Читать онлайн «Православная монархия. Национальная монархия в России. Утопия, или Политическая реальность». Страница 7

Возвращаясь к Второй мировой войне, уместно вспомнить об ошибках германского руководства. Если бы после первых же военных успехов на территории России была создана национальная русская освободительная армия со статусом союзника Третьего Рейха в борьбе с мировыми силами масонства и плутократии, то Советы проиграли бы войну в считаные недели. (Собственно говоря, когда немцы оказались у стен Москвы, они ее уже проиграли.) Не были бы пролиты тогда моря русской и немецкой крови.

Сейчас у ряда русских интеллектуалов стало модно проводить своеобразную ревизию Второй мировой войны. Национал-социалистическая Германия в построениях этих историков выглядит как священный оплот христианской цивилизации, идущей в Крестовый поход против большевизма. Нет сомнения, что очень многие бойцы вермахта и союзных с ним воинских соединений Европы именно так и воспринимали эту войну. Только вот не от большевизма они хотели освободить, вернее, оградить Европу. Русский народ, и это хорошо известно хотя бы по текстам «Моей борьбы», давно был вычеркнут из списка субъектов исторического процесса и вообще не рассматривался как его участник в случае победы Третьего Рейха. У немецкого руководства ни на секунду не возникало идеи воссоздания русской государственности хоть в каком бы то ни было виде. Борьба с коммунистической заразой велась, невзирая ни на какие потери среди русского населения. Они вообще мало волновали европейцев. Немцы шли к нам не восстанавливать историческую Россию, православное царство или хотя бы русскую республику. Они шли свергать коммунизм для того, чтобы в качестве трофея получить все то, что некогда было Россией. Не случайно, что даже вынужденные из-за трудностей на фронте терпеть русские антикоммунистические соединения в качестве подручных, немцы считали русских наименее ценным из всех европейских народов с точки зрения нового порядка в Европе после победы стран Оси. Русским бойцам полагалось самое маленькое жалованье среди всех европейских добровольцев, воевавших за Германию. Исключение делалось только для казаков, чем подогревались их сепаратистские настроения и вносились разлад и смута в русскую эмиграцию. Тяжела и незавидна роль воинов власовской армии, вынужденных терпеть такие унижения от немцев, но и не могших прекратить вторую гражданскую войну с поработителями исторической России. Не будем их судить и осуждать, ведь в конце войны Геббельс уже с почтением отзывался о власовцах, проявивших чудеса мужества на Одере.

А после войны все оставшиеся в живых генералы Рейха стали «отписываться» в мемуарах. Почти во всех этих опусах говорилось о том, что они, генералы, войну почти выиграли, но Гитлер ее проиграл. Но кроме этого, все они в один голос восхваляли небывалый героизм простого русского солдата Красной армии. Герой войны бельгиец Леон Дегрель, глава дивизии СС «Валлония», отзывался о русских как о лучших в мире солдатах. Впрочем, все наши бывшие враги отмечали безобразное руководство войсками Красной армии и бездарность офицерского корпуса, особенно в первые два года войны. Спрашивается, если русский солдат столь храбр и отважен, если его невозможно сломить в бою, что же вы, господа борцы с коммунизмом, не помогли этому солдату отвоевать Родину и вернуть себе утерянное национальное достоинство? Что же вы столь мало ценили своих антибольшевистски настроенных русских союзников?

Ответ прост. Пока Европа в который раз не получила по роже русским кирзовым сапогом, она в упор не видела очевидных достоинств русского человека. Так было при Наполеоне. Так будет и всегда. Чтобы нас любила Европа — национальная, монархическая или либеральная, — она всегда должна видеть перед своим ухоженным рыльцем наш «кирзач».

Парадокс, но победа СССР заставила все силы мира с особым восторгом и уважением смотреть на русский народ. Для них это было чудо возрождения феникса из пепла революций.

И, наверное, не случайно сейчас 9 мая, в День Победы над Германией (именно над Германией, а не над фашизмом, как бессовестно врут наши СМИ), наш народ украшает себя не красными, но георгиевскими ленточками. Не имеющими никакого отношения к советской власти, но навсегда остающимися символом русской, именно русской солдатской доблести. И уж тем более символично выглядят на торжественных мероприятиях по случаю Дня Победы наши национальные бело-сине-красные флаги, под которыми на стороне стран Оси сражались с большевизмом все русские соединения, включая и столь нелюбимую всей совокупностью людей, которых грубо, но верно зовут «совком», армию генерала Власова.

