Читать онлайн «Сталин и ГРУ». Страница 26

На основании всей имеющейся информации Берзин 12 июля 1929 года представил обстоятельный доклад заместителю начальника Штаба РККА Триандафилову. Анализируя обстановку в Маньчжурии, он писал, что события 10–11 июля, когда были высланы 43 высших служащих дороги, выключены железнодорожные телефоны, захвачен телеграф на станции Пограничная и в Харбине, отключены от работы все начальники служб, показывают, что дорога уже китайцами фактически захвачена. И дело не ограничилось только этими мероприятиями китайских властей. 10 июля были закрыты и опечатаны торгпредство, Госторг, Текстильсиндикат, Совторгфлот. Общий вывод доклада начальника Управления: «Очевидно, решено полностью ликвидировать всю нашу деятельность в Маньчжурии».

Чем была вызвана активизация китайских властей на КВЖД именно летом 29-го? Берзин писал в докладе, что основными предпосылками последних выступлений была «известная консолидация основных сил реакции в Китае». Отлично зная обстановку не только в Маньчжурии, но и в континентальном Китае, он правильно подметил, что отношения между Нанкином и Мукденом летом 29-го лучше, чем за весь предшествующий период, и договоренность между двумя режимами об агрессии в отношении дороги сомнений не вызывает. Свидание между Чан Кайши и Чжан Сюэляном в Пекине в начале июля, о котором стало известно военной разведке, подтверждало предположения Берзина. Учитывал он и стремление «молодых», то есть партии Чжан Сюэляна, укрепить свои позиции, получив в свое распоряжение такой лакомый кусок, как КВЖД, а также наступательные планы нанкинского правительства в направлении Внешней Монголии и похода на Синьцзян.

Берзин совершенно правильно высказал мнение, что политика мира и нежелание вооруженного обострения в Маньчжурии со стороны Советского Союза и отсутствие конкретных санкций в связи с рядом инцидентов, например налет на харбинское консульство, могут быть охарактеризованы как доказательство нашей слабости, а это, в свою очередь, приведет к новым налетам и инцидентам. В международных делах в конце 20-х уважали только сильного, и эту истину начальник разведки хорошо усвоил. Поэтому и предлагал поставить барьер китайским авантюрам, при переходе через который должен был последовать контрудар с нашей стороны и, конечно, при наличии у нас в этом регионе достаточных сил. В июле 29-го таких сил у нас там еще не было, и приходилось терпеть провокации, ограничиваясь дипломатическими демаршами.

Очень важным в докладе руководителя военной разведки являлся вывод о том, что новые правительства Японии и Англии, пришедшие летом 29-го в этих странах, не заинтересованы в развитии конфликта между маньчжурским правительством и СССР из-за КВЖД. По его мнению, главные причины насильственного захвата КВЖД следует искать не в политической линии японского, английского или американского империализма, а в условиях внутрикитайской обстановки. Этот вывод позволял военному руководству страны действовать более активно на Дальнем Востоке, не опасаясь дипломатических осложнений с крупнейшими капиталистическими странами. Дальнейшее развитие событий второй половины 1929 года показало, что прогноз Берзина был правильным. В выводах своего доклада начальник Управления отмечал, что фактическое изъятие у нас дороги и угроза официальной деятельности СССР на территории Маньчжурии требуют принятия необходимых мер дипломатического, экономического, а главное, как наиболее действенного, военного характера. Не уточняя меры дипломатического и экономического характера, как не входящие в компетенцию Управления, он предлагал из мер военного характера: демонстративное увеличение войск на границах Дальнего Востока, авиационные рейды над китайскими станциями Маньчжурия и Пограничная и немедленное назначение маневров войск СибВО на границах Маньчжурии.

17 июля Триандафилов и Берзин подписали разведывательную сводку, которая была отправлена командующему войсками СибВО и командирам 18-го и 19-го стрелковых корпусов. В сводке повторялись оценки обстановки в Маньчжурии, данные в докладе Берзина, и давалась агентурная информация о численности войск Мукденской армии. По данным Управления, полученным из Маньчжурии, во всех провинциях имелись 31 пехотная и 13 кавалерийских бригад общей численностью в 272 000 человек, имевших на вооружении 370 пулеметов и 180 орудий. Эти силы значительно превосходили численность 18-го и 19-го корпусов РККА. Но если наши корпуса в компактных группировках прикрывали Забайкалье и Приморье, то китайские войска были на огромных просторах разбросаны по всей Маньчжурии.

