Читать онлайн «Нациестроительство в современной России». Страница 15

Но утверждения о неизбежности подавления этничности малых народов отражают историю формирования именно западных наций. Другой, более сложный тип нациестроительства, который был присущ и России, предполагает построение общей территории и общего культурного ядра при сохранении этничности разных групп населения.

Становление наций в Европе происходило под воздействием идей Просвещения, центральными из которых было представление о человеке как свободном индивиде (либерализм) и о гражданском обществе как системе ассоциаций свободных индивидов. В этих рамках и шел поиск путей примирения между целым (нацией) и сохранившимися, хотя и ослабленными, этническими общностями (меньшинствами). Понятно, что такой подход никак не мог разрешить конфликта, потому что для этнического сознания главной ценностью являются именно права общности, а не права индивидов. Напротив, этот подход, предлагающий этническому меньшинству атомизироваться и выступать на индивидуальной основе, неизбежно воспринимается как злонамеренный. Исходя из этого в некоторых странах (в Канаде, затем в США) была совершена попытка найти компромисс через принятие доктрины мультикультурализма. Опыт ее применения в последние 15-20 лет показал, что мультикультурализм не только не разрешил противоречий между нацией и меньшинствами, но скорее усугубил их, создав новые порочные круги.

Вернемся к начальному периоду формирования наций и тем урокам, которые смогли извлечь из этого опыта политики незападных стран. Новое время, с прелюдией в виде Возрождения, стало эпохой становления Запада как новой, индустриальной цивилизации. В разных частях Западной Европы возникли схожие в главном условия для «пересборки» их народов в нации. Однако представления о характере создаваемых наций в разных культурах были различны. Считается, как сказано выше, что существуют две основные модели нации — французская «гражданская», представляющая нацию как «сообщество граждан» с одинаковыми правами, и немецкая «этнокультурная», связанная с Романтизмом и понимающая «народ» как «органическое единство духа», опирающаяся на общность языка и культуры.

В описании этих двух моделей просматриваются два современных подхода к этничности — конструктивизм (у французской модели) и примордиализм (у немецкой). Существенно, однако, что при обсуждении конкретной практики нациестроительства во Франции и Германии историки склоняются к тому, что во времена Бисмарка риторика «крови и почвы» являлась лишь идеологическим прикрытием той самой конструктивистской технологии, которая уже была испытана во Франции. Прагматический «проектировщик» нации апеллирует к примордиализму обыденного сознания масс, но реализует свой проект, следуя рецептам конструктивизма.63

Во второй половине ХХ в. в западной науке утверждается сформулированное Х. Коном понимание «национализма как первичного, формирующего фактора, а нации — как его производной, продукта национального сознания, национальной воли и национального духа».

Верным признается и замечание представителя примордиализма Энтони Смита относительно того, что «невозможно создать нацию из ничего». Иными словами, для ее создания должно иметься центральное ядро протонации в виде этнической общности, созревшей до уровня народа. Благоприятную почву для усвоения народом националистической идеологии готовит этничность, а потом уже начинают действовать конструктивистские технологии нациестроительства.

Создание наций позволило резко повысить эффективность государства. Поэтому и в незападных странах освоение технологии нациестроительства стало одной из важнейших составляющих модернизации. Так, Япония сумела целенаправленно создать сплоченную нацию с сильной национальной идеологией, не раскрываясь Западу, и вышла на международную арену как современное национальное государство.

Индийская нация сложилась в политической борьбе с английским колониальным владычеством. Для ее создания потребовалось теоретическое обоснование, которое было выработано, по словам К. Янга, группой индийских интеллигентов-националистов «благодаря истолкованию истории в духе нового прочтения прошлого с точки зрения современных представлений». Авторитетный текст, дающий такое истолкование, был написан в 1946 г. первым премьер-министром Индии Дж. Неру и назывался «Открытие Индии».

Но самые главные для нашей темы события происходили в Китае. Здесь небольшая группа интеллигентов-республиканцев выработала и стала осуществлять проект создания современной нации (хотя они применяли привычное китайцам слово народ). Старый народ, слабо скрепленный империей, был полностью «рассыпан» под ударами европейских держав, и в рассыпанном («как куча песка») виде китайцы оказались не только политически недееспособны, но даже нежизнеспособны.

