Читать онлайн «Европе не нужен евро». Страница 35

– История 2: Банкротство той или иной страны еврозоны стало бы вторым случаем после банка Lehman Brothers, только намного хуже. Возникли бы чрезвычайно опасные цепные реакции. Ни при каких обстоятельствах страна еврозоны не должна стать банкротом. Непременно потребуется помощь по спасению, хотя бы даже с обязательствами.

– История 3: Единственная эффективная помощь заключается в том, чтобы сделать ЕЦБ Lender of Last Resort – кредитором последней инстанции для всех стран еврозоны и чтобы ЕЦБ в крайнем случае без ограничений покупал облигации с риском падения курса. Дополнительно, при необходимости альтернативно, нужно перевести новые долги стран еврозоны в евробонды.

– История 4: В бедственном положении виноват не евро и даже не ошибки отдельных стран в фискально-бюджетной политике, виноват сорвавшийся с цепи финансовый капитализм, из-за него банки приобрели слишком много власти.

История политики спасения последних трех лет – это также история борьбы трех моделей толкования. Эта борьба происходила на научном, публицистическом и политическом уровне. В то время как ученые часто не могли помочь, так как они со знанием дела и компетентно могли обосновать и опровергнуть совершенно различные точки зрения, политики руководствовались интересами и соображениями, и часто это уже выходило за пределы понимания ими сути дела. Средства массовой информации, сообщавшие о науке и политике, не проясняли сути дела. В том числе и меня – опытного эксперта – не раз раздирали самые противоречивые чувства.

Покупатели государственных облигаций также слишком поздно распознали проблемы. То, что инвесторы не хотят оставлять свои деньги там, где им нужно беспокоиться о процентах и погашении, абсолютно ясно. Остается вопрос, может ли все большее распространение материальной ответственности на Германию каким-то образом бороться с этой озабоченностью инвесторов. Функции Германии в качестве поручителя и плательщика не противостоит никакое сравнимое влияние на структуры, ответственные за принятие решений, и соотношение сил у заемщиков. Даже при гарантируемых Германией евробондах без коренного преобразования еврозоны в централистское федеральное государство политика национальных государств все равно оставалась бы суверенной. Но и в европейском федеральном государстве принятие решений перешло бы к большинству должников, точно так же как сейчас против Германии в ЕЦБ используется большинство голосов.

Весь предшествующий опыт показал, как политическая динамика может усилить постоянное давление на Германию, что даже юридически непоколебимая и экономически хорошо обоснованная позиция в конце концов может дрогнуть2.

До начала мирового финансового кризиса, летом 2007-го, единая европейская валюта представлялась ничем не омраченным удачным достижением: цены были довольно стабильными, процентные ставки низкими, фактический доход от процентов по государственным облигациям также был надежным. Экономика развивалась, хотя и по-разному в каждой стране. Структурные проблемы южных стран стали заметными постепенно, к тому же они перекрывались вплоть до 2008-го очень положительным, хотя и разнящимся от страны к стране развитием экономики.

Первоначально сдержанное, а затем поздней осенью 2008-го вдруг бурное развитие мирового финансового кризиса привлекло внимание к совместным усилиям вначале центральных банков, а затем и государств, по спасению мира от нового мирового экономического кризиса. Именно в Германии существование евро многократно даже расхваливали и повторяли, что благодаря единой валюте, к счастью, удалось избежать ужаса девальвации д-марки.

Многие воспринимали тогда еврозону с ее Центральным банком как защиту от превратностей мировых финансовых рынков. Но на деле все оказалось не так просто. Суровость или относительная мягкость кризиса в разных странах – членах еврозоны зависели от степени и структуры внеэкономического сращивания и от того, насколько национальная банковская система напиталась ядовитыми ценными бумагами или сомнительными кредитами из США.

В целом полагали, что южные страны еврозоны были затронуты мировым финансовым кризисом ниже среднего уровня, так как их сращивание с мировой экономикой было значительно ниже, а значит, и последствия сильного падения экспорта также были меньшими, и их банки в основном держались в стороне от токсичных ценных бумаг из США. Финансируемый за счет кредитов бум на рынке недвижимости в собственной стране предоставлял достаточно возможностей для экспансии и прибыли.

