Читать онлайн «Памятное. Книга вторая». Страница 1

Заглядывая в старину. Посланец из прошлого. Шарль де Голль. Де Голль и Рузвельт. «Франция выполнит свой долг». Помпиду в Заславле и Пицунде. Три слова. Президент за штурвалом вертолета. Лидер французских социалистов. Факты из биографии Ролана Дюма. Шедевры Лувра. Пикассо рассуждает. Версаль и дом на улице Гренель. В замке Мальмезон. Франция помнит Анну Ярославну. Петр I в Париже. Провинциальная «Бастилия» и Компьень. Слово, с которым француз неразлучен. Бонн Маркса и Бонн Аденауэра. Ночь на 13 августа 1961 года… Брандт вписал страницу в историю. Московский договор 1970 года. Уроки лучше не забывать. Шмидт: мои впечатления.

Наш континент часто называют «старушкой Европой». Но это как посмотреть на «старушку»! Да, может, она не такая уж и «старушка». По сравнению с очагами древних цивилизаций — Шумером, Египтом, Вавилоном — она не «старушка». А кто знает, что может еще преподнести в будущем подземная книга истории — археология? Европа и старая, и всегда молодая.

Разве не с Европейского континента летели в мир передовые идеи, которые пришли в голову лучшим людям разных эпох? Идеи свободы, равенства и братства, основательно всколыхнувшие Европу, появились на свет здесь. Могучее учение марксизма родилось в Европе. Величайшие социальные изменения, знаменующие собой начало новой эры в развитии человечества, произошли тоже в Европе.

Много катаклизмов пережила старая и вечно молодая Европа. Ее история — это неисчерпаемый кладезь для науки. Любой отрезок времени по насыщенности событиями и фактами — и большими, и менее значительными — является захватывающим. С огромным интересом во время работы над этой книгой я вновь проходил по ступеням лестницы примерно полувековой протяженности.

В послевоенный период, включая годы, когда над Европой сгустились тучи «холодной войны», советское руководство не раз задумывалось над тем, как предотвратить опасность возникновения здесь новой войны, создать надежные условия для мирного сотрудничества государств континента. Что требуется для того, чтобы Европа с ее богатой культурой и огромным политическим опытом, прошедшая горнило двух мировых войн, смогла обрести надежные гарантии и оградить себя от военных столкновений?

Любой здравомыслящий человек не может не осознавать тот факт, что прочный мир на земле должен основываться на признании и уважении политико-территориальных реальностей, которые сложились на континенте в итоге второй мировой войны. Советский Союз всегда исходил и исходит из этой непреложной истины.

Известно, что ныне ряд европейских государств живет в иных границах, чем до войны. Послевоенные границы, в том числе граница по Одеру — Нейсе, явились результатом борьбы против фашистских агрессоров.

Это — справедливые границы. Их законность и обязательность уважения всеми основываются на Ялтинском и Потсдамском соглашениях, представляющих собой исторические по своему значению международно-правовые акты, а также на ряде других договоров, заключенных между заинтересованными государствами.

Незыблемость послевоенных границ является коренным вопросом обеспечения безопасности в Европе. Позиция в этом вопросе — важнейший показатель того, какова политика тех или иных государств в европейских делах и насколько их заявления в пользу мира отвечают действительным намерениям.

Что касается СССР и его союзников по Варшавскому Договору, то они придерживаются определенной точки зрения. Границы европейских государств — на востоке или на западе, на севере или на юге — неприкосновенны.

Решать задачу обеспечения безопасности и развития мирного сотрудничества в Европе можно только сообща, усилиями социалистических и капиталистических государств, как входящих в группировки, так и не входящих в них. Обстановка для этого созрела, когда в развитии отношений между государствами произошел поворот от конфронтации и «холодной войны» к разрядке международной напряженности.

