Читать онлайн «Тайная битва сверхдержав». Страница 44

Добраться до Пхеньяна, близ которого находился командный пункт КНА, было непросто. Днем по корейским дорогам двигаться было невозможно: они контролировались с воздуха истребителями-бомбардировщиками F-80 и F-84. Все движение происходило ночью. Горные дороги были забиты китайскими войсками, двигавшимися на машинах и в пешем строю к фронту. Жестко соблюдалась светомаскировка, так как над дорогой непрерывно гудели ночные бомбардировщики В-26 и любая вспышка фар вызывала череду взрывов бомб, сбрасываемых с бомбардировщиков. Тем не менее добрались, в общем-то, благополучно, если не считать, что два раза попадали под бомбежку и в одной из них мой коллега был легко ранен.

Военный городок, где размещался КП и штаб КНА, находился в долине, окаймленной невысокими, поросшими лесом горами. По долине были разбросаны фанзы (чиби), в склонах гор оборудованы бомбоубежища. Мы жили в одной из многочисленных чиби.

Работа была организована так. Под руководством советника по авиации при Штабе КНА полковника А. В. Петрачева мы составляли вопросы на английском языке и через северокорейских офицеров (руководил этой работой от КНА начальник разведки КНА Ли Соксим) передавали администрации лагерей для получения письменных ответов. Один и тот же вопрос задавался нескольким пленным летчикам одновременно, чтобы можно было сличить полученные ответы, выбрать наиболее точные и составить квалифицированную справку. Иногда письменные ответы сопровождались чертежами или схемами. Порой приходилось задавать одни и те же вопросы второй раз, чтобы еще точнее установить интересовавшие советских авиаторов сведения. Непосредственные контакты с американскими летчиками были редкими — только в экстренных случаях, для срочного уточнения каких-либо важных для нас подробностей или спорных толкований письменных ответов военнопленных.

Через пленных американских летчиков удалось выяснить немало различного рода сведений, важных для боевых действий 64-го авиакорпуса, — в частности было установлено, что на F-86 установлен гироскопический автоматический прицел К-18 («Марк-18») с радиолокационным дальномером. Его разрешающая способность была ограничена и не позволяла вести достаточно точный прицельный огонь по цели на скорости более 650 км/ч. Вооружение самолета составляли 6 пулеметов калибра 12,7 миллиметра, скорострельность которых превышала скорострельность 23-миллиметровых и 37-миллиметровых пушек, установленных на МИГ-15. Было составлено и описание противоперегрузочного костюма летчиков, а впоследствии удалось добыть образцы прицела «Марк-18» и высотного компенсирующего костюма. Были уточнены тактико-технические характеристики F-86А и F-86Е.

Много интересного содержала полученная информация об аварийно-спасательном оборудовании американских летчиков. Пилоты, катапультировавшиеся с подбитых самолетов, имели все основания на спасение, потому что спасательная служба, особенно в акватории Желтого моря, была не только хорошо организована, но и отлично оснащена. Пилоты имели тщательно продуманное аварийное снаряжение. У каждого был портативный автоматический радиомаяк, служивший приводной радиостанцией для самолета или вертолета-спасателя. В комплект снаряжения входило специальное зеркало, с помощью которого терпящий бедствие сигнализировал о своем местонахождении.

Для успешной борьбы с массированными налетами американской авиации командование 64-го авиакорпуса стремилось так организовать боевую работу, чтобы перехватывать истребителями МИГ-15 вражеские бомбардировщики как можно дальше от объекта удара. Первые данные о подходе воздушного противника давали, как правило, радиолокационные станции (РЛС) из районов Хакусен близ Анчжу и Фуциори северо-западнее Пхеньяна, где были вспомогательные пункты управления 64-го корпуса, и также китайская РЛС «Лида». Дальность обнаружения этих РЛС позволяла успешно действовать по американским самолетам при их налетах на мосты через Ялу в районе Аньдун, но не обеспечивала информацией, необходимой для прикрытия аэродромов близ Пхеньяна и ведущих к нему коммуникаций.

Поскольку основным способом боевого применения «мигов» были вылеты на перехват самолетов, несущих дежурство на аэродроме, то для того, чтобы атаковать противника составом эскадрильи на рубеже примерно 40 километров от Аньдуна на высоте 8—9 тысяч метров, нужно было обнаружить цель на расстоянии не менее 200 километров (при вылетах двух и более эскадрилий — за 220—240 километров). Но в условиях гористой местности и недостатка локаторов обширные районы и направления радиотехническими частями корпуса не просматривались, а сильные радиопомехи противника снижали и без того ограниченные возможности в своевременном обнаружении самолетов, определении направлений их полета и вероятных объектов, по которым будет нанесен удар.

