Читать онлайн «СССР без Сталина: Путь к катастрофе». Страница 30

Первый гром прогремел в Грузии, где беспринципная хрущёвская критика задела не только политические эмоции, но и национальные чувства. Грузинский народ всегда придерживался традиции уважения к мёртвым. В 1953 году грузины затаили обиду на московские власти за поспешные похороны И.В. Сталина. К самому великому человеку на нашей планете отнеслись как к простому смертному: гроб с телом покойного установили в Колонном зале Дома Союзов, приравняв, таким образом, Сталина к обычному «выдающемуся государственному деятелю». Похороны были назначены через три дня — вопреки грузинским традициям длительного оплакивания и прощания с покойным, да ещё на понедельник, что категорически запрещено обычаем.

И вот Никита Сергеевич не придумал ничего умнее, чем зачитать свой доклад за 10 дней до трёхлетней годовщины смерти Сталина.

Протестные акции начались 4 марта 1956 года. Фактически вся Грузия, включая высоких партийных руководителей, вынужденных обещать «не давать в обиду нашего дорогого Сталина», оказалась в оппозиции к Хрущёву. Наибольшего размаха демонстрации и митинги достигли в Тбилиси, где они приобрели массовый характер с участием многих десятков тысяч жителей. Демонстранты несли портреты Ленина, Сталина, Молотова. 7 марта 1956 года число участников беспорядков достигло 70 тысяч человек.[225]

Манифестанты выкрикивали лозунги: «С Лениным и Сталиным к победе коммунизма!», «Сталина не забудем!» и тд. Практически митинги в Тбилиси вышли из-под контроля властей. 8 марта 1956 года на одном из митингов выступил первый секретарь ЦК Компартии Грузии В.П. Мжаванадзе. Свою речь он закончил словами: «Мы нашего дорогого Сталина в обиду никому не дадим!» Эти слова были встречены одобрительными возгласами и оглушительной овацией.[226]

Вечером 9 марта на митинге у монумента И.В. Сталину на набережной Куры прозвучали политические требования:

— возвращение в ЦК КПСС закрытого письма;

— снятие с должности Микояна, Булганина и Хрущёва;

— формирование нового правительства;

— освобождение Багирова (первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана. — И.П., И.Д.);

— выдвижение Мгеладзе и Мжаванадзе в состав Президиума ЦК КПСС;

— проведение сына Сталина Василия в состав ЦК КПСС.[227]

Тон лозунгов и заявлений становился всё более решительным. И тогда приказом № 14 начальника Тбилисского гарнизона с 0 часов 10 марта было введено «военное регулирование».[228]

Военные меры, в том числе применение танков, привели к тому, что народные волнения в Тбилиси утихли. По официальным данным в течение 10 марта 1956 года в Тбилиси было арестовано примерно 300 человек.[229] Что же касается количества убитых с той и другой стороны, то сведения об этом отсутствуют.[230]

Вторым предупреждением для Хрущёва стала реакция Коммунистической партии Китая. В марте 1956 года в центральном печатном органе КПК газете «Женьминь жибао» была опубликована статья «Об историческом опыте диктатуры пролетариата», написанная редакцией газеты на основании обсуждения данного вопроса на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК.

По сути дела китайские коммунисты выражали своё принципиальное несогласие с «методом» Никиты Сергеевича, который фактически встал на троцкистскую платформу: «Партия в последнем счёте всегда права…» (из выступления Троцкого на XIII съезде РКП(б), заседание четвёртое, дневное, 26 мая 1924 года).[231] Дескать, Сталин, как личность, здорово «напортачил», а партия, поскольку она никогда не ошибается, исправляет сталинские ошибки.

Тогда, на XIII съезде Троцкому разъяснили, что «и на солнце есть пятна». Е.Е. Зиновьев привёл высказывание В.И. Ленина из работы «Детская болезнь левизны в коммунизме»: «К политике и партиям применимо, — с соответственными изменениями, — то, что относится к отдельным людям. Умён не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и не может быть».

