Читать онлайн «Социальный контроль масс». Страница 32

6.2. Государственная молодежная политика: российский вариант

В современном российском законодательстве нет специальных «молодежных законов», существует лишь концепция государственной молодежной политики. Кроме того, имеется, правда не вполне сформировавшаяся, система нормативно-правовых актов, которыми эта политика регулируется.

В принятых документах, непосредственно относящихся к сфере государственной молодежной политики (ГМП), просматривается довольно стройная концептуальная основа: эта политика направлена в значительной степени на включение молодежи в многообразные общественные связи, раскрытие ее инновационного потенциала и самореализацию личности молодого человека с определенной общественно полезной отдачей. Она призвана улучшить общественный контроль за молодыми людьми из групп риска, сузить сферы и ситуации возможного девиантного поведения, способствовать созданию проектов и программ, отвечающих потребностям молодежи, помочь молодым людям на практике освоить нормы и принципы демократического общества. Предполагается, что такие задачи могут быть реализованы при минимальных усилиях и затратах государства и при активизации институтов гражданского общества.

Вопросы образования и воспитания молодежи нашли отражение в ряде президентских и целевых федеральных программ, в числе которых основная – «Молодежь России». Впервые она была принята в 1994 г., а потом несколько раз обновлялась. Конечные результаты ее реализации были обозначены следующим образом:

♦ выравнивание демографической ситуации в стране, повышение уровня доходов молодежи и молодых семей, улучшение социально-бытовых и жилищных условий;

♦ создание условий для поддержки молодой семьи, снижение числа разводов, уровня безнадзорности среди детей и подростков, снижение уровня безработицы, обеспечение вторичной и сезонной занятости молодежи;

♦ повышение квалификации и формирование трудовых ресурсов, соответствующих требованиям рынка;

♦ рост деловой активности и предприимчивости молодежи;

♦ улучшение здоровья молодого поколения, снижение смертности, наркомании и алкоголизма в молодежной среде;

♦ повышение духовно-нравственного, интеллектуального и творческого потенциала молодого поколения.

Однако планируемые результаты столь масштабны, что вряд ли достижимы даже при своевременном финансировании и высокой организованности проводимых работ. Наиболее очевидна недостижимость результатов программы в финансовом и организационном аспектах. Анализ выполнения предыдущей президентской программы «Молодежь России» показывает, что фактическое финансирование программы за 1995–1997 гг. (три полных года реализации) составило от расчетной потребности чуть более 13 % (в 1995 г. – 30,6 %, в 1996 г. – 10,1 %, в 1997 г. – 9,8 %) [5, 152]. Следующая финансировалась с учетом августовского банковского кризиса 1998 г.

Сопоставление объема задач ГМП и предполагаемых ресурсов для их выполнения приводит к выводу о существенном расхождении между теоретическими установками и практическим пониманием того, что представляет собой государственная молодежная политика. Разброд и шатание в федеральных структурах создали новую ситуацию: акцент в работе государственных органов с молодежью сместился от федерального центра к регионам. Это положение теоретически предусмотрено в концепции государственной молодежной политики как принципиально важное для ее эффективности. Но на деле такое смещение произошло спонтанно. Фактически регионы взяли на себя инициативу в развитии этого направления государственной деятельности, что нашло отражение и в законодательстве.

На федеральном уровне с самого начала не удавалось принять закон, который определял бы общие положения государственной молодежной политики. В 1993 г. Верховный Совет России принял по этим вопросам лишь постановление, не имеющее силы закона. Тем не менее была закреплена концептуальная основа для законотворчества.

Само определение государственной молодежной политики, построенное на ограничении роли государственного регулирования задачами создания правовых, экономических и организационных условий и гарантий для самореализации личности молодого человека и развития молодежных объединений, движений и инициатив, отразило новый для России подход к решению молодежных проблем в условиях рыночных отношений. В соответствии с этой линией были выделены девять основных направлений государственной деятельности:

♦ обеспечение соблюдения прав молодежи;

♦ обеспечение гарантий в сфере труда и занятости молодежи;

♦ содействие предпринимательской деятельности молодежи;

♦ государственная поддержка молодой семьи;

♦ гарантированное предоставление социальных услуг;

♦ поддержка талантливой молодежи;

♦ формирование условий, направленных на физическое и духовное развитие молодежи;

♦ поддержка деятельности молодежных и детских объединений;

♦ содействие международным молодежным обменам.

