Читать онлайн «Новая Россия. Какое будущее нам предстоит построить». Страница 15

Это самый рентабельный бизнес, качественно новая сфера массовой глобальной конкуренции; СМИ являются для этого бизнеса лишь приводным ремнем, простым инструментом трансляции, навязывания, экспансии новых смыслов.

Непосредственной причиной этого перехода от обычного бизнеса к формированию стандартов общественного поведения через благотворительную деятельность представляется кардинальное изменение современных систем управления.

Обусловленный распространением информационных технологий (и тем более технологий формирования сознания) переход от иерархических систем управления к сетевым кардинально повысил значение бизнеса по формированию стандартов и стратегий, являющихся (в отличие от прямых инструкций и указаний руководства в иерархических системах) рамками и средой существования элементов всех сетей.

Принципиально важно, что указанный переход никогда не закончится полностью: реальное участие в конкуренции будут принимать разнообразные сочетания систем управления обоих типов.

В настоящее время их структурирование довольно интересно: низший исполнительский уровень в основном формируют уже не иерархические, но сетевые структуры, которые и осуществляют непосредственную организацию действий. Однако эти действия определяются и направляются, а сами эти сетевые структуры во многом конституируются традиционными иерархическими структурами, находящимися на втором уровне глобального управления. Но и они далеко не самостоятельны: формализованные, должным образом зарегистрированные и потому прекрасно видимые и популярные традиционные иерархические структуры в основном представляют собой лишь простых исполнителей воли, приводные ремни сетевых структур планетарного уровня, какими являются сгустки глобального управляющего класса.

Степень иерархизации мира в ходе информационной революции, а затем глобализации резко, а для многих и драматически снизилась. Интересно, что размывание иерархий произошло примерно одновременно как в самом низу, так и на самом верху управленческой (и социальной) пирамиды, в результате чего господа действительно вполне диалектически оказались социальным и психологическим подобием рабов. (Не менее интересно, что занимающие промежуточное положение менеджеры разного уровня «выпали из контекста», что сулит в будущем массу интересных социальных коллизий вроде братания владельца корпорации со студентом-альтернативщиком через голову собственного топ-менеджмента. Впрочем, популярные в США сюжеты с прожженным эстрадным комиком, ставшим или едва не ставшим президентом страны, могут быть эхом и этой коллизии тоже.)

В практическом плане снижение степени иерархизации систем общественного (а в конечном счете и глобального) управления означает не только снижение роли старых, внешних для личности административных рычагов и рамок управления, но и появление настоятельной потребности в новых рычагах и рамках, органичных для человеческой личности и воспринимаемых ею как свое собственное продолжение, а не как нечто внешнее и чуждое ей.

В рамках сетевой организационной структуры субъект действия ограничивается и направляется не столько приказами (которые теряют эффективность — сначала драматически, а затем уже и юмористически), сколько собственными представлениями и «духом комьюнити». Поэтому новая система управления должна управлять в первую очередь мотивациями человеческой личности и общими правилами, которые она считает естественными и комфортными для себя (а в идеале и самоочевидными, не подлежащими сомнению, подобно незыблемым законам природы).

Развитие информационных технологий и в первую очередь технологий формирования сознания во многом внезапно поставило системы управления человеческими общностями перед необходимостью уверенно, однозначно и притом гибко формировать четкие стандарты поведения, принципы («что такое хорошо и что такое плохо») и основные смыслы человеческой деятельности. Существенно, что делать это надо таким образом, чтобы определять меняющиеся по необходимости состав и приоритеты повестки дня, на основании которой действует и управляющий субъект, и управляемая им организация.

Этой сложной, постоянной и требующей значительной чуткости к ответным реакциям деятельностью в современном обществе занимаются некоммерческие (в значительной степени аналитические, так как среди «сетевых исполнителей» тоже достаточно НКО) организации. Финансирование этих организаций осуществляется, как было показано выше, в основном через благотворительные структуры, в результате чего благотворительность из способа усыпления растревоженной совести стала важнейшей формой глобального стратегического инвестирования.

