Читать онлайн «Путин. Кадровая политика. Не стреляйте в пианиста: он предлагает вам лучшее из возможного». Страница 28

Суммарный коэффициент рождаемости за этот период вырос на 32 %, с 1,2 до 1,78.

Если подвести в этом плане итог путинскому периоду правления Россией, то следует отметить и наличие позитивной тенденции в процессах воспроизводства населения.

В литавры бить, конечно, рановато. Экономический кризис середины второго десятилетия XXI века свои негативные коррективы не может не внести, но здесь, как уже сказано, важна тенденция. Директор Института демографии Высшей школы экономики Анатолий Вишневский, когда журналисты обратили его внимание на то, что кризис 2014–2015 годов может внести негативные коррективы в этой сфере, заметил: «Первое, что нужно сделать, – это понять, где мы находимся. Колебания за 3–4 месяца ни о чем не говорят, о многом говорят колебания за 100 лет… В последнее десятилетие смертность в России сокращается, хотя и далеко не такими темпами, как в США, Евросоюзе и Японии»[133]. Замечание верное, да вот только ни США, ни Япония с европами не переживали в своем развитии российские 90-е годы. А потому не Путину этот упрек надо бы направлять.

Не могу здесь же не сказать об одном чисто русском явлении, которое пока не знаю, как и толковать. За путинские годы потребление водки, этого «чисто русского» напитка, в общем потреблении алкогольной продукции в России сократилось ровно в два раза, с 54 до 27 %[134].

Таким образом, худо-бедно, но по ряду показателей именно в эпоху Путина началось в России движение в сторону строительства именно социального государства. И похоже, ничего случайного или, хуже того, – конъюнктурного в этом движении нет: движение в направлении построения социального государства в России всегда являлось сутью политики В. Путина. Это обстоятельство вынуждены признавать и его постоянные оппоненты. Так, осенью 2011 года, когда В. Путин заканчивал свой премьерский мандат, издающаяся в Москве с 1999 года оппозиционная к Путину газета «Ведомости» (основана совместно с Wall Street Journal и Financial Times) в центральной публикации номера под заголовком «Два лица Путина» с нескрываемым сожалением отмечала, что Путин, похоже, вновь станет президентом РФ, но «от перемены мест слагаемых [президента и премьера] мало что изменится, – признает этот источник, – Путин не изменил свою политику, немного скорректирована только ее подача. Его не переделаешь. Перемены только кажутся. Просто раньше он больше заботился об увеличении «социального контракта», а сейчас, в сложные времена, думает о его сохранении. Как только появится шанс, он станет опять наращивать расходы на социальные нужды. У Путина есть устойчивое убеждение, что для роста России нужно значительно увеличивать «социальный контракт», это нужно для сохранения доверия людей… Путин заверяет, что и на оборону 20 трлн рублей тоже есть. Больше того, на перевооружение армии найдется еще 3 трлн рублей. Оборонные расходы России очень скромные, говорит он, а сейчас настала пора менять боевые комплексы»[135].

Да, при этом в нулевые годы осталась невыполненной задача по диверсификации экономики. Но все враз выполнить было и невозможно: как гласит народная мудрость, на одну ложку два горошка не уловишь.

После 1993 года одной из самых, пожалуй, эксплуатируемых в российских средствах массовой информации стала тема об отсутствии в нашем обществе национальной идеологии. Именно с этим фактором большинство политологов связывают наличие в стране общественно-политического кризиса, из которого российское общество никак не может выкарабкаться с 1991 года, и все относительные неудачи В. Путина в кадровых вопросах.

