Читать онлайн «Растоптанная Победа. Против лжи и ревизионизма». Страница 9

Центральной темой работы Мицюка была демонстрация «паразитического» характера евреев. Обосновывая этот тезис, Мицюк последовательно «опровергал» аргумент Сциборского о том, что социальная роль евреев объясняется их бесправным положением и, таким образом, выбивал почву из-под ног сторонников налаживания украинско-еврейских отношений. Показательно, что во время Второй мировой войны Мицюк опубликовал в издававшейся оккупантами украинской газете «Краковские вести» серию статей «Жиды на Украине», выдержанных в крайне антисемитском и пронацистском духе [120].

Серия статей Мицюка в «Построении нации» подводила «научную» основу под тезис о необходимости бороться с евреями и, несомненно, оказалась востребованной активистами ОУН, антисемитские настроения которых были сильны по вполне практическим причинам. Украинская держава, обеспечивающая поступательное общественное и экономическое развитие для всех своих граждан, оставалась мечтой. Реальностью была полунищая жизнь превращенной в восточную провинцию Польши Западной Украины. Неумолимые экономические законы сталкивали евреев и украинцев. Будут ли жители села покупать товары в магазине, принадлежащем украинцу, или в лавке еврея? Чья продукция будет пользоваться большим спросом? Эти вопросы были гораздо более важны для украинцев, чем отвлеченные идеологические концепции — ведь именно от них зависело благосостояние. Немаловажным был и тот факт, что евреи Восточной Галиции занимались земледелием. Общее число еврейских земледельческих хозяйств в Львовском регионе составляло всего 1,6 % [121] ; и укранские, и еврейские земледельцы дискриминировались поляками [122]. Однако среди еврейских хозяйств поместья встречались чаше, чем среди украинских, в них чаще использовались наемные работники (в 25,3 % еврейских хозяйств, тогда как в нееврейских хозяйствах этот показатель составлял 8,9 %) [123]. В условиях малоземелья это способствовало росту антисемитских настроений.

В глазах националистов именно евреи наравне с поляками были виновниками незавидного положения украинцев. Об этом, в частности, говорилось в листовке, разбросанной в селе Белив Станиславского воеводства:

«Украинский крестьянин! Украинский рабочий! Земля, которой владеют местные евреи… является собственностью украинской нации. Евреи — вечный враг украинской нации. С этого дня никто не пойдет работать к еврею. Евреи должны исчезнуть с украинской земли. Кто пойдет к еврею работать, будет строго осужден, тяжело ранен. Прочь жидов» [124].

Слова не расходились с делом. То в одном, то в другом селе проводились акции бойкота еврейских магазинов, неизвестные били стекла в принадлежащих евреям домах.

Поначалу руководство ОУН пыталось дистанцироваться от антиеврейских акций, особенно когда речь заходила о прямой уголовщине. «Недавно на Стрийщине имело место грабительское нападение на жидов, — говорилось в журнале «Сурма» осенью 1932 г. — Польская пресса по этому поводу подняла большой шум, говоря, что это дело рук украинских подпольных организаций. Краевая экзекутива ОУН заявила в своем «Бюллетене», что с этим нападением не имеет ничего общего» [125].

Однако вскоре положение изменилось. Украинские националисты начали возглавлять антиеврейские акции, придавая им весьма значительный размах. «Не давайте жидам обкрадывать себя, — говорилось в листовке, распространенной оуновцами в селе Коростов Здолбуновского повета. — Не покупайте у жида. Гоните жида из села. Пусть наш лозунг будет прочь жидов» [126]. В 1935 г. члены ОУН провели в селах Жидачивского, Калуского, Станиславского и Стрийского поветов акцию, в ходе которой били стекла в домах евреев [127]. Еще более масштабная акция была проведена летом 1936 г. на Костопольщине. Ей предшествовало собрание руководства местного отделения ОУН, на котором было принято решение, что «жиды вредны для украинской нации, нужно от них освободиться, а наилучшим способом, который приведет к этому, будут поджоги жидовских домов, магазинов и т. п.» [128] В результате последовавших массовых поджогов крова над головой лишились около ста еврейских семей [129].

Несколько месяцев спустя после этой акции Краевая экзекутива ОУН уточнила свою позицию по «еврейскому вопросу». Согласно ее решению, следовало различать «евреев» и «евреев-коммунистов». По отношению к первым предписывалось применять экономический бойкот, тогда как с евреями-коммунистами следовало «бороться со всей своей энергией, не отказываясь от террора» [130].

