Читать онлайн «Путин против Путина. Бывший будущий президент». Страница 10

Все эти шаги были направлены на усиление евразийской геополитики — проводимой, однако, с определенными колебаниями. В принципе, именно активная внешняя политика, призванная усилить стратегический статус России в сочетании с внутрироссийским патриотизмом, и должна компенсировать — с точки зрения популизма — непопулярность либеральных реформ в экономике. С самого начала Путин стал последовательно, хотя и осторожно, двигаться в этом направлении.

В отношении территориального устройства России Путин начал настоящую революцию. Ее смысл состоит в том, чтобы максимально ограничить геополитическую самостоятельность регионов, лишить субъекты федерации даже намеков на суверенность и государственность. В этом состоит другая (внутриполитическая) сторона патриотизма Путина, стратегия его внутренней геополитики. Сразу после прихода к власти Путин вводит федеральные округа для прямого стратегического контроля над губернаторами и реформирует Совет Федерации с тем, чтобы лишить представителей регионов полноценного политического представительства с большими политическими и законодательными полномочиями. Организация Госсовета параллельно Совету Федерации перевела статус глав субъектов от политического к совещательному.

Сбой произошел в результате событий 11 сентября 2001 года. США предложили России почти в ультимативной форме тест на лояльность, ответить на который в строгом евразийском ключе Путин не решился. Его евразийство ослабло, результатом чего стали американские военные базы в странах СНГ и Грузии, осложнения в отношениях с Лукашенко и т. д. Советник Путина Сергей Ястржембский в тот момент прямо выступил против евразийства. Все это существенно ослабило цельность и убедительность изначальной формулы Путина, умалило патриотический потенциал его политического статуса.

В этот же момент поступило прямое предложение Глеба Павловского перейти от «путинского большинства» к «правому большинству». Вскоре после 11 сентября 2001-го им было организовано проведение «Гражданского форума», что, по сути, было откатом к ельцинской политологической модели. Катастрофы не произошло, но баланс был существенно смещен. Формула Путина предполагала безусловное евразийство и просвещенный национализм во внутренней и внешней политике как компенсацию либерализма в экономике. При сдвиге в сторону западничества строгость формулы нарушилась. Путин под воздействием обстоятельств отступил от самого себя в этой части формулы. Следствием чего стало начало колебаний настроений масс с тенденцией к снижению рейтинга Путина; пробуксовывание централизации; малая эффективность, централизованность и организованность «департаментов политической воли»; слабая результативность полпредов и, как следствие, начало нового этапа региональных интриг со стороны глав субъектов федерации, почувствовавших слабину центра.

В результате всего этого произошло смещение баланса от центра стабильности. Формула Путина (либерализм + патриотизм), оставаясь в сущности прежней, была в значительной степени ослаблена умалением национальной составляющей. Это проявилось в убывании евразийского потенциала внешней политики (перекос в сторону Запада, податливость давлению США, снижение темпов интеграции СНГ); в относительном потворстве новой волне фрондерства со стороны некоторых национальных лидеров; в отсутствии у процесса укрепления вертикали власти соответствующего политического оформления (дело кончается простым иллегитимным вмешательством в выборный процесс без соответствующего политико-пропагандистского сопровождения); в отсутствии внятной и последовательной патриотической идеологии в СМИ, образовании, культуре (предпринимаемые здесь шаги вполне хаотичны, спонтанны и случайны, в каком-то смысле халтурны). При этом в либеральной составляющей последовательность сохранилась: экономикой заведуют ультралибералы Герман Греф и Андрей Илларионов, принят Земельный кодекс, продавлена реструктуризация РАО «ЕЭС» по формуле Чубайса и т. д.

Все это сказывается на нескольких уровнях. В итоге на тот момент можно было четко констатировать: начало колебаний настроений масс с тенденцией к снижению рейтинга Президента Путина, пробуксовывание централизации, малая эффективность, централизованность и организованность «департаментов политической воли»; слабая результативность полпредов и, как следствие, начало нового этапа региональных интриг со стороны глав субъектов федерации, почувствовавших слабину центра; тупиковость политической эволюции «Единой России», вынужденной следовать за линией Президента, которая сама отступает от изначальной ясности (ослабление национальной составляющей, противоречивость западнического курса).

