Читать онлайн «Тайная власть Британской короны. Англобализация». Страница 10

Наивные попытки прекратить поставки опиума военным путем закончились для Китая полным провалом. Китайские чиновники пребывали в абсолютном неведении относительно многократного технического превосходства английского флота, а китайский военно-морской флот, в соответствие с политикой изоляционизма, был расформирован еще в XV веке и с тех пор не модернизировался.

Первая «опиумная война» (1839–1842 гг.) закончились для Китая поражением и подписанием неравноправного Нанкинского договора. Договор обязывал Китай уплатить контрибуцию в 21 млн. долл. По этому договору были удовлетворены претензии англичан по всем основным вопросам, остававшимися спорными более 200 лет. Китай уступил в «вечное владение» Англии Гонконг, который превратился в важнейшую торговую и военную базу англичан. Была ликвидирована торговая компания «Кохонг», которая с 1720 г. монопольно контролировала всю торговлю Китая с иностранными купцами. Таким образом, торговая изоляция Китая была сломлена насильственным путем. В результате открытия для английской торговли пяти китайских портов (Кантон, Амой, Нинбо, Фучжоу, Шанхай) пали преграды, охранявшие рынок Китая от наплыва английских товаров. «Свобода торговли», которой так домогалась Англия, на деле обернулась для Китая жёсткой регламентацией ее режима. Китай был лишен суверенного права самостоятельно устанавливать таможенные пошлины на экспортные и импортные товары, которые были снижены в 2–4 раза (до 5 %) по сравнению с периодом до заключения Нанкинского договора. Нарушением суверенитета Китая было и принятие принципа экстерриториальности, согласно которому провинившийся на территории Китая англичанин отныне должен был отвечать по английским, а не по китайским законам. Кроме того англичанам (равно как и другим иностранцам) предоставлялось право учреждения сеттльментов, т. е. территорий, на которых иностранцы осуществляли свое управление, держали свою полицию и войска. Англичане добились для себя принятия «режима наибольшего благоприятствования», согласно которому все привилегии, получаемые любой державой в Китае, автоматически распространялись на Англию.

В результате поражения во второй «опиумной войне» (1856–1858 гг.), нанесенного Китаю объединенной англо-французской армией, были подписаны тяньцзиньские договора. Англия и Франция получили право содержать дипломатические миссии в Пекине, английские и французские корабли получили право судоходства по реке Янцзы. Для иностранной торговли были открыты пять новых портов; были сняты всякие ограничения деятельности христианских миссионеров. Китайцев заставили подписать соглашение, легализирующее торговлю опиумом. Объем торговли опиумом непрерывно возрастал: в 1845 г. в Китай было ввезено 39 тыс. ящиков, в 1850 г. – 52,9 тыс., в 1855 г. – 78,3 тыс. ящиков. Британцы продолжали продавать опиум до принятия Гаагской конвенции, которая запретила его экспорт лишь в 1912 г.

Поражение в третьей «опиумной войне» (1859–1860 гг.) привело к подписанию новых кабальных для Китая договоров, известных под названием Пекинских конвенций. Китайское правительство согласилось выплатить Великобритании и Франции контрибуцию в 8 млн. лян[63], открыть для иностранной торговли порт Тяньцзинь, разрешить использовать китайцев в качестве рабочей силы в колониях Великобритании и Франции. К Великобритании с этого момента отходил в собственность Коулунский полуостров.

Российский историк О.Е. Немопнин отмечает: «важным средством закабаления Цинской империи было лишение её таможенной независимости. В 1859 г. англичане при поддержке США и Франции взяли в свои руки «Управление императорских морских таможен Китая», поставив во главе его Р.Харта. Последний в течение 45 лет (1863–1909 гг.) был бессменным генеральным инспектором и фактическим хозяином морских таможен. К 1898 г. такой контроль был введён в 33 портах. Все доходы от морских таможен не только проходили через Р.Харта и его помощников, но и частично хранились в английских банках»[64]. Наибольшие выгоды из утраты Китаем политической и экономической самостоятельности извлекла Британия, на которую к 1898 году приходилось 82 % китайской внешней торговли[65]. К 1900 г. порядка одной шестой британского экспорта ввозилось в Китай. Британские коммерческие суда перевозили три четверти предметов китайской внешней торговли и обеспечивали до половины прибрежных перевозок местных коммерсантов[66].