Идея объединения усилий государств в пользу развития мирного сотрудничества в Европе реализовалась в новых условиях в предложении Советского Союза и других социалистических стран о проведении общеевропейского совещания. Отнюдь не легко прокладывался путь к его созыву. И все же настойчивая борьба за осуществление этой инициативы увенчалась успехом — встречей в Хельсинки на высшем уровне представителей тридцати трех европейских стран, США и Канады и подписанием 1 августа 1975 года Заключительного акта, закрепляющего коллективную договоренность по проблемам безопасности и сотрудничества в Европе.

Совещание подвело черту под второй мировой войной, подтвердило нерушимость сложившихся в Европе границ, зафиксировало в своем Заключительном акте основные принципы мирных взаимоотношений между государствами.

Заключительный акт живет, сохраняет силу и в нынешний период, когда заметно осложнилась политическая обстановка в Европе, да и в мире в целом, что является прямым следствием курса политики США и стран НАТО.

Положительный исход завершившихся Белградской и Мадридской встреч представителей государств — участников совещания в Хельсинки представляет собой большое достижение той линии в международных делах, которая направлена на диалог, на урегулирование проблем за столом переговоров.

Мы всегда считали и считаем, что в подходе к проблеме безопасности на Европейском континенте нужна сугубая осмотрительность. Здесь лицом к лицу стоят две самые мощные группировки государств — Варшавского Договора и НАТО. Поэтому нельзя считать лишним ни один шаг, ведущий к снижению напряженности в Европе и к поддержанию мирных отношений между государствами.

Политика СССР и его союзников в европейских делах получила выражение в ряде их предложений. Напомню, в частности, об инициативах относительно нерасширения круга участников Организации Варшавского Договора и НАТО, одновременного роспуска обоих этих союзов и в качестве первого шага — ликвидации их военных организаций.

Особо следует подчеркнуть совместное предложение социалистических стран заключить договор о взаимном неприменении военной силы и поддержании отношений мира между государствами Варшавского Договора и Североатлантического союза, между всеми участниками общеевропейского совещания. Обязательство не применять никакого оружия — ни ядерного, ни обычного, не применять силу вообще помогло бы снять взаимные опасения и недоверие. Эта инициатива, представленная на рассмотрение стокгольмской Конференции по мерам укрепления доверия, безопасности и разоружению в Европе, все отчетливее выдвигается на передний план европейской и мировой политики.

Позиция Советского Союза и других социалистических стран, будь то на форуме в Стокгольме или вне его рамок, основывается на признании исключительной важности: сохранить и упрочить общеевропейский процесс, начатый в Хельсинки подписанием Заключительного акта.

В общем комплексе европейской и международной политики СССР отношения с Францией всегда занимали и занимают видное место. История связей между нашими странами насыщена разными, порой неоднозначными событиями. И это не в малой степени объясняется тем, что во Франции и в России боролись между собой две линии: с одной стороны, ощущение и понимание сходства, а временами и общности международных интересов двух держав, с другой — взаимные опасения и даже вражда.

Конечно, политика России в конце XVIII века по отношению к Франции якобинцев, Франции Робеспьера — тоже часть истории отношений между двумя державами. Россия тогда не пошла с мечом на Великую французскую революцию. Тем не менее державный абсолютизм Екатерины II не только слал проклятия на головы французских революционеров, не только преследовал свободомыслие в собственной стране, но и активно участвовал в борьбе против «этой французской моды»,[1] которая грозит «превратиться в эпидемию», как язвила царица.

При участии царского посла в Париже И. М. Симолина контрреволюция организовала заговор, чтобы содействовать бегству короля. Посол даже передал семье монарха российские паспорта на имя вдовы полковника русской армии баронессы Корф и сопровождавших ее лиц. С этими паспортами Людовик XVI и его семья пытались бежать за рубеж, но в городке Варение их арестовали.

В ответ на казнь Людовика XVI Екатерина II выслала французов из России, исключая тех, которые «под присягою отреклися от революционных правил, во Франции распространившихся».[2]