армии, но и с созданным в стране общим хаосом в отношениях собственности в ходе приватизации. Н.Ф. Наумова и B.C. Сычева пишут:

«Социально-правовая незащищенность всех категорий военнослужащих в сочетании с правовой неопределенностью имущественных отношений в обществе ведут к резкому росту хищений, к формированию кланово-коррумпированной прослойки в офицерской среде» [103].

Возникновение «кланово-коррумпированной прослойки в офицерской среде», которая организует и покрывает хищения военного имущества (вплоть до оружия, включая боевую технику) — это свидетельство распада армии.

Наконец, тяжелую культурную травму нанесла программа радикального разрушения «культурного генотипа» советской армии. К этому радикализму побуждали опасения реформаторов, видевших в армии оплот советского консерватизма — опасения, не имевшие никаких оснований, поскольку офицерство СССР давно уже стало одним из отрядов интеллигенции, носителя демократических и либеральных идей. Была скоропалительно принята концепция отказа от воинской повинности набора солдат и матросов по призыву — с поэтапным переходом к контрактной армии. Это была имитационная концепция, которая не учитывала ни пространственных, ни экономических, ни культурных условий России, тем более кризисной России 1990-х годов. Эта иллюзорная концепция удивляет своей непроработанностью, даже если не говорить о ее фундаментальных несоответствиях. Реализация этой программы стала буксовать, в течение двадцати лет разлагая армию своей как будто нарочитой неадекватностью. Н.Ф. Наумова и B.C. Сычева пишут:

«Идет формирование утопического и, следовательно, психологически тупикового имиджа профессиональной армии как идеального антипода существующей» [103].

Важные признаки дезинтеграции общности военных под воздействием изменений в социокультурной матрице, на которой она была собрана и воспроизводилась в течение многих поколений, отмечает В.И. Чупров: «Игнорирование моральных стимулов чревато скорым разложением создаваемой профессиональной армии. Анализ мотивационной структуры показал, что у призывников получает распространение психология “наемника” Значительная их доля намерена заключить контракт на прохождение службы вне России, в том числе в армиях других государств (13,5%), в объединенных Вооруженных силах СНГ (5,6%), в казачьих формированиях (2,1 %) Характерно, что свыше 50% желали бы участвовать в военных действиях и готовы служить в любых условиях, только бы больше платили» [149].

Дезинтеграция общностей — от народа до конкретных профессиональных сообществ — предопределила глубину и продолжительность кризиса, создала ощущение его неизбывности и безвыходности. Отсюда и слабость государства, и отсутствие политики — нет для нее дееспособных субъектов. Кажется исчезло само социальное пространство. П. Бурдье писал, что социальное пространство это «ансамбль невидимых связей, тех самых, что формируют пространство позиций, внешних по отношению друг к другу, определенных одни через другие, по их близости, соседству или по дистанции между ними, а также по относительной позиции…». Но эти «невидимые связи» разорваны, а общественные позиции, «определенные одни через другие», стерты и смешаны. Даже Москва, островок благополучия и «политический котел» России, представляет собой хаотическое смешение установок. В.М. Соколов пишет (2003):

«Результаты общемосковского исследования… На вопрос: “Каких политических взглядов Вы придерживаетесь?” получены следующие ответы: либерально-демократических — 14%; социал-демократических — 14; коммунистических — 14; национально-патриотических — 9; 49% затруднились ответить» [127].

Целенаправленных действий по восстановлению связности прежних больших общностей в общероссийском масштабе пока что не предпринималось ни государством, ни мало-мальски организованными оппозиционными силами. Попытка власти превратить какие-то «поднятые» реформой социокультурные группы в системообразующее ядро «нового» народа успехом не увенчалась. Эту функцию не смогли взять на себя «новые русские» (буржуазия «из пробирки»), видимо, ядром общества и социальной базой власти не сможет стать и средний класс. Сама доктрина сборки этой гибридной общности еще остается очень сырой, разработка идеологии среднего класса ведется вяло. Попытка взять за основу этой идеологии классический либерализм была ошибкой, философия либерализма, выросшая из Просвещения, давно неадекватна нынешней реальности. Идея гибридизации остатков либерализма с православием и самодержавием также успеха не имела.

«Инсценировка» создания новых общностей путем имитации стиля оставшихся в прошлом сословных групп (типа дворян или казаков) идет с переменным успехом, но не может заменить структуру здорового общества, которая должна обладать динамичностью и разнообразием. Спонтанная консолидация асоциальных или антисоциальных общностей типа кришнаитов, фанатов или гопников — особая тема, чреватая рисками.

Анализ проблемы дезинтеграции социокультурных общностей, составление их изменчивой «карты», поиск альтернатив их сборки и укрепления — важнейшая задача кризисного обществоведения.

«Первый [этап] — “улучшение” (“оздоровление”, “очищение”) социализма, общественного строя, существовавшего до начала 1990-х… Рабочие не были инициаторами перестройки, но достаточно активно включились в движение: участвовали в развитии хозрасчета, в выборах руководителей в деятельности Советов трудовых коллективов (СТК). При этом действовали обычно в составе трудовых коллективов, организаций с представленностью разных социальных групп (не было необходимости выделяться, обособляться) и в рамках царившей “социалистической” идеологии… Важнейшим фактором их активности являлась сохранившаяся, хотя и официозная, идеология рабочего класса, декларировавшая высокий статус рабочих и предписывавшая «быть в первых рядах”…