Читать онлайн «Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования». Страница 50

Наступает черед винограда. Мы не можем делать хорошее вино. Хорошее вино покупателю не по карману. Рвите виноград с лоз — и спелый, и гнилой, и наполовину съеденный осами. Под пресс пойдет все — ветки, грязь, гниль. Но в чанах образуются плесень и окись. Добавьте серы и танину. От бродящей массы поднимается не терпкое благоухание вина, а запах разложения и химикалий. Ничего. Алкоголь и тут есть. Напиться можно.

Мелкие фермеры видят, что долги подползают к ним, как морской прилив. Они опрыскивали сад, а урожая не продали. Они прививали и подрезали деревья, а собрать урожая не смогли. Люди науки трудились, думали, а фрукты гниют на земле, и разлагающееся месиво в чанах отравляет воздух смрадом. Попробуйте это вино — виноградом и не пахнет, одна сера, танин и алкоголь. В будущем году этот маленький фруктовый сад сольется с большим участком, потому что его хозяина задушат долги. Этот виноградник перейдет в собственность банка. Сейчас могут уцелеть только крупные собственники, потому что у них есть консервные заводы. А четыре груши, очищенные и разрезанные на половинки, сваренные и законсервированные, по-прежнему стоят пятнадцать центов. Консервированные груши не портятся. Они лежат годами.

Запахом тления тянет по всему штату, и в этом сладковатом запахе — горе земли. Люди, умеющие прививать деревья, умеющие селекционировать, выводить всхожие и крупные семена, не знают, что надо сделать, чтобы голодные могли есть взращенное ими. Люди, создавшие новые плоды, не могут создать строй, при котором эти плоды нашли бы потребителя.

И поражение нависает над штатом, как тяжкое горе.

То, над чем трудились корни виноградных лоз и деревьев, надо уничтожать, чтобы цены не падали, — и это грустнее и горше всего. Апельсины целыми вагонами ссыпают на землю. Люди едут за несколько миль, чтобы подобрать выброшенные фрукты, но это совершенно недопустимо! Кто же будет платить за апельсины по двадцать центов дюжина, если можно съездить за город и получить их даром? И апельсинные горы заливают керосином из шланга, а те, кто это делает, ненавидят самих себя за такое преступление, ненавидят людей, которые приезжают подбирать фрукты. Миллионы голодных нуждаются во фруктах, а золотистые горы поливают керосином.

И над страной встает запах гниения.

Жгите кофе в пароходных топках. Жгите кукурузу вместо дров — она горит жарко. Сбрасывайте картофель в реки и ставьте охрану вдоль берега, не то голодные все выловят. Режьте свиней и зарывайте туши в землю, и пусть земля пропитается гнилью.

Это преступление, которому нет имени. Это горе, которое не измерить никакими слезами. Это поражение, которое повергает в прах все наши успехи. Плодородная земля, прямые ряды деревьев, крепкие стволы и сочные фрукты. А дети, умирающие от пеллагры, должны умереть, потому что апельсины не приносят прибыли. И следователи должны выдавать справки: смерть в результате недоедания, потому что пища должна гнить, потому что ее гноят намеренно.

Люди приходят с сетями вылавливать картофель из реки, но охрана гонит их прочь; они приезжают за выброшенными апельсинами, но керосин уже сделал свое дело. И они стоят в оцепенении и смотрят на проплывающий мимо картофель, слышат визг свиней, которых режут и засыпают известью в канавах, смотрят на апельсинные горы, по которым съезжают вниз оползни зловонной жижи; и в глазах людей поражение; в глазах голодных зреет гнев. В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева — тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго…»[131]

Гроздья гнева, описанные Джоном Стейнбеком, зрели, они наливались соком, становились горькими плодами, часть голодающих не желала мириться с плачевной участью, люди сбивались в группы, штурмовали банки, богатые магазины. Голод уносил жизни, лишал людей человеческого облика.

Забыть бы все это, как страшный сон, не правда ли? Забыть, оставить на страницах пожелтевших книг, жить дальше. Но находятся люди, кто достает все это из пыльных хранилищ, подвергает передержкам, снабжает дополнительным количеством лживых подробностей и выдает под видом «преступлений кровавой империи Москвы».