Вечером 19 июля из Москвы с пометками «Срочно, секретно» в Хабаровск командующему войсками округа и командирам корпусов была отправлена очередная разведывательная сводка о передвижении частей Мукденской армии. В сводке сообщалось, что четыре кавалерийские бригады движутся по Хухайской железной дороге в сторону Сахаляна (на берегу Амура, напротив Благовещенска), а две пехотные бригады перебрасываются в район пограничной станции Маньчжурия на западной ветке КВЖД. Продолжалось также формирование белогвардейского полка для действий в тылу наших войск в районах Благовещенска и Пограничной. В сводке отмечалось, что группировка мукденских войск на наших границах предположительно следующая: в районе Пограничной четыре пехотные бригады. В районе Маньчжурия — Хайлар две пехотные бригады и перебрасываются еще две бригады. На Сахалинском направлении одна пехотная бригада и перебрасываются четыре кавалерийские бригады. Это была наиболее полная сводка о концентрации частей Мукденской армии у дальневосточных границ Союза, подписанная Триандафиловым и Берзиным, и, очевидно, первая разведывательная сводка, посланная на самый «верх». Копии за подписью Берзина были разосланы Сталину, Ворошилову, Бубнову, Уншлихту, Каменеву, Ягоде и начальнику Штаба РККА.

Все последующие разведывательные сводки, подписанные Берзиным, также рассылались по этому списку. Обстановка обострялась, и он правильно считал, что высшее политическое и военное руководство страны должно было знать о том, что творится на дальневосточных границах страны. Он также хотел показать им, что Управление имеет необходимую и достоверную информацию и держит руку на пульсе событий. Наверняка было у него желание показать в выгодном свете работу Управления и доказать, что оно не зря получает огромные суммы в иностранной валюте. В преддверии борьбы за валютные ассигнования будущего 1930 финансового года такое напоминание о себе было нелишним. Берзин всегда заботился о том, чтобы доверенная ему военная разведка работала четко, продуктивно, получая максимум военной и политической информации.

Вот краткий мониторинг разведывательной информации всего за несколько дней, которую Берзин его помощник и крупнейший специалист по Китаю Никонов подписали и отправили по этим адресам. Сводка 20 июля. Подтверждаются сведения о переброске войск в Баргу (район Маньчжурии, примыкающий к Забайкалью и МНР). Туда же прибыл второй бронепоезд. Сводка 22 июля. Продолжается стягивание частей пехотных бригад в район Пограничной. Туда же из Харбина вышел бронепоезд. Устье Сунгари минировано китайцами. В Дайрене идет вербовка белых генералом Семеновым. Позиция Японии по-прежнему выжидательная. Сводка 24 июля. Получено сообщение, что Нанкин (правительство Чан Кайши) военной помощи в Маньчжурию не пошлет, и поэтому следует рассчитывать только на себя. Позиция Японии остается прежней. Никаких военных приготовлений ни в частях Квантунской армии, ни в метрополии не отмечается. Это была нормальная, повседневная работа начальника Управления — знакомиться каждый день с поступающей из Маньчжурии информацией, проверять, перепроверять и анализировать ее, подписывать разведывательные сводки. И так изо дня в день на протяжении нескольких месяцев до окончания конфликта на КВЖД. И это помимо основной работы — разработки новых разведывательных операций, подбора кадров для них, подготовки и отправки их за рубеж. Если добавить сюда анализ информации и действия разведки в европейских странах и на Ближнем Востоке, то работы хватало на полные сутки. Приходил он в Управление рано, а уходил поздно вечером. И в таком режиме — работа круглый год.

Внешняя Монголия, которая с 1921 года стала независимым государством, примыкала с запада к маньчжурскому району Барги и прикрывала операционное направление в обход КВЖД и Забайкальской железной дороги к Транссибирской магистрали. Это была безлесная, почти ненаселенная равнина с редким кочевым населением, без четко обозначенной границы, на которую не обращали внимания живущие по обе стороны монголы. Ни центральное правительство Китая, ни маньчжурское правительство не признавали независимость Внешней Монголии. Чан Кайши признал независимость МНР только в 1946 году. Поэтому концентрация мукденских войск на западной ветке КВЖД в Барге и в районе Хайлара создавала реальную угрозу вторжения маньчжурских войск на территорию Внешней Монголии.