Читать онлайн «Никто кроме Путина. Почему его признает российская «система»». Страница 14

При личной встрече Киселев говорит мне, что телевизионные специалисты полностью утратили культуру прямого эфира: в России уже нет никаких трансляций вживую. Чиновники абсолютно недоступны для журналистов, добавляет он. «Путинский режим, намереваясь построить свою пресловутую «властную вертикаль», не может позволить себе роскошь независимых телестудий, которые были бы свободны от государственного контроля и чьи передачи транслировались бы на всю страну», — жалуется Киселев.

Одним из критиков Кремля, изгнанных из телевидения, является Владимир Рыжков, бывший независимый депутат Государственной Думы и историк. Он говорит, что 85 % социальной и политической информации в России дает телевидение «под полным контролем Кремля». Он противопоставляет сегодняшнюю ситуацию эпохе Горбачева и Ельцина, когда, по его словам, была попытка построить более открытую, более разнообразную и конкурентную политическую систему с различными политическими силами и более-менее независимыми судами. А в 1990-х годах существовали свободные СМИ. «На государственных телеканалах Ельцин мог увидеть себя пропойцей и нездоровым человеком», — отмечает Рыжков.

При Путине эти свободы исчезли, говорит он: «Газеты в России — ничто. «Ведомости» продают ежедневно 60 000 экземпляров. «Коммерсантъ», самая влиятельная политическая газета, — 100 000 экземпляров. Мы имеем четыре независимые политические газеты и они продают 1 %. Интернетом сейчас пользуются 20 %. Если говорить, сколько человек просматривают политическую информацию ежедневно, то это не более 5 %. Это означает, что если ты контролируешь телевидение, ты контролируешь все. Это — классическая авторитарная система». Интернет — это единственная яркая точка на проправительственном медиа-ландшафте. В основном он — свободный, но не является источником новостей для большинства россиян.

«RT» располагает большей свободой, чем внутренние, контролируемые правительством, российские каналы. Но в то время, когда существует широкомасштабная критика режима, присутствует негласное понимание того, что нельзя критиковать Путина или обсуждать его возможные капиталы, говорит мне бывший работник. То же самое табу существует и в «Moscow News», англоязычной газете РИА «Новости», которая выходит два раза в неделю. «Мы имеем полную свободу, кроме одной вещи, — признает один редактор. — Можно критиковать Медведева, но не Путина». Другие люди, знакомые с медиа-стратегией Кремля, говорят, что российские чиновники недопонимают, как функционирует западный мир. «Они думают, что достаточно иметь хороший пиар и его хватит для противовеса дурной славе, вызванной событиями в России. Очевидно, это не так», — говорит Агнус Роксбер, бывший московский корреспондент BBC, который работал советником Кремля по пиару. Я спрашиваю, как Кремль мог бы улучшить свой имидж на западе. Его ответ резок: «Для начала они могли прекратить избиение оппозиционных демонстрантов».

Мой фитнес-режим в Москве вряд ли можно назвать совершенным. Бегать зимой по покрытым льдом улицам столицы нежелательно — слишком ненадежно и слишком холодно для уязвимой нижней части тела. Только в апреле, после многих месяцев летаргии, я снова начинаю тренироваться, когда снег наконец-то тает. В основном это неуклюжая 15-минутная прогулка по нашему поселку.

Порой я пересекаю дорогу звенящих троллейбусов вблизи мемориального парка. Он посвящен российским солдатам, которые воевали в царской армии в Первой мировой войне. Число следующих жертв после захвата власти большевиками в 1917 году затмило эту жертву. Там — большой крест и памятник. Чуть дальше — кинотеатр. На обратном пути огромная многоэтажка вырисовывается над городским районом.

Несколько раз пресс-корпус зовет на крикет, который происходит на площадке Московского государственного университета. Мы не слишком наделены талантом. Чаще играем в мини-футбол. Поле расположено неподалеку от стадиона «Лужники», места проведения Олимпийских игр в Москве в 1980 году, с самым престижным футбольным полем столицы. Оно также является местом моего унижения. 17 октября 2007 года, накануне квалификационного матча между Англией и Россией на европейский чемпионат следующего года, я участвую в товарищеской игре между английскими и российскими журналистами.

Сказать «участвую» — явное преувеличение. Игра происходит на седьмом поле «Лужников». Я смог сделать одну передачу Джейми Редкнепу, комментатору бывшего «England International», который стал SKY TV. Потом у меня отобрали мяч. Противники сразу забивают. Это — моя вина. Через десять минут меня заменяют. Российские «журналисты», которые кажутся мне похожими скорее на профессиональных футболистов, чем на хилых представителей четвертой власти, побеждают со счетом 9:3. Я, прихрамывая, иду обратно к станции метро «Воробьевы Горы», построенной на потрясающем мосту над Москвой-рекой, с красивым видом на университет и лесистые Воробьевы горы.