Так, подвергая критическому анализу промахи российского правительства в экономической и социальной сферах в последнее время, писатель-публицист, ученый-обществовед М. Антонов пишет, что «каждый может, наверное, назвать с десяток тех, кто лучше нынешних министров. Но ведь отбирать-то нужно по определенным критериям, а не потому, что г-н Х красивый, нравится избирателям (а особенно избирательницам), по слухам, умный, обладает приятным баритоном и может говорить в любой момент на любую тему. На мой взгляд, – продолжает он свою мысль, – первым из критериев отбора должен быть идеологический. Потому что даже не блистающий умом и особыми талантами идеологически «свой» исполнительный чиновник неизмеримо более ценен, чем умнейший и талантливейший замаскированный враг, противник курса на восстановление полной независимости страны, скрытый саботажник необходимых для этого действий. Нет, избави нас Боже даже от умнейших, но идеологически чуждых «государевых людей». Нам нужны свои деятели, но «свои» не так, как подбиралась ельцинская «семья» или как сколачивается бандитская шайка. Нам нужны деятели свои идеологически, мировоззренчески, соратники по совместной борьбе ради благородной цели освобождения страны от остатков колониального ига. Вот тут-то мы и упремся в непреодолимую пока стену. Ведь идеологии-то, по критериям которой можно подбирать таких соратников, нет.

Сколько сетований слышно по этому поводу! Ельцинская конституция прямо запретила иметь общегосударственную идеологию – на посмешище всему миру. Потому что все процветающие государства имеют свою идеологию. У США, например, это идеология, по которой американцы – исключительная нация, построившая страну-образец, «Город на Холме», и призванная цивилизовать прочие народы, не принявшие американский образ жизни как идеал. А у нас? Не считать же господствующей идеологией лозунг «Деньги решают все, воруй, пока есть возможность, и увози за рубеж!»[136].

В принципе рассуждение справедливое. Стоит, однако, заметить, что Михаил Федорович Антонов в запале полемики со своими оппонентами немножко путает две вещи – Конституцию США и выступление перед американским конгрессом президента США Барака Обамы весной 2015 года. Обама тогда действительно произнес слова, фактически процитированные российским обществоведом. Но отождествлять слова президента США и положения конституции этой страны все же не стоит.

Перефразируя широко известную фразу Сталина, можно сказать, что Обамы приходят и уходят, а Конституцию США, во-первых, составлял не один человек (как у нас в 1993 году это сделал уралец по происхождению, член-корреспондент АН СССР С. С. Алексеев[137] при содействии С. Шахрая). Отцами Конституции США в 1787 году выступили 38 человек во главе с президентом и делегатом от штата Вирджинии Джорджем Вашингтоном.

А во-вторых, в первоначальном тексте Основного закона США идеологические сюжеты вообще не затрагивались. Но уже через три года конгресс США спохватился и в 1791 году принял первые десять поправок к конституции, которые получили собственное имя – Билль о правах. Так вот, поправка № 1 этого билля гласит: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии или запрещающего свободное исповедание оной, либо ограничивающего свободу слова или печати либо право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб».

Иными словами, Конституция США закрепила в своем тексте государственную идеологию, имя которой – либерализм, хотя самого этого слова в тексте Основного закона как не было, так и нет.

А что касается закрепления в Основном законе страны якобы исключительности американского народа, то на этот счет в Конституции США вообще нет ни единого слова. Текст конституции на этот счет весьма конкретен и, я бы сказал, достаточно скромен. Основной Закон США начинается словами: «Мы, народ Соединенных Штатов, дабы образовать более совершенный союз, установить правосудие, гарантировать внутреннее спокойствие, обеспечить совместную оборону, содействовать всеобщему благоденствию и закрепить блага свободы за нами и потомством нашим, торжественно провозглашаем и устанавливаем настоящую Конституцию Соединенных Штатов Америки». И далее идет текст сугубо правовой об устройстве власти в США от первой статьи и до последней. Отцы американской Конституции были мудрыми людьми, лишних обязательств ни на себя, ни на своих потомков не навешивали. Думаю, что и российский народ в отношении своего Основного закона со временем придет к тому же.

С наличием же (или отсутствием) общенациональной идеологии не может не считаться ни один национальный лидер в своей кадровой политике, поскольку назначение на высокие и высшие государственные должности тех или иных чиновников происходит на основе не только их профессиональной квалификации, но и тех политических взглядов, которые они выражают. В современной России в настоящее время сложилась уникальная в этом плане ситуация. Наша конституция 1993 года в статье 13 четко фиксирует, что в Российской Федерации признается идеологическое разнообразие, при том что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».