Читать онлайн «Факел Новороссии». Страница 3

Вы знаете, почему жители Западной Украины и люмпен-интеллигентщина городов западнее Донбасса считает нас какими-то запойными недочеловеками, генетическим мусором, безмозглыми тушами? Почему они мнят себя креативными, утонченными, культурными пассионариями, а нас — безропотными, туповатыми невольниками? Потому что мы — действительно другие. Мы, русские Донецкого угольного бассейна, не выходили на шумно-балаганные митинги «украинствующей демократии» в конце 1980-х. Мы не летели на яркие политические приманки, как легкомысленные мотыльки. Потому что мы, в отличие от безответственной интеллигентщины и городских бездельников, — люди дисциплины и системы. Наша жизнь несколько поколений была вписана в жесткий индустриальный ритм. Мы всегда были воинами промышленности, организованными почти по-армейски. Ибо от нашего труда и собранности зависела жизнь огромной страны, жизнь других людей. Нам было некогда ходить на митинги и бузить, потому что наши горные выработки могли быть затоплены подземными водами, наши металлургические печи могли застыть и навсегда выйти из строя. Срывая работу машиностроительных заводов, мы могли привести к остановке производств по всей огромной державе. От кузнечно-прессового оборудования Новокраматорска зависела тяжелая и средняя индустрия всего СССР. Удобрения химиков Северодонецка ждали поля одной шестой части суши. Потому мы были дисциплинированной, привыкшей к организации промышленной армией. Цеха и шахты наши — это полки, заводы — дивизии, производственные объединения — армии.

По психологии мы, донецкие русы, ближе к уральским русским, потомственным заводчанам, нежели к жителям Западной Украины, нежели к полтавским селянам. Мы преданы своим предприятиям, они — смысл нашей жизни. Кстати, и в РФ либералы-«демократы» презирают уральцев, еще в 1992-м обозвав их крепостными. Да, наши достоинства имеют продолжение в виде недостатков. Так сказать, есть тут и обратная сторона медали. Дело в том, что поколения жизни в Индустриальной цивилизации приучили нас вере в своих командиров — директоров заводов и шахт.

Когда СССР разрушили, директорат и хозяева воспользовались нашей привычкой к дисциплине и системе. Потому Донбасс так долго пробуждался. Потому бойцы «Беркута», которых до событий на Майдане у нас, в Донецком бассейне, считали просто «мусорами», с началом укронационалистического переворота в наших глазах стали собратьями, дисциплинированными «системщиками». И мы их поддержали, приняли. Вызвав дикую ненависть новых бандеровцев, архаичных националистов-укропитеков. Они-то думали, будто мы покорно примем их власть, как бессловесный скот. Они-то мнили себя пламенными пассионариями, а нас — генетическим шлаком, рабочим быдлом, «ватниками».

Но они просчитались!

Как только донецкие русы взялись за оружие, как только поднялись против последышей Бандеры с извлеченными из белых хранилищ Соледара дедовскими противотанковыми ружьями и карабинами, все эти западноукраинские пассионарии предпочли охранять Майдан в Киеве, куражиться во Львове и Тернополе, отсиживаться по прикарпатским своим хуторам, бегая от повесток из военкомата. Даже мобилизовать в ВСУ легче всего оказалось местную, украинскую «вату» — жителей остальной Новороссии. Людей Индустриальной цивилизации, а не карпатских сел. Что, конечно, горько видеть.

Но мы гордо несем знамя русских Донецкого кряжа! И не намерены подчиняться укронацистам, этим детищам сырых схронов, одержимых ненавистью ко всему, что для нас свято…

Восставая, мы весной 2014-го надеялись, что Россия не бросит нас, как не бросила Крым.

Но — переведем дух — не только всё это нас воодушевляло. Мы думали и о гораздо большем.

Мы, русские патриоты, считаем, что русский народ состоит из трех ветвей: великороссов (Петровых-Ивановых), малороссов-украинцев (Петренко-Иваненко) и белорусов (Петровичей-Ивановичей). Мы не признаем сведе́ние русских только к великороссам и того искусственного разделения нашего народа, что проходило в течение всего советского и постстоветского периодов нашей истории. И если посмотреть внимательно, то жители Донбасса, как и Северного Причерноморья, практически такие же, как и живущие в РФ русские-южане. Например, на Кубани и на Ставрополье. Или в Белгородской и Воронежской областях. Да на Брянщину поезжайте! Там — то же фрикативное, взрывное «г» в речи, хэканье! Немецкие оккупанты в 1941–1943 годах вообще зачислили Брянщину в «рейхскомиссариат Украина». Мы — юго-западная ветвь русского народа, и всегда это помнили.