Рыночные отношения во всем мире во все большей степени заменяются отношениями по формированию глобальным управляющим классом стандартов, норм и правил.

Удивительно, как быстро летит время.

Демократия как политический строй сложилась в Древних Афинах в начале VI века до нашей эры — в ходе реформ Солона. Понятие «демократия» активно применялось в целях пропаганды существующего политического строя уже Периклом в V веке до нашей эры (Аристотель, подведший под него прочную до сих пор научную базу, жил спустя целый век после него). И, несмотря на столь почтенный возраст, идея демократии до сих пор сохраняет всю свежесть концептуально нового энергичного призыва, переворачивающего, обновляющего и возрождающего старый затхлый мир!

Такова сила политического интереса.

Демократия как идея наиболее полно и целостно выражает слитное стремление масс и отдельных личностей к праву самостоятельно управлять своей жизнью, самостоятельно определять свою судьбу, — и в этом качестве она перебарывает само время и оказывается постоянной, пусть даже порой исчезающей на поколения и даже века доминантой всей нашей цивилизации.

Уже более двух с половиной тысяч лет мы произносим слово «демократия» и верим в свою возможность создать на ее основе качественно новую, на порядок более эффективную, чем раньше, систему управления. При этом вот уже точно более полутора сотен лет (с момента формирования соответствующих ценностей) мы верим в возможность объединить на основе демократических институтов и традиций личные интересы с общественными, а национальные — с общечеловеческими.

Вера в демократию является незыблемой, приобретшей (по крайней мере в последние полтора века) характер религиозной догмы константой в нашем текучем, стремительно меняющемся мире — и это прекрасно: человек по своей природе нуждается в незыблемых «истинных ценностях».

Однако даже основные демократические институты — инструменты практической, политической реализации незыблемых демократических принципов и идеалов — были созданы почти четверть тысячелетия назад (или, для большей наглядности, более десяти поколений назад), еще в XVIII веке. С тех незапамятных для современного человека времен они лишь улучшаются и дорабатываются, оставаясь в своей основе неизменными.

Подчеркну: это касается не принципов, а инструментов.

Не только в технологической, но и в социальной сфере важнейшие инструменты даже простого человеческого существования (не говоря уже о развитии) сменились за это время не раз и не два.

Трансформировались кажущиеся незыблемыми основы — семейные отношения, являющиеся фундаментом общественных.

Иным стало и содержательное понимание демократии, о чем пойдет речь в следующем разделе.

А вот политическое продолжение этих неуловимо, но и неумолимо меняющихся основ — институты демократии — претерпели за это время лишь поверхностные, косметические изменения. Они развивались не столько вглубь, сколько вширь, охватывая новые пространства человеческих обществ.

Вопреки многочисленным и авторитетным апологетам достижения современным им человечеством высшего совершенства — от Гегеля до Фукуямы — развитие человечества и его качественное, принципиальное изменение все же продолжается.

Подобного рода изменение неизбежно меняет и требования к организации общественного управления, создавая необходимость трансформации в том числе и его институтов, более глубокой, чем та, к которой мы привыкли и которую считаем поэтому максимально возможной.

Стабильность институтов имеет свою безусловную ценность. Однако в условиях стремительной, ускоряющейся и расширяющейся изменчивости общества она не только поддерживает его устойчивость, являясь одним из конституирующих его элементов, но с определенного момента неминуемо начинает мешать его развитию, противореча объективным требованиям реальности.

Мы приближаемся к моменту, когда демократия, окостеневшая в состоянии религиозной догмы, должна ожить и начать трансформироваться вместе со всем человечеством. Охватывающие мир кардинальные изменения должны ради сохранения демократических принципов коснуться святая святых — обеспечивающих реализацию этих принципов демократических институтов и даже самого понимания демократии как таковой: как явления и как ценности.