К. Янг пишет об этом проекте: «Поколение Сунь Ятсена наделило Срединное Царство совершенно новым самосознанием китайского национализма, реинтерпретировав представления ханьского Китая о себе и о варварах — “других” — так, что, даже не обеспечив строительства устойчивого политического сообщества в ближайшей перспективе, это позволило избежать судьбы, уготованной Китаю алчными колонизаторами. По мнению последних, находившийся в конце XIX века в упадке Китай уже можно было “разрезать, как арбуз”. В Китае государство, история которого насчитывает уже три тысячелетия, создало мощную культурную идеологию: уникальным образом процесс конструирования китайского народа из различных по происхождению групп несет на себе отпечаток “Срединного Царства”. Глубоко знаменательный этноним “китайцы (хань)” символизирует этногенез: самая первая из продолжительных по времени, объединявших и строивших государство династий продолжает свое существование в этом широко распространенном определении. Республиканские наследники империи омолодили и переосмыслили этот этноним “китайцы (хань)” как национальность в полном угроз мире национальных государств, что заменило его предыдущее значение цивилизованности, противопоставлявшейся варварству “других” из-за Великой Стены».64

Это замечательно объяснил в своем исключительно важном сегодня для России труде «Три народных принципа» первый президент Китая Сунь Ятсен. В середине XIX в., когда в Китай начали проникать европейцы, это была самая крупная по масштабам экономика мира. Запад опутал ее банками и займами и стал «высасывать» ее ресурсы. Отношения Запада с Китаем представляли собой совершенно новый тип паразитизма, который вел к полной, в буквальном смысле слова, гибели всей китайской экономики. Китай находился «между жизнью и смертью» (он «подобен жертве, трепещущей под ножом палача») и, по оценкам Сунь Ятсена, мог быть уничтожен с гибелью всего народа (400 млн).

«Три народных принципа», которые стали программой «пересборки» китайского народа, — национализм, народовластие и народное благоденствие.65 Сунь Ятсен считал национализм сложным явлением — из тех, что «легче сделать, чем осознать» (в противовес категории явлений, которые в Китае квалифицировались как «легче осознать, чем сделать»). Причиной плачевного положения Китая в начале ХХ в. Сунь Ятсен назвал именно утрату китайцами национализма, когда власть захватили манчжуры — народ численностью около ста тысяч. Два века «государственники» пытались сохранить «сокровище национализма», передав его низшим, неграмотным слоям народа и создав для этого огромное число тайных обществ.

Утратив национализм, Китай стал «кучей песка» — люди были крепко сплочены в семьи и кланы, но не было их соединения в «государственную семью». Проводя сравнение с Россией, Сунь Ятсен видел залог ее спасения и развития как раз в том, что несмотря на свою «вселенность», русские сохранили национализм благодаря опасным, но несмертельным угрозам. Последней из них к концу жизни Сунь Ятсена была интервенция Запада во время Гражданской войны.

У Сунь Ятсена национализм не только не противоречит интернационализму, но и служит ему необходимым условием: «национализм — это то сокровище, которое предопределяет существование человечества» (или: «национализм — это инструмент, который дает возможность существовать человечеству»). Если бы национализм угас повсеместно, то западные державы, по мнению Сунь Ятсена, полностью вытеснили бы и «переварили» все другие народы, как индейцев. И именно если Китай преодолеет космополитизм и вновь обретет сокровище национализма, он «станет фундаментом интернационализма в Азии» — так же, как русские стали им в Европе.

Многие наблюдения Сунь Ятсена поразительно напоминают то, что мы видим сегодня в России. Первым условием возрождения национализма он называет объяснение всему народу истинного положения Китая. Препятствием здесь была интеллигенция, которая описывала это положение в европейских понятиях — привычных, но негодных. Сунь Ятсен много места уделяет доказательству, что положение Китая гораздо хуже, чем положение колонии. Не будучи колонией, Китай стал объектом эксплуатации всех западных держав. Колония — как бы собственность метрополии и никогда не «высасывается» ею до конца. Китай же, по расчетам Сунь Ятсена, при том уровне изъятия средств, что установился к 1924 г., мог быть полностью обессилен всего за десять лет.