В целом основные параметры формулы Путина сохранены и отступление от устойчивого состояния этой формулы, связанное с либеральной имитацией последующих четырех лет, пока некритично. Но если речь идет не о вынужденном колебании, а о тренде, о «тяжелой тенденции», то в ближайшем будущем процесс может приблизиться к фазе, критической для парламентских и президентских выборов.

Рассмотрим в самом общем приближении основные риски для Путина, связанные с отклонением от его изначальной политологической формулы. Все они связаны с нарушением баланса. Так как на сегодняшний день нарушение баланса зафиксировано только в одном направлении — в сторону ослабления национальной составляющей, — то рассмотрим именно этот сценарий.

Ослабляя национальный элемент своей формулы, Путин возвращает политическую модель к периоду ельцинизма: все дело в определенный момент сведется к либерально-демократической прозападной власти, противопоставленной нелиберальному, антизападному, патриотически настроенному населению, которое будет негативно реагировать на либерализацию в области платы за энергию, реформу ЖКХ, повышение тарифов на транспорт, которые отныне не будут уже компенсироваться моральной патриотической риторикой. Путин оказывается в ситуации, крайне неблагоприятной: у него нет ельцинского волюнтаризма, эффективных интриганов-олигархов, сосредоточивших в своих руках нити политической, экономической, медийной и спецслужбистской власти. Понятно, что в такой ситуации сохранение власти будет проблематично. Тут, кстати, политическая логика начинает требовать другого Путина. Этот «другой Путин» должен быть фактически ремейком Ельцина — волюнтаристским антикоммунистом-западником, «либеральным тираном и диктатором», а отнюдь не «просвещенным патриотом».

К этому следует добавить вероятное изменение отношения к Путину на Западе. Ряд атлантистских геополитиков (Пол Волфовиц, Збигнев Бжезинский и т. д.) считают, что геополитическое самоликвидаторство России как одного из потенциальных самостоятельных полюсов, способных составить геополитическую конкуренцию однополярному могуществу США, при Путине идет слишком медленно и что стоило бы придать этому процессу новый импульс. Таким импульсом вполне может быть интрига по смещению Путина (этот сценарий отстаивают в американских аналитических кругах и опальные российские). Этот же сценарий отчасти был заложен и в трагических событиях в Москве, связанных с захватом заложников на Дубровке, в Беслане, в теракте в московском метро, в Домодедове и даже в нездоровой активности окружения преемника Путина на посту Президента. Вашингтон имеет достаточно инструментов для того, чтобы активно поспособствовать смене верховной власти в России. Добавим к этому еще и то, что после военных операций в Ираке и Ливии цены на нефть в конечном итоге могут резко упасть, что не замедлит отразиться на российской экономике. Есть и другие способы серьезного подрыва власти Путина.

Одним из них является изменение природы коммунистической оппозиции. Все эти годы она была неэффективна, так как к ней не были присоединены приводные ремни от настоящих акторов — олигархов и западных спецслужб. Опираясь на потенциальное большинство населения, эта оппозиция остается политически безобидной только за счет полной неадекватности лидеров, отсутствия реальной политической воли, экономических ресурсов, невменяемого поведения партаппарата. Подключение к этой оппозиции политической воли, помноженное на поддержку некоторых антироссийских сил в американском политическом истеблишменте, вполне способно резко изменить сам статус этой оппозиции. Стоило поставить в списке на первое место вместо Зюганова (отрицательный имидж, демобилизующий темперамент, отталкивающая внешность) Глазьева (нейтральный имидж, упругий темперамент, не отталкивающая внешность) — и можно было говорить об изменении всего электорального расклада. Такое большое влияние столь малого фактора свидетельствует не о каких-то особых заслугах Глазьева, а о соответствии формулы «нелиберализм+национализм» ожиданиям подавляющего большинства россиян. В итоге эта угроза была устранена созданием сначала левопатриотического блока «Товарищ», изъявшего Глазьева из списков КПРФ, а затем слияние его с Рогозиным в блоке «Родина», что окончательно вывело Глазьева не только из КПРФ, но и вообще из левого оппозиционного сектора.