Читать онлайн «Мыльный пузырь американского превосходства». Страница 8

Вторжение в Афганистан стало яркой демонстрацией вновь обретенной военной удали Соединенных Штатов. Со времени войны в Персидском заливе в 1991 году высокоточные бомбы стали еще точнее, а использование специальных сил давало значительное тактическое преимущество. Америка показала, что ее военная мощь велика как никогда. Тем не менее операция не принесла тех положительных результатов, которых можно было бы ожидать.

Во-первых, специальные силы так и не нашли бен Ладена. Это высвечивало одно из ограничений, с которыми имела дело Америка при ведении войны. Может, у нас и была вся мыслимая военная мощь, но мы не хотели нести потери. В результате поиски в значительной мере были возложены на местных полевых командиров, которые оказались ненадежными.[27] На начальном этапе в штурме разветвленной системы пещер Тора-Бора на афгано-пакистанской границе, где предположительно укрылся бен Ладен, участвовали только афганские вооруженные силы при американской авиационной поддержке. Американские сухопутные силы появились в регионе лишь на третий день сражения, когда выяснилось, что значительное число талибов и сторонников «Аль-Каиды» вырвались из кольца афганских вооруженных формирований или просто откупились от них. После того как позднее остатки талибов и сил «Аль-Каиды» были блокированы в долине Шахи-Кот, американские войска приняли куда более активное участие в операции «Анаконда». И все равно, большинству террористов удалось уйти.

А во-вторых, администрации Буша не удалось добиться мира. Это вполне можно было предвидеть, опираясь на балканский опыт, и действовать более успешно, чем в Боснии или Косово, однако администрации помешала ее инстинктивная антипатия к международному сотрудничеству и обещанная Джорджем У. Бушем во время избирательной кампании политика невмешательства в строительство государств.

Возможность для этого была. В Афганистане народ отчаянно нуждался в помощи, а различные агентства Организации Объединенных Наций имели там прочные позиции и множество местных работников. Международное сообщество было готово выделить значительные суммы на конференции стран-доноров. Задачу контроля администрирования этих фондов следовало возложить на ООН. Представителей этой организации с деньгами можно было бы направить в каждую деревню в сопровождении миротворческих сил для охраны. Их встретили бы с распростертыми объятиями. Они могли бы создавать местные административные органы от имени правительства Карзая, а полевые командиры потеряли бы влияние, поскольку не могут конкурировать в предоставлении услуг.[28]

У администрации Буша, однако, были совершенно другие идеи. Министерство обороны волновало не строительство государства, а охота на бен Ладена, и оно нуждалось в поддержке со стороны полевых командиров. Ему ни к чему были миротворцы ООН, бродящие за пределами Кабула и путающиеся под ногами вооруженных сил США и их мнимых афганских союзников. Я публично спрашивал Дональда Рамсфелда об этом на конференции в апреле 2002 года. Поначалу он отрицал свое нежелание видеть миротворцев ООН за пределами Кабула, однако позднее все же допустил, что ему не нравится идея продолжительной интернациональной миротворческой операции, подобной косовской. Рамсфелд настаивал на создании национальной армии и полиции.

Результаты налицо. Вместо яркой демонстрации возможностей, которые международная помощь открывает мусульманской стране, в глаза бросается чуть ли не полное отсутствие прогресса в регионе и исчезновение первоначального энтузиазма по поводу свержения «Талибана». Соединенные Штаты, хотя и с запозданием, все же выделяют миллиард долларов на восстановление Афганистана, но большинство обещаний, данных на конференции стран-доноров, так и остались невыполненными. Оказанию помощи мешает отсутствие безопасности и власть местных полевых командиров, которая все еще сильна. Через два года после начала американского вторжения Афганистан остается нестабильным, а «Талибан» поднимает голову среди пуштунов на юге страны. Говорят, что вторжение в Ирак отвлекло внимание от Афганистана, и это действительно так, но попытка восстановления последнего потерпела бы провал в любом случае из-за решения Рамсфелда не выпускать миротворцев ООН за пределы Кабула.

Теперь, когда ответственность перешла к НАТО, союзники могут отменить это решение, однако исторический момент для рождения нового Афганистана упущен. В 2002 году в Афганистане получено небывалое количество опиума, по оценкам оно достигает 3400 тонн.[29] Производство наркотиков – это как минимум половина экономики страны. Доход от наркотиков оценивается в 2,5 млрд долл., что сопоставимо с размером иностранной помощи, которая составляет около 2 млрд долл.[30] Трудно даже представить, что центральное правительство сможет установить контроль над полевыми командирами, занятыми наркоторговлей. Произвол со стороны полевых командиров в сочетании с тайной поддержкой по межплеменным каналам из Пакистана способствуют возрождению «Талибана».