Говоря о Второй мировой войне, нельзя не отметить, что сама война не есть простое продолжение политики и идеологии. Война, ее истоки, много глубже. И зачастую на поверхности действуют те силы, о которых поначалу не думают политики и идеологи разных борющихся систем. На фронте, перед лицом неминуемой смерти, встретились не советский патриот и немецкий национал-социалист. Нет, из окопов друг на друга смотрели немец и русак. Немец пришел на нашу землю и по праву победителя овладел нашими селами, нашим урожаем, нашими семьями. Немец преступил ту грань, за которой началась наша земля. Немец, где-то вольно, а где-то и нет, пересек ту незримую, но от этого не менее реальную грань, после которой Крестовый поход против большевизма стал войной против русского народа. Униженного, порабощенного, расхристанного, но спонтанно почувствовавшего угрозу своим очагам и даже изрядно поруганным уже алтарям. Удивительная загадка русской истории, оценивать, анализировать, отгадывать, наконец, которую предстоит нашим потомкам. Мы все еще слишком близко стоим от этих событий. Кровь отцов и дедов еще не позволяет нам отрешенно взглянуть на эти события, оценив их в масштабе всемирной истории.

И тогда, в далеких сороковых, вековечный голос крови подсказал нашим дедам, да и большинству солдат Вермахта, что это все та же древняя борьба германства и славянства, которая никогда не затихала, продолжилась тогда, продолжается и теперь, в новых политических условиях. Можно негодовать, можно клеймить позором это расточительное противостояние двух талантливейших арийских народов, но оно — данность европейской истории.

Итак, война свела в окопах два народа-бойца. Идеология осталась в высоких кабинетах Рейхсканцелярии и Кремля. Говорят, что Сталин как-то обмолвился: «За идею они умирать не хотят, посмотрим, захотят ли за Россию». Сама логика войны подталкивала русского человека к тому выводу, что воевать действительно приходится уже за Россию, не думая, в чьих она сейчас руках. И если наш народ был закабален, а святыни его поруганы, то немцы впервые шли к нам, что называется, во всеоружии. У них были гениальный вождь и сильнейшая и идеологически единая армия за всю их историю. Более того, даже некая историческая правда была на их стороне: они первыми бросили политический вызов мировым силам зла в лице масонства и коммунистов.

Но немцы совершенно напрасно вычеркнули из списков серьезных исторических игроков порабощенный, но не погибший русский народ. И произошло так, что война обнажила душу человека до самой первоосновы. После первой крови с двух сторон спала шелуха идеологем и политических вывесок. Тевтон почувствовал себя тевтоном, идущим на дикий славянский восток, а славянин встал на защиту своей поруганной Родины, как любой мужчина неминуемо встает на защиту своей семьи, даже если и он, и вся его семья находятся в вынужденном рабстве. Заработал древний родовой механизм определения свой — чужой, в котором нет места сложным идеологемам двадцатого столетия. В действительности из окопов прифронтовой полосы друг друга выцеливали потомки тевтонского ордена и дружинников Александра Невского. Иной разговор, кто извлек из этого наибольшую выгоду. Но факт остается фактом: в определенный момент войны огромная часть русских людей стала считать эту войну отечественной, т. е. своей. Совершенно беспочвенны завывания современных слабоумных либералов и всяческих чиновников с кругозором заведующего овощной базой о победе нашего народа над фашизмом. В свете этой победы они никак не поймут тенденций возрождения из небытия русского национального самосознания, которое и мыслится вышеуказанными личностями как одно из проявлений фашистской идеологии. «И это у народа, победившего фашизм?» — патетически восклицают они.

Наш народ не боролся ни с фашизмом, ни с национал-социализмом, о которых вообще не имел ни малейшего представления. Он даже не догадывался о сущности этих доктрин. Речь, конечно, идет о народных массах. Народ наш воевал с Германией, что официально признавала и пропаганда Сталина, когда была выпущена специальная медаль: «За победу над Германией». Советское руководство, кроме пропагандистских штампов о человеконенавистничестве врага, старалось не заострять внимание общественности на тонкостях фашистской и национал-социалистической доктрин. Коммунисты справедливо полагали, что именно эти доктрины могли иметь особую привлекательность для населения, поставив его глухую и спонтанную ненависть к большевизму на крепкий идеологический фундамент. Русский народ не побеждал фашизм, так как он с ним и не воевал. Победа над Германией отнюдь не мешает русскому человеку взять из трофейного имущества поверженного противника именно то, что ему нужно. Это касается и научных выкладок, и идеологических разработок.