Товарищеская игра — это предвестник того, что происходит позже, когда Англия бросает вызов России. Официально билеты на стадион на 80 000 мест распроданы. Но за 48 часов до начала игры я покупаю два билета у молодых, сомнительной внешности спекулянтов, которые прячутся у кассы (билетного бюро) «Лужников». Бюро расположено возле парковочной площадки стадиона и большого памятника Ленину. Билеты — в российскую фан-зону. Я покупаю их у Сережи, услужливого зазывалы, который оказывается фанатом «Вест Хэм».

Матч проходит на фоне постоянного англо-российского напряжения. Политические отношения после убийства Литвиненко меньше чем годовой давности — самые худшие за несколько десятилетий. В течение лета Путин обвинил Британию в высокомерии и «колониальном мышлении». За несколько дней до матча он утверждал, что российская демократия лучше британской, и обосновывал это тем, что его избрали демократическим путем — в отличие от Гордона Брауна, британского премьер-министра, который сменил Тони Блэра, не имея соперника. Технически это так. Но учитывая систематическое устранение Кремлем всякой политической конкуренции в России — это уже слишком.

Среди обычных фанатов с обеих сторон я не вижу никакой вражды. «Спорт — это не политика. Кроме того, наши игроки — лучшие ваших», — говорит Сережа, когда я даю ему 5 000 рублей (100 фунтов стерлингов) за два билета на матч блестящими зелеными купюрами. У Марка Перимена, перевозчика группы поддержки «London England Fans», также прагматическое отношение. Он говорит мне: «Я не собираюсь ходить по Москве, завернувшись во флаг Англии или стран, с которыми мы играли или воевали, были ли они частью нашей империи, или же мы их оккупировали на каком-то этапе».

Я звоню Василию Уткину, компетентному российскому футбольному эксперту. Он говорит, что Москва сейчас переживает волну любви к Англии после выхода русского перевода последней книги «Гарри Поттера».

«Кого интересует политика? Все провели последние два дня, читая «Гарри Поттера». Это — лучшее отражение наших отношений», — говорит Уткин.

Я беру своего отца на матч между Англией и Россией. Когда мы приезжаем в «Лужники», стадион переполнен, атмосфера шумная и приятная. Перед началом игры российские фанаты разворачивают гигантский 120-ти метровый баннер — он занимает целый сектор трибун. На баннере изображен страшный русский медведь с желтыми клыками. На баннере написан патриотический лозунг — «Россия, вперед!»

Когда Уэйн Руни забивает ближе к концу первого тайма, я подпрыгиваю и аплодирую. Это вызывает тысячу убийственных взглядов. Не имеет значения, какая царит здесь сердечная атмосфера — попадать в «медвежью яму» сторонников другой стороны все равно рискованно.

В первой половине матча — счет 1:0 в пользу Англии. К моему облегчению, Англия пропускает два гола во втором тайме: один — легкий гол от Андрея Аршавина, другой — пенальти. Поражение Англии со счетом 2:1 не позволило команде пройти на Евро-2008 и стало причиной увольнения Стива МакКларена с поста тренера сборной Англии. Плохая игра Англии объясняется несколькими факторами, размышляю я: зимней погодой, искусственным полем «Лужников» и простецкой некомпетентностью МакКларена. Россия играла лучше и была более дисциплинированной.

Это поражение также означает, что мы с отцом можем уйти из «Лужников» с целыми конечностями. Российские болельщики — в хорошем настроении после своего триумфа над Англией, родиной футбола; они щедрые, язвительные и любознательные:

«Как вы оказались на этой части поля? — спрашивает меня один озадаченный российский фанат. — Почему вы не с другими болельщиками Англии?»

«Я работаю здесь, в Москве, — отвечаю я. — Поздравляем Россию. Ваша команда очень хорошо играла».

Игра была наглядным уроком. Во-первых, я усваиваю, что существуют мгновения, когда лучше держать язык за зубами. Во-вторых, и это важнее, я начинаю ценить то, что спорт — это существенный элемент путинского видения России как могучей силы, которая возрождается. Спорт был одной из сильных сторон Советского Союза. После распада страны ее сеть молодежных спортивных клубов тоже распалась, а тренеры из легкой атлетики, лыжного спорта или фигурного катания погрузились в частный бизнес или нашли другую работу.