Что было в Америке? Был очередной кризис капиталистической системы, на этот раз он был связан с недостатком ликвидности, тенденцией укрупнения хозяйств и прочими нюансами. Их на самом-то деле много, этих пунктов. Ни Америка, ни прочий «цивилизованный мир» не желал и не желает извлекать уроки из произошедшего в тридцатые, по-прежнему потворствует магнатам, способствует вольготному грабежу мира крупным капиталом, который всегда давил и продолжает давить «мелкую сошку», что мешается под ногами.

Но у американского голода есть один пронзительный мотив, ужасающая подробность, которая не идет ни в какое сравнение даже с приписываемыми Сталину преступлениями.

Сталину приписывают продажу зерна, которую он якобы осуществлял в больших количествах в то время, когда голод уже начался. Это ложь, опровергнутая профессиональными историками. Но на минуту допустим, что Сталин продавал зерно, ну скажем, для того, чтоб не нарушать договора, заключенные в тот период, когда голод еще не начался. Итак, обвинение гласит: «Сталин продавал зерно!»

Как мы знаем, Сталин никогда ничего не воровал, не присваивал себе государственных денег. И его дети тоже не присвоили ни копейки, корыстный мотив вообще отсутствует. Все что делал Сталин, было продиктовано его пониманием блага народа и построением нового общества, если он продавал зерно, то он покупал на вырученные деньги производственное оборудование, машины, различные виды товаров, не производившиеся в тот момент в СССР. Сталин превратил Украину в мощный и богатый индустриальный регион, население которого неуклонно росло. Можно сколько угодно спорить о том, насколько правильно он понимал производственную необходимость и народное благо и все ли он делал верно, но разговор-то о другом, суть в речах обвинителей сводится к бесчеловечности «режима».

Однако что мы видим в американских реалиях данного периода, о чем свидетельствует Стейнбек, что доказано историками, подтверждено экспертами? Что? А вот что: в голодающей Америке намеренно уничтожали зерно, фрукты, свинину и прочие продукты в огромных количествах!

Что это, если не бесчеловечность?

Ладно бы это продовольствие продали куда-то, было бы еще с полбеды, ведь оно хоть кого-то спасло бы от голодной смерти, но американские магнаты велели просто уничтожать продукты на глазах у голодающих!

Ни с каким сталинизмом сравнения нет! И вообще не с чем сравнить эту подлость! Но, к сожалению, принципы такого подхода к делу, принципы отношения к человеческой жизни, принцип философии остается прежним. Вашингтонские господа способны спокойно взирать на гибель тысяч и миллионов людей и даже провоцировать эту гибель теми или иными средствами, но продолжать сидеть на вершине пирамиды, созданной ими, а еще вопить о чужих грехах, приписывая свои деяния другим, агрессивно и цинично стравливать людей, не думая порой, что покушаются и на такие вещи, которые ценнее самой жизни, ведь сеять семена вражды и злобы между родными братьями — великий грех, осуждаемый всеми религиями и всеми системами морали. Но именно раздор и ненависть между братьями, между детьми одного славянского рода пытаются разжечь пропагандисты теории «голодомора», калечащие психику детей в украинских школах, уродующие сознание людей, еще недавно не подозревавших о том, что придут времена ненависти, времена, которыми командует Америка.

Сколько раз мы слышали обличительные речи в адрес сталинской политики перемещения народов из прифронтовой полосы! Говоруны-обличители стремились представить эти депортации как верх негодяйства и безобразия, пускаясь в передержки, а иногда и в откровенные манипуляции, стараясь убедить всех, что Сталин осуществил нечто такое, что выходит за рамки обыденной практики военного времени, как и нормального отношения к народностям своей страны.

В густой тени оставался вопрос депортаций в США, происходивших в это же время. И хотя на территории США военные действия не велись, а значит, и настоящей необходимости принимать столь жесткие меры на самом-то деле не было, но американские власти устроили-таки депортацию алеутов с островов, прилегающих к Аляске, и японцев из Калифорнии, причем проведена она была более жестокими и циничными методами, чем сталинские депортации.

Любопытным моментом является тот факт, что хотя от сталинского принудительного переселения перемещенные народы конечно же пострадали, но вместе с тем нельзя говорить о том, что они были помещены в концентрационные лагеря либо в сегрегационные условия, поскольку в местах, куда были переселены эти люди, они жили практически на равных правах с остальным населением, их дети ходили в обычные школы, пользовались всем тем, что было доступно и прочим. Так что в вопросе советских депортаций не все так однозначно, а вот относительно насильственного перемещения алеутов и японцев в США, все, увы, слишком однозначно и нелицеприятно для Америки. Это очередная позорная страница истории Соединенных Штатов.