Далее Григорий Евсеевич продолжил: «В этой маленькой цитате, как водится, Владимир Ильич ответил сразу на два вопроса. Первый — ошибается ли партия? Тов. Сталин сказал, и я с ним вполне солидарен: партия, конечно, может ошибаться» Могло ли когда-нибудь быть, чтобы Владимир Ильич вышел на съезде и сказал, что партия не может ошибаться?» (Заседание шестое, дневное, 27 мая 1924 года).[232]

Надежда Константиновна Крупская: «Тов. Троцкий говорил, что партия всегда права. Если бы это было так, если бы партия всегда была права, то не надо было бы вести таких ожесточённых дискуссий. Права партия или неправа, — это показывает жизнь» (Заседание пятое, вечернее, 26 мая 1924 года).[233]

Китайские коммунисты ещё раз сослались на труд В.И. Ленина «Детская болезнь левизны в коммунизме». Вот что говорил Владимир Ильич: ««отношение политической партии к её ошибкам есть один из важнейших и вернейших критериев серьёзности партии и исполнения ею на деле её обязанностей к своему классу и к трудящимся массам. Открыто признать ошибку, вскрыть её причины, проанализировать обстановку, её породившую, обсудить внимательно средство исправить ошибку — вот это признак серьёзной партии, вот это исполнение ею своих обязанностей, вот это — воспитание и обучение класса, а затем и массы…».[234]

Китайские товарищи заявляли: «Необходимо указать здесь, что произведения Сталина по-прежнему нужно надлежащим образом изучать. Всё полезное в его произведениях, особенно те многие из них, где защищался ленинизм и правильно обобщался опыт строительства в СССР, мы должны принять как важное историческое наследство. Поступать иначе было бы ошибкой».[235]

И, конечно, китайские товарищи называли Сталина «великим марксистом-ленинцем» и предупреждали, что «было бы серьёзным заблуждением видеть в деятельности Сталина только ошибки» .[236]

К открытой конфронтации с Мао Цзедуном Хрущёв готов не был.

События в Тбилиси и позиция Китайской коммунистической партии охладили хрущёвский пыл. Поэтому в 1956 году официальная критика в адрес Сталина была весьма умеренной. Правда, 26 июня 1956 года во исполнение резолюции XX съезда ЦК КПСС принял постановление «О преодолении культа личности и его последствий», но внешне в стране всё оставалось по-прежнему: «сталинские» названия городов, улиц, площадей, колхозов, промышленных предприятий сохранялись, тело И.В. Сталина находилось в Мавзолее, что имело бесспорный символический смысл.

Осень 1956 года принесла Хрущёву новые неприятности и проблемы. В октябре в Венгрии вспыхнул контрреволюционный мятеж, который вдохновлялся антикоммунистическими, антисоветскими лозунгами. На улицах Будапешта мятежники сжигали в кострах портреты Ленина и Сталина. Нависла серьёзная угроза судьбам социализма в Венгрии.

В январе 1957 года в Москву из Китайской Народной Республики прибыла авторитетная партийно-правительственная делегация. Китайские товарищи возложили к Мавзолею два венка:

«Великому учителю революции В.И. Ленину от Правительственной делегации КНР»

«Великому марксисту-ленинцу И.В. Сталину от Правительственной делегации КНР»

При таком раскладе дел Никита Сергеевич был вынужден подстраиваться под китайских друзей.

На приёме в посольстве Китайской Народной Республики Хрущёв буквально превозносил Сталина до небес. Ради главного он был готов простить вождю всё несущественное, то есть его «ошибки»:

«В последнее время на Западе нас обвиняют в том, что мы «сталинисты», «сталинцы». В ответ на это мы уже не раз заявляли, что в нашем понимании «сталинист», как и сам Сталин, неотделимы от великого звания коммуниста. Когда речь шла о деле революции, о защите классовых интересов пролетариата в революционной борьбе против наших классовых врагов, Сталин мужественно и непримиримо защищал дело марксизма-ленинизма. Мы критиковали Сталина не за то, что он был плохим коммунистом. Мы критиковали его за некоторые отклонения, отрицательные качества, за то, что он допустил серьёзные ошибки… Но даже совершая ошибки, допуская нарушения законности, Сталин был глубоко убеждён, что он делает это в интересах защиты революции, дела социализма. В этом состояла трагедия Сталина. В основном же, в главном — а основное и главное для марксистов-ленинцев это защита интересов рабочего класса, дела социализма, борьба с врагами марксизма-ленинизма, — в этом основном и главном, как говорится, дай бог, чтобы каждый коммунист умел так бороться, как боролся Сталин. (Бурные аплодисменты).

Противники коммунизма нарочно изобрели слово «сталинист» и пытаются сделать его ругательством. Для всех нас, марксистов-ленинцев, посвятивших свою жизнь революционной борьбе за интересы рабочего класса и его боевого авангарда — ленинской партии, имя Сталина неотделимо от марксизма-ленинизма. Поэтому каждый из нас, членов Коммунистической партии Советского Союза, хочет быть верным делу марксизма-ленинизма, делу борьбы за интересы рабочего класса так, как был верен этому делу Сталин. (Аплодисменты)»[237]