Вторжение в Афганистан потребовало создания военных баз в близлежащих странах. Это имело двойственный эффект на политическую ситуацию в них.[31] Каждая из этих стран единственна в своем роде: со своей ли нефтью, другими полезными ископаемыми или без них она сама устанавливает и определяет внутренние условия. Вместе с тем для всех них характерна общая тенденция постепенной утраты тех свобод, которые они получили после распада Советского Союза. В регионе обычным делом является пожизненное президентство и зарождающаяся традиция передачи его по наследству. Усиление американского военного присутствия, конечно, несет с собой столь необходимое расширение финансовой и технической помощи, но все поступающие ресурсы привязываются к военному сотрудничеству, а не к политическим реформам.

Правительство США следит за тем, чтобы не сблизиться слишком сильно с репрессивными режимами, и в некоторых случаях оказывает сдерживающее влияние на местные правительства. Администрация Буша, например, надавила на Грузию, чтобы обеспечить свободу и справедливость предстоявших там выборов.[32] В целом же американское присутствие в регионе работает прежде всего на усиление репрессивных режимов, хотя и в определенных рамках, поскольку США могут попасть в неловкое положение, если режим, с которым они связаны, переступит границы допустимого.

Особое беспокойство вызывает Узбекистан. Президент Ислам Каримов безжалостно подавляет все исламские религиозно-политические выступления. Многие брошены за решетку только за то, что они носили бороду. Исламское движение Узбекистана – террористическая группа, тесно связанная с «Аль-Каидой», активно противостояла режиму в конце 90-х годов, однако большинство ее членов были уничтожены в Афганистане. Это позволило режиму пойти на послабления и разрешить Партии освобождения («Хизб ут-Тахрир»), не проповедующему насилие исламскому движению, действовать легально. Тем не менее президент Каримов не изменился и продолжает репрессии в отношении религиозных групп и отдельных верующих. Его действия не удержали Соединенные Штаты от создания военного союза с режимом.

Президент Пакистана Первез Мушарраф стал ближайшим союзником США, хотя его претензии на проведение демократических выборов не имели под собой почвы, а его способность участвовать в войне против терроризма весьма сомнительна. Мы уже обожглись на союзе с Саудовской Аравией, однако продолжаем подвергать себя такому же риску в Пакистане, поскольку Мушаррафу приходится постоянно лавировать между нашими требованиями и давлением со стороны воинствующих исламистов у себя дома.

Война против терроризма все же принесла некоторые выгоды. Взаимоотношения с Китаем заметно потеплели, что дает реформаторам определенные преимущества перед сторонниками жесткой линии. Улучшились отношения и с Россией: президент Буш встретился с президентом Владимиром Путиным, заглянул в его душу – и она ему понравилась. Все ли в ней хорошо, трудно сказать, поскольку душа у Путина настроена менее демократично, чем у Бориса Ельцина. Отношение Путина к прессе, его политика в Чечне и попытки вернуть власть государства над олигархами и региональными правительствами ставят под большой вопрос приверженность свободе и демократии, не говоря уже о принципах открытого общества.

Война против терроризма в итоге взяла верх над политическими и экономическими реформами и совершенно не помогла делу распространения демократии. Последнее достойно осуждения еще и потому, что продвижение демократии стало основным оправданием вторжения в Ирак.

Вторая иракская война особенно негативно сказалась на молодой демократии Турции. Управление страной находится в руках умеренной исламской Партии справедливости и развития. Эта партия действительно стремится сделать Турцию более открытой, способной стать членом Европейского союза. Этот редкий феномен заслуживает поддержки. Армия в стране могущественна и относится с недоверием к Партии справедливости и развития. Соединенные Штаты, активно добиваясь поддержки Турцией вторжения в Ирак, навязали правительству сделку, которая не могла найти поддержки большинства в парламенте. Сделка была отвергнута демократическим путем. Это стало серьезным препятствием для осуществления наших военных планов. Пол Вулфовиц, прибыв в Турцию, публично упрекнул генералов в недостаточном влиянии – действие, совершенно не способствующее укреплению демократии, и это в стране с богатой историей военных переворотов.[33]