Позже эти направления были скорректированы, но суть осталась примерно той же.

Почти десятилетие в России существовала противоречивая правовая ситуация. Государственная молодежная политика признавалась как направление деятельности, признавались и ее концептуальные основы, но законодательство о молодежи было принято только примерно в половине субъектов Российской Федерации. Таких законов принято около сорока (в республиках Башкортостан, Татарстан, Тыва, в Волгоградской, Московской, Оренбургской, Саратовской, Свердловской областях и др.).

В 1999 г. удалось, казалось бы, завершить систему правового регулирования отношений с участием молодежи: Государственной Думой был принят, а Советом Федерации одобрен Федеральный закон «Об основах государственной молодежной политики в Российской Федерации». Однако в последний момент на принятый закон наложил вето президент Б. Н. Ельцин. В 2003 г. вновь поднимался вопрос о принятии такого закона, но проект не был подготовлен, а закон так и остается идеей.

Таким образом, программные разработки в области государственной молодежной политики, давшие на выходе ряд важных документов, не вывели ее тем не менее за пределы организационных мероприятий в верхних эшелонах власти. Не были созданы реальные условия для улучшения положения молодежи. Социальные проблемы большинства молодых людей не только не разрешались, но и нарастали.

Сложилась ситуация, характерная для бюрократической организации: с одной стороны, активная деятельность аппаратных работников государственных структур по делам молодежи, направленная на преодоление межведомственных и иных организационных барьеров для достижения социально значимого (по замыслу) результата, а с другой – равнодушие молодежи к государственным мероприятиям, проводимым (опять же по замыслу) в ее интересах. Основная масса молодежи не ощущает поддержки властей в решении ее насущных социальных проблем.

Противоречие между активизацией практических действий органов исполнительной власти по осуществлению целевых программ и отсутствием заметных сдвигов в положении подавляющего большинства молодых россиян составляет ядро проблемы эффективности государственной молодежной политики в России.

Программный подход при постановке задач на краткосрочную перспективу, который до сих пор широко применялся в сфере государственного влияния на процессы в молодежной среде, проявил свои отрицательные стороны: система предусмотренных мероприятий, зыбкая организационная структура не могут обеспечить выполнения масштабных задач ГМП в отведенные сроки.

Между тем достаточно обоснованы – теоретически и на практике – положения, согласно которым последствия молодежной политики проявляются в полном объеме через 3–4 десятилетия после начала ее осуществления. Следовательно, проектирование молодежной политики есть проектирование будущих состояний общества, а также проектирование действий по решению будущих проблем социального развития.

Таким образом, для масштабного контроля над молодежью со стороны государства сегодня нет главного условия: государство не в состоянии успешно решать целую группу социальных проблем молодежи иначе, как предоставив ей самой более широкий простор для маневра, выбора, личного риска. Более того, возникает вопрос: нужно ли все разнообразие жизни молодежи втискивать в прокрустово ложе государственной политики? Обратимся в этой связи к тому, что больше всего вызывает раздражение взрослых и в значительной степени способствует обострению «конфликта поколений», а именно – к различным молодежным субкультурам, получившим распространение в постсоветской России.

Говорить, что субкультурные феномены присущи (хотя бы в смысле их «ядра») всем молодым россиянам, – значит встать на путь абстрактных схем. В действительности мы имеем дело лишь с общностью рассеянных событий (пользуясь выражением М. Фуко). В применении к конкретным обстоятельствам современной России это тем вернее, что привычный для общества западного типа образ молодежной субкультуры у нас довольно слабо представлен – по большей части именно как рассеянные события, общность которых устанавливается исследовательским конструированием реальности. Если исходить из ожидания, что в России молодежные группы формируются как стремление к смене установок (своих и общества) и в поведении отражают эту тягу к общественному обновлению на основе философского осмысления социальных ценностей и особого образа жизни, то материалы исследований последних лет покажутся обескураживающими: субкультурные феномены в западном смысле едва заметны. Их известность в обществе – во многом результат «эффекта Си-Эн-Эн»: представления как особо значимых событий и явлений в средствах массовой информации.