Приднестровье, Крым и Донбасс — это фантомные боли Новороссии, боли разделенного единого русского народа. Мы считаем искусственно созданной ту украинскую национальную идентичность, сделанную как антипод России и русскому народу. Убери из украинского национализма русофобию, и в его содержательной сути не останется камня на камне. Искусственная враждебность к России и русским части украинского народа лишь подтверждает успешность работы наших геополитических врагов.

Распад Союза и «либеральные рыночные реформы» принесли ад. Деиндустриализацию, нищету, дикую коррупцию «элит», чудовищное социальное расслоение и вымирание коренного населения. Собственность досталась малочисленной группе олигархических кланов, которые и получили власть над обездоленным большинством. Те самые, которые грабили мою страну, когда мы готовили свои школьные домашние задания при свечах, потому что электричество давали почасово. Возникла совершенно тупиковая «модель», где участь большинства — угасание и дегенерация под пятой Великих Регрессоров. Причем жить приходится в мировом захолустье, в сырьевых придатках Запада, имея колониально-зависимую финансовую систему и «элиту», работающую «вахтовым методом». Лишь бы выжать прибыли из погибающих территорий — и удалиться на Запад, в «приличное общество», предварительно закупив там недвижимость и собрав приличную сумму денег на банковских счетах.

Закройте глаза и вспомните те тысячи встреч и разговоров, начиная с 1991 года, что случились с тех пор. Вспомните свой личный опыт. Воскресите в памяти то, сколько за эти годы было разорено, распродано за бесценок, раскурочено, разгромлено. Везде — в науке, промышленности, в сельском хозяйстве. Как будто нашествие орды варваров прокатилось по нашим землям! Сколько трудов многих поколений было пущено по ветру, сколько миллионов судеб изломано.

Став «независимой», Украина превратилась в злосчастный край, в территорию деградации и одичания.

Как хорошо написал Владимир Корнилов еще в 2011-м, на двадцатилетний юбилей «незалежности» Украины, ни разу с 1991-го ВВП «свободной» Украины не приблизился к ВВП советской союзной УССР 1990 года. Электроэнергии было в 2009-м произведено на 41,8 % меньше, чем под игом империи. Мяса — на 56 % меньше. Молока — на 52,6 %. Производство сахара-песка рухнуло на 81,2 %. Сахарной свеклы — на 77,3 %. И это на Украине, которая всегда славилась как очаг русского сахароварения — что при царях, что при Советах. Самостийники орали, что москали в империи-СССР отнимают у них колбасу. Пожалуйста! Если в 1990 году УССР произвела 900 тысяч тонн колбас, то «независимая» Укропия в 2010 году — 281 тысячу тонн. На 68,78 % меньше. Интересно, кто теперь съел украинскую колбасу-то?

В 1991 году скаженные самостийники бегали по улицам и голосили, что по добыче угля, железной руды, выплавке стали и производству сахара Украина на рубеже 1989–1990 годов прочно занимала первое место в Европе. И вот им досталась почти четверть всей промышленности СССР. Как же независимая Украина распорядилась всем этим?

Текстильная индустрия к 2009 году почти умерла: по отношению к 1990 году на 92,8 %. Выпуск обуви — на 89,6 %. Цемента стали делать на 58,2 % процента меньше, чем тогда. Производство стали упало на 67,6 %. Что стало с производством готового проката? По итогам 2010 года — минус 38,5 % к 1990 году. Аммиака произвели на 15,7 % меньше.

Погибло знаменитое когда-то тракторостроение: падение достигло 98,6 %. Уничтоженным оказалось станкостроение: минус 99,7 %. То же самое — с кузнечно-прессовым оборудованием (минус 99,6 %). Производству холодильников повезло: падение составило «лишь» 46,5 %. Зато выпуск стиральных машин пал на 79,2 %.

Когда-то на западе Украины, во Львове, делали телевизоры. В 2009-м их производство упало практически полностью: на 93,7 % по отношению к 1990 году. На 91 % сократился выпуск грузовых автомашин. Ну, а ввод в строй жилых домов уменьшился на 63,3 %.

Минеральные удобрения? Их производство в 2010 году по отношению к 1990-му пало на 52,5 %, с 4 миллионов 815 тысяч тонн до 2,285 млн тонн. В 1989 году советская Украина произвела 126 самолетов. Лучшее достижение «свободной» Украины — 9 лайнеров КБ Антонова в 2013-м. А так — один, шесть, четыре машины в год…

Чего теперь производится больше, чем при «русской оккупации»? Подсолнечного масла (рост в 2,8 раза) и зерна — примерно на четверть. Но этим страну не накормишь, работы всем не обеспечишь. Став хлебно-подсолнечной колонией Запада, советского уровня жизни не вернешь.