Итак, как следует из вышеприведенного анализа, преследование коммерческих и торговых интересов выступало главной причиной установления Англией мирового господства. При этом метрополия никогда не отягощала себя какими-либо моральными принципами ни в отношении заморских колоний, ни в отношении стран континентальной Европы. Вышеприведенный анализ указывает на качества английского имперского характера, не утратившие актуальность и по сегодняшний день: жестокость, коварство и упорство в достижении целей управления глобальными процессами с целью извлечения из этого максимальной коммерческой выгоды.

Как утверждает английский историк Э.Робертс, ни одна из великих идей, которые англосаксы популяризируют и пропагандируют миру, им не принадлежит. Принципы парламентской демократии (один человек – один голос) они наследовали у греков, систему права – у римлян, у голландцев – основы современного капитализма (биржи и банковское кредитование), у немцев – протестантизм, у французов – просвещение. При этом благодаря прагматизму и склонности к новаторству британцы на практике реализовали идею конституционной монархии, свободу слова, разделили законодательную, исполнительную и судебную власть. Они сумели механизировать труд и поставить себе на службу лучшие зарубежные умы, сохранив национальный интеллект для производства научных, технологических и военных инноваций[67].

Наполеон не случайно окрестил англичан «нацией лавочников». Даже названия центральных улиц, увековечивающие память о мелких мануфактурщиках, не редкость для британской столицы. Например, Банк Англии находится на улице Threadneedlestreet, что в переводе означает «улица трех иголок» (Three Needle Street), подчеркивая, что в XVII веке здесь работала иголочная мануфактура. Название Пикадилли – одной из центральных улиц Лондона, ведущей в увеселительные кварталы района Сохо[68], дословно означает «край воротничка, отделанный кружевами». Так она названа в честь расположенной здесь в XVI веке мануфактуры, которая производила модные на то время воротнички.

Понятия индивидуальной коммерческой выгоды оказывало влияние на формирование идентичности англичан с давних пор, умаляя ценность общественных интересов. Утилитаризм становится определяющим принципом в организации экономических институтов Англии задолго до его научного обоснования английскими философами и принятия на вооружение в качестве идеологического «мейнстрима» британскими политиками.

«Всеобщая и всепронизывающая» коммерциализация была характерна для развития английской культуры еще в дореформационный период. Так, деятельность торговых гильдий, сформировавшихся в Англии в XIV веке, была сконцентрирована исключительно на удовлетворении прагматических интересов в экономической сфере, в то время как, например, немецкие торговые гильдии, наряду со своими профессиональными задачами, также преследовали цели политического, военного, религиозного, правового и общественного развития страны. Кстати, именно к немецкой средневековой системе ремесленных гильдий восходит современная система производственного обучения, которую считают фундаментом индустриального лидерства Германии в Европе.

В свою очередь во Франции деятельность гильдий находилась под строгим контролем государства, которое защищало от конкуренции, санкционировало полномочия и выступало силовой гарантией их главенства в экономических процессах. Государство предъявляло чрезвычайно высокие требования к качеству конечной продукции гильдий. Тогдашний правительственный регламент для традиционных отраслей французской экономики оговаривал практически все этапы производственного процесса. Так, по словам историков Дугласа Норта и Роберта Томаса, регламент, касавшийся окраски тканей, включал в себя 317 параграфов. Гильдии использовались для учреждения стандартов, которые не только ограничивали объем рынка, но и ставили непреодолимые барьеры начинающим предпринимателям. «Система контроля и надзора, осуществлявшегося представителями гильдий, охватывала почти все, пишут Норт и Томас. – Во времена Кольбера даже самая обычная одежда проходила по крайней мере шесть проверок»[69].

Таким образом, жёсткое государственное регулирование французских гильдий препятствовало развитию коммерческого духа во Франции. Отсутствие у французских купцов желания браться за коммерческое дело отчасти является причиной неудач Франции в создании собственных торговых компаний на подобии тех, которые успешно действовали в Англии и Голландии. Основанная в 1664 г. французская Ост-Индская компания с первых лет своей деятельности столкнулась с финансовыми затруднениями и лишилась своих привилегий в 1682 г. Основанная в 1670 г. Левантинская компания стала приходить в упадок с 1672 г. Северная компания, созданная в 1669 г., потерпела фиаско. Вест-Индская компания, созданная в 1664 г., была упразднена в 1674 г. В процессе колонизации Северной Америки Франция была вынуждена прибегнуть к услугам шотландского авантюриста Джона Ло, который в 1717 г. основал компанию Индии для освоения, принадлежавшего в то время Франции, бассейна реки Миссисипи (что находится на территории современного штата Луизина). Как известно, Миссисипская компания, финансируемая за счет государственных кредитов, потерпела крах и послужила причиной глубокого финансового кризиса во Франции в 1720 году.