А для того чтобы выполнять боевые задачи в районе Пхеньяна, надо было держать свои истребители в положении «дежурство в воздухе». Обеспечивать постоянно режим патрулирования было очень трудно. Кроме того, при прикрытии Супхунской ГЭС на реке Ялу максимальные возможности обнаружения противника не превышали 150—180 километров, что еще более усложняло задачи по своевременному перехвату американских самолетов {169}.

Все это в первые месяцы 1951 года сказывалось на боевых результатах. Реактивные самолеты-разведчики RВ-45, действовавшие на скоростях 800—900 км/ч при высотах 9—10 тысяч метров, успевали выполнить свою задачу до того, как «миги» могли взлететь и набрать нужную высоту для атаки. А задача «мигов» состояла в том, чтобы не допустить ведения воздушной разведки противником и уж тем более действий ударных групп его стратегической и тактической авиации. В такой обстановке огромную роль в принятии правильных решений играл опыт, а также хорошая оперативная и тактическая подготовка командиров. Анализ даже очень ограниченных данных воздушной обстановки, оценка характера и объектов воздушной разведки, которая велась противником накануне очередного дня боевых действий, собственная разведка работы бортовых панорамных прицелов противника, радиопереговоры, другие косвенные данные позволяли опытному командиру принять в сжатые сроки достаточно правильное (хотя и не всегда единственно верное) решение.

Днем с командного пункта (КП) боевыми действиями руководил обычно командир авиакорпуса, а в темное время суток — один из его заместителей. Наведение истребителей на одиночные самолеты и группы противника осуществлялось курсовым методом в сочетании с методом информации: вначале наведение производилось курсовым, при сближении с американскими самолетами — информационным методом. Второй метод больше устраивал командиров групп истребителей, набравших высоту, так как в воздухе командир лучше мог определить положение своей группы, принять решение на маневр, занять выгодное положение для атаки и т. д. В то же время наблюдение за положением групп своих самолетов с КП даже при интенсивных помехах, создаваемых противником, решалось достаточно успешно, так как после включения имевшихся на борту МИГ-15 систем «СЧ» (свой-чужой) и «Беда» (бедствие) эти сигналы отчетливо просматривались на фоне помех на экранах наземных радиозапросчиков. Кроме того, широко использовались доклады летчиков о воздушной обстановке и ее изменениях, поскольку противник помех УКВ-связи не создавал.

Вообще же в области радиоэлектроники советские авиасоединения значительно отставали от американских. Командование 64-го авиакорпуса не имело средств активной борьбы с радиоэлектронными устройствами противника и сохранения устойчивости системы управления своими истребителями в условиях помех.

Американцы же имели широко разветвленную сеть радиолокационных станций, размещенных на контролируемой ими территории Корейского полуострова, прибрежных островах и кораблях ВМС; радиотехническую систему навигации и бомбометания «Шоран»*; большой набор различных радиоэлектронных средств, установленных на самолетах. Их аэродромы были оборудованы радиосветотехническими системами, позволявшими производить полеты в сложных метеоусловиях и ночью. На борту самолетов, применявшихся в качестве постановщиков помех, устанавливались передатчики, создававшие заградительные и направленные помехи, а также автоматы пассивных помех для сброса дипольных отражателей. Бомбардировщики имели бортовые панорамные радиолокационные прицелы, а истребители — радиодальномеры, автоматически вводившие данные в стрелковые прицелы. У американцев была также одна эскадрилья всепогодных F-94 с радиолокационными прицелами для борьбы с советскими ночными истребителями. Все самолеты оборудовались 8-канальными УКВ-радиостанциями, а бомбардировщики — и радиостанциями с большой дальностью действия, работавшими в других диапазонах частот.

Отсутствие соответствующих радиоэлектронных средств не позволяло советскому командованию вести радиоэлектронную борьбу. Даже имея информацию от своей радио — и радиотехнической разведки, советские ВВС в Корее не могли ее полностью использовать для повышения эффективности боевых действий. Хотя было известно расположение наземных станций системы «Шоран» и после трех-четырех засечек обнаруженных целей советские специалисты точно рассчитывали орбиту полета бомбардировщиков, отсутствие бортовых радиолокационных прицелов не позволяло летчикам, даже выведенным к цели, отыскать ее в облаках или ночью, разве только случайно. Когда стало известно о радиодальномерах в прицелах истребителей, создавать им помехи было нечем. Поэтому на МИГ-15бис были установлены радиотехнические станции «Перископ» — для наблюдения за задней полусферой и аппаратура защиты хвоста «Сирена», подававшая звуковой сигнал летчику о том, что самолет облучается радиодальномером прицела.