Лишь в конце 2008-го выросли премии за риск на облигации отдельных стран еврозоны по сравнению с федеральными ценными бумагами. В начале 2009 года проценты по греческим государственным облигациям были на 300, а на итальянские государственные облигации на 80 базисных пунктов выше уровня процентных ставок по немецким государственным облигациям. И когда затем мировая экономика в первой половине 2009-го неожиданно заметно ожила после глубокого падения, премии за риск снова пошли вниз.

Источник: Евростат. С 2000-го по 2011-й среднегодовые показатели, за 2012-й среднемесячный показатель.

То, что Греция вообще вошла в Европейский валютный союз, было недоразумением в истории европейской интеграции. Еще в начале 1998-го Греция по обоим критериям конвергенции – процент по долгосрочному кредиту и сальдо финансирования – занимала последнее место в тогдашнем Европейском союзе, а по уровню задолженности она находилась на третьем месте от конца3.

Членство Греции в Европейском валютном союзе представлялось тогда совершенно абсурдным, если критерии конвергенции имели вообще какой-то смысл. Валютный союз начал действовать в 1999-м без Греции. Два года спустя Греция неожиданно сообщила о сальдо финансирования всего в 1,6 % ВВП и могла, без больших дискуссий по этому вопросу, также вступить в еврозону.

Это показывает, что Европейский совет с самого начала воспринимал критерии конвергенции несерьезно. Уже принятие Италии с уровнем задолженности в 122 % общественного продукта в 1998 г. было явным нарушением правил. Принятие Греции в 2000 г. логически и неизбежно явилось следствием официальных цифр греческого правительства по сальдо финансирования за 1999 год.

После этих двух тяжелых нарушений правил в момент зарождения валютного союза «смягчение» стабилизационного пакта Германией и Францией в 2002-м было только последовательным поведением политиков, которые, очевидно, с самого начала не очень серьезно воспринимали свои собственные договоры там, где они грозили привести к неприятным последствиям. Вероятно, неслучайным было и то, что именно итальянский председатель Еврокомиссии Проди в 2002 г. назвал стабилизационный пакт «stupide» (глупым)4.

Отношение Европейской комиссии, Европейского совета и стран – членов ЕС к критериям конвергенции и фискальным установкам Маастрихтского договора в большинстве своем с самого начала было позицией «benign neglect» – «благотворного невмешательства», и немецкое правительство вело себя соответственно.

Греция же занималась только обманом смысла и содержания договора, что делали и другие, когда она беспечно, с левантийской хитростью, для того чтобы добиться вступления в валютный союз, просто искажала цифры. Это могло сойти с рук только потому, что существовало молчаливое согласие с Европейской комиссией и Европейским советом каким-то образом сделать возможным вступление Греции. Оппортунизм и сентиментальность по отношению к маленькой стране на окраине Европы, которая якобы 2500 лет тому назад являлась колыбелью европейской демократии, вступили в неудачную связь.

В 2004-м вновь избранное консервативное правительство Греции созналось, что ушедшее в отставку социалистическое правительство за четыре года до этого фальсифицировало данные, чтобы добиться вступления в ЕС. Реакция из Брюсселя была мягкой. Португальский председатель Еврокомиссии Баррозу, также родом из маленькой южной страны на окраине Европы, относился с большим пониманием к положению Греции. Он похвалил новое правительство за честность и «мужественные шаги» и выразил надежду, что они до 2006-го снова приведут данные в порядок5. Конечно, этого не случилось, государственный дефицит оставался крайне высоким, и в 2006 году он составлял 5,7 % ВВП, в 2008-му подскочил до 9,8 %, а в 2009 г. даже до 15,8 % ВВП. Затем, после того, как консервативное правительство вновь сменило социалистическое правительство, в сентябре 2009 года были сделаны откровенные показания об имущественном положении страны, и это явилось началом кризиса в еврозоне.