Читать онлайн «Памятное. Книга вторая». Страница 59

Не может не настораживать и тот факт, что в последние десятилетия на японской территории созданы и остаются американские военные базы. А это значит, что Япония не совсем свободна делать выбор, в каком направлении строить свою политику, — в направлении мира или в том, которое ей будет навязано извне.

Диссонансом с позитивным духом заявлений общего порядка, которые делались с японской стороны, в том числе в ходе моих визитов в Японию, звучали высказывания и премьеров, и министров иностранных дел этой страны по некоторым конкретным вопросам отношений с Советским Союзом. Как правило, главное место здесь все более отводилось так называемым «территориальным претензиям» к СССР.

Не все в Японии выбросили из головы территориальные амбиции, представляющие собой анахронизм в японской политике по отношению к СССР. Потому одной из основных целей контактов и переговоров с руководящими деятелями Японии и сегодня остается внушить мысль: чем скорее избавятся от этих амбиций те круги, которые определяют политику Токио, тем лучше будет и для Японии, и для мира в целом.

По убеждению Советского Союза, трезвость должна быть константой, а не преходящим явлением японской внешней политики. Будущее Японии, ее независимое существование лежат не на путях экспансии и реванша, а мирного сотрудничества со всеми странами и не в последнюю очередь с соседними. В историческом плане перед Японией стоит задача не допустить, чтобы петля, наброшенная на ее шею военными соглашениями с США, удушила эту страну как самостоятельное государство.

От имени советского руководства и по его поручению я, как министр иностранных дел СССР, излагал эти мысли японским деятелям на всех уровнях во время визитов в Токио. Это же в той или иной форме доводилось советскими руководителями до сведения премьеров и министров иностранных дел Японии, когда они посещали с визитами Советский Союз.

Среди видных государственных и политических деятелей Японии следует выделить Такэо Фукуду, занимавшего ключевые посты в правящей либерально-демократической партии и в правительстве, в том числе премьер-министра, заместителя премьер-министра, министра иностранных дел, министра финансов и др. Он играл важную роль в руководстве внутренней и внешней политикой Японии в шестидесятые — семидесятые годы.

Фукуда является одним из состоятельных людей Японии, имеет широкие связи с деловыми кругами страны. По своим взглядам он — консерватор, сторонник тесного сотрудничества между Японией и США. В пору своего активного участия в политической жизни страны Фукуда пользовался в руководящих кругах Японии репутацией уравновешенного и даже гибкого деятеля, хорошо разбирающегося в экономике и внешнеэкономических проблемах.

В ходе своих визитов в Токио в 1972 и 1976 годах я имел ряд бесед с Фукудой. Должен отметить здравость суждений собеседника по ряду вопросов. Так, например, он подчеркивал:

— Япония и СССР имеют много общих экономических интересов. Японии необходимо широкое, основанное на взаимопонимании и доверии развитие советско-японских связей.

Хорошее суждение высказал этот официальный представитель Японии. Остается только действовать. Однако практическая политика Японии во многом расходится с мыслями, которые высказал Фукуда.

На протяжении всего послевоенного периода во время бесед с руководящими деятелями Японии представители соответствующих советских ведомств неизменно подчеркивали значение расширения сотрудничества двух стран в экономике, — особенно рыболовстве, — торговле и других областях. Внимание японской стороны обращалось на то, что такое сотрудничество во многом способствовало бы «потеплению» советско-японских отношений в целом.

Этот подход совпадал с настроениями в деловых кругах Японии. Там никогда не угасал интерес к развитию отношений с СССР. Происходило и так, что перепады в политических отношениях с нашей страной, в основном навязываемые Японии извне, сковывали развитие советско-японских экономических и торговых связей. Да и сейчас эти связи отнюдь не свободны от таких влияний.