Эскалация ненависти к евреям способствовала дальнейшей радикализации позиции ОУН. В 1938 г. видный член ОУН В. Мартинец опубликовал статью, в которой рассматривал «еврейский вопрос» с точки зрения расовой теории. Вывод был ожидаемый: с евреями нужно было бороться как с врагами, стараться изолировать их или вообще выслать из Украины [131].

Предложение Мартинца имело очевидные параллели с антиеврейской политикой, реализовывавшейся в нацистской Германии. Удивляться этому не приходится: к концу тридцатых годов украинские националисты активно сотрудничали с нацистскими спецслужбами; германский опыт решения «еврейского вопроса» они могли счесть вполне приемлемым. Косвенным подтверждением правильности этого предположения служит задание, порученное нацистским руководством ОУН перед вторжением в Польшу.

15 августа 1939 г. абвером из членов ОУН было создано диверсионное подразделение под кодовым названием Bergbauernhilfe. Общая численность подразделения составляла около 600 человек, которых возглавил один из членов Главного провода ОУН полковник Роман Сушко [132]. Задачей подразделения должна была стать организация антипольского восстания на Западной Украине и очищение территории от «нежелательных элементов». Согласно показаниям начальника 2-го (диверсионного) отдела абвера Э. фон Лахузена на заседании Международного военного трибунала в Нюрнберге, 12 сентября 1939 г. соответствующее указание было сделано начальнику абвера адмиралу Канарису министром иностранных дел Третьего рейха И. фон Риббентропом. «Смысл приказа или указания, — рассказывал Лахузен, — был таков: необходимо было связаться с украинскими националистами, с которыми разведка имела уже соответствующий контакт в военном отношении, для того, чтобы вызвать повстанческое движение в Польше, которое имело бы своим следствием истребление поляков и евреев в Польше. Об этом говорилось Риббентропом лично Канарису. Когда говорили «поляки», то подразумевали интеллигенцию и те круги, которые выступали в качестве носителей национального сопротивления…» [133]

Как видим, нацистское руководство считало вполне возможным использование сформированного из оуновцев подразделения для уничтожения евреев.

Однако этот план также не был воплощен в жизнь. После победы в польской кампании подразделение Bergbauernhilfe было распущено, а его личный состав был частично передан на формирование полицейских подразделений в восточных областях оккупированной Польши [134]. Тем не мнение помощь, оказанная немецким спецслужбам, не осталась без вознаграждения. ОУН получила легальный статус, а ее члены поступали на службы в подразделения Werkschutz (охрана промышленных объектов). Украинское население созданного нацистами «Генерал-губернаторства» получило целый ряд привилегий; в частности, украинцам могли передаваться дома и магазины, конфискованные у евреев [135]. Подобный подход, безусловно, импонировал украинским националистам.

Показательно, что сотрудничество руководства ОУН с гестапо в 1940–1941 гг. носило отчетливый антипольский и антиеврейский характер. «Провод ОУН не разрешал никому, без ведома провода, устраиваться на работу в гестапо, — сообщал агент, внедренный НКГБ УССР в оуновские структуры. — Тех лиц, которые шли работать в гестапо с ведома провода ОУН, предупреждали, что они должны работать в гестапо только против поляков и евреев» [136].

Впоследствии мы сможем убедиться, что антипольская и антиеврейская направленность взаимодействия ОУН и нацистских спецслужб рассматривалась руководством украинских националистов как позитивный опыт, повторение которого возможно. В 1940–1941 гг. это сотрудничество и способствовало дальнейшей радикализации позиции ОУН по «еврейскому вопросу».

Процесс этой радикализации хорошо прослеживается при сопоставлении двух планов антисоветского восстания ОУН. Первый из этих планов, получивший название «Единый генеральный план повстанческого штаба ОУН» был подготовлен одним из руководителей ОУН, бывшим генералом Украинской галицийской армии Виктором Курмановичем весной 1940 г. [137] В плане подробно излагались задачи антисоветского вооруженного выступления, описывались действия, которые следовало предпринять во время восстания.

К моменту создания «Единого генерального плана» в ОУН начал назревать раскол между фракциями Андрея Мельника и Степана Бандеры. За старым лидером националистов Мельником в основном стояли руководящие работники ОУН, за молодым и радикальным Бандерой — действовавшие на Западной Украине активисты. Однако окончательного разрыва между двумя фракциями весной 1940 г. еще не произошло. Несмотря на то что автор «Единого генерального плана» Курманович был сторонником Мельника, разработанный им документ оказался принят на вооружение возглавлявшейся Бандерой Краковской краевой экзекутивой ОУН.