Одну особенность внешней политики Японии стоит отметить и сегодня. В то время как эта страна в области экономики, особенно промышленности и техники, быстро развивается, в области внешних дел она проявляет заметную инертность. Ее все больше тянет в трясину прежних экспансионистских концепций. А то «новшество», которое она вносит в свою международную политику и которое находит выражение в приобщении к стратегии НАТО, представляет собой какой-то уродливый излом для Японии как независимой страны. И уже совсем иронией отдает от попыток определенных кругов страны заставить японцев забыть о той страшной трагедии, название которой Хиросима — Нагасаки. Советское руководство никогда не пыталось злоупотреблять ссылками на эту трагедию в стремлении показать, что в борьбе за свое мирное будущее Японии не по пути с милитаристским курсом в политике.

С советской стороны при обмене мнениями мы всегда указывали:

— Важно заключить мирный договор между СССР и Японией. Необходимо, однако, чтобы Япония не выдвигала заведомо неприемлемых условий для подписания этого договора.

Принимая во внимание, что Япония пока не готова пойти на заключение мирного договора, Советский Союз предложил:

— Не отказываясь от дальнейших переговоров по этому договору, обсудить вопрос о заключении договора о добрососедстве и сотрудничестве, который придал бы советско-японским отношениям стабильный характер.

Японская сторона не проявила положительного отношения к этой альтернативе. Путь к ней тем не менее не закрыт. Заключение такого договора не ущемляло бы законные интересы третьих государств — ни близких, ни далеких.

Полностью остается в силе и наше предложение достичь соглашения, по которому СССР гарантировал бы неприменение ядерного оружия против Японии, а японская сторона обязалась бы строго и последовательно соблюдать свой безъядерный статус.

Современные отношения между СССР и Японией наглядно свидетельствуют о том, что именно курс на добрососедское сотрудничество приносит пользу народам обеих стран. И напротив, отход от такого курса ведет к сокращению взаимовыгодных связей, усиливает отчужденность и недоверие друг к другу.

Каждый из руководящих деятелей Японии, с которыми мне приходилось встречаться, имел свои особенности, да и вес в политической жизни страны они имели разный. Но почти все принадлежали или принадлежат к той когорте людей, которая стоит у кормила политики и определяет ее стратегию.

Что касается встреч и бесед с императором, то мои собственные впечатления не отличаются от мнений зарубежных представителей, которые встречались с главой японского государства. Встреча каждый раз организовывалась в соответствии с японским протоколом. Никакими помпезными церемониями или приемами эти встречи не обставлялись. Можно даже сказать, что в императорском дворце мы встретили наиболее демократические порядки. Въехали через ворота на сравнительно большую территорию в середине Токио. Первое впечатление — абсолютная тишина. Такое чувство, что ты попал в глухую тайгу. Движение транспорта в прилегающем к резиденции императора районе спланировано таким образом, что совершенно не ощущаешь его близости. Повсюду газоны, ухоженные по английскому образцу. Сам дворец невысокий — не выше двух этажей, по крайней мере в большей своей части. Весь он деревянный — видимо, так повелевает японская традиция. Никакими лифтами нам не пришлось пользоваться, и похоже, что выше первого этажа мы не поднимались.

Визиты мы наносили вместе с Лидией Дмитриевной в сопровождении переводчика Л. А. Чижова. Принимал нас император также с супругой и своим переводчиком. Аудиенции продолжались примерно час. Разговор не выходил за рамки обсуждения тем, связанных с географией, культурой, человеческими контактами, и общих высказываний о желании обеих стран жить в мире и добрососедстве.

По манере вести беседу и по тому, как держали себя император и императрица, чувствовалось, что они имеют немалый опыт общений с зарубежными деятелями. Только с ними не стоило касаться конкретных проблем и пускаться в обсуждение «высших материй». И по содержанию, и по тону беседы были дружественными. Они велись в просторной гостиной, да и все комнаты, которые нам довелось увидеть во дворце, представлялись довольно большими с деревянными, без ковров, полами. Паркет отсутствовал.

Мы не заметили, чтобы японцы группами или в одиночку останавливались у ворот дворца и вообще рассматривали его как некую диковинку. Видно было, что времена, когда японцы обожествляли императора, миновали.

Вовсе не удивляло, что ни один японский деятель, с которым приходилось беседовать, не делал ссылок на императора, на его взгляды, на его мнение по тому или иному вопросу. Вероятно, символ государства и вся светская жизнь монарха и его семьи отделены от политики солидным барьером в соответствии с традициями.