Читать онлайн «Аномия в России: причины и проявления». Страница 61

154. Салагаев А.Л., Шашкин А.В. Молодежные группировки — опыт пилотного исследования // СОЦИС. 2004. № 9.

155. Климова С. Подростковая преступность в зеркале социологической экспертизы // СОЦИС. 2006. № 9.

156. Гаврилюк В.В. Гопники как феномен в среде молодежи // СОЦИС. 2010. № 1.

157. Щербакова Е.М. Нарконашествие в России. О чем говорит статистика // СОЦИС. 2004. № 1.

158. Реутов Е.В. Учащаяся молодежь и наркотики // СОЦИС. 2004. № 1.

159. http://www.vesti.ru/doc.html?id=7638238ccid=8 07.04.2012.

160. Шурухнов Н.Г. Личность пенитенциарного преступника // СОЦИС. 1993. № 8.

161. Савина Н.Н. Преодоление подростковой делинквентности средствами креативной педагогики: автореф. дис… докт. пед. наук. Тюмень, 2010.

162. Головаха Е.И., Панина Н.В. Постсоветская аномия: особенности выхода из состояния анемической деморализованности в России и на Украине // Общественные науки и современность. 2008. № 6.

163. Крылов В.В. Теория формаций. М.: Восточная литература. 1997.

164. Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение // Соч. Т. 1, с. 423-424.

165. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Соч. Т. 4.

166. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов // Соч. Т. 46, ч. II.

167. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов // Соч. Т. 46, ч. I.

168. Мацкевич И.М. Криминальная субкультура // Российское право в Интернете. 2005. № 1 (http://rpi.msal.ru/prints/200501 criminology 1.html).

169. Беляков А.А. Стратегические проекты России в условиях кризиса // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. 2009. Т. 2. Вып. 3.

170. Шмелев Н., Попов В. На переломе: перестройка экономики в СССР. М.: Изд-во Агентства печати Новости, 1989. С. 140-143.

171. Новодворская В. Прощание славянки.м.: Захаров, 2009. С. 307.

172. Яковлев А.Н. Большевизм — социальная болезнь XX века // Черная книга коммунизма. Преступления, террор, репрессии / Куртуа С. и др./ М.: Три века истории, 2001. С. 14.

173. Горбачев М. Декабрь-91. Моя позиция. М.; Изд-во «Новости», 1992.

174. Яковлев А. О перестройке, демократии и «стабильности» // Независимая газета. 2003: 2 декабря.

175. Максудов С. О фронтовых потерях Советской Армии в годы Второй мировой войны // Свободная мысль. 1993. № 10.

176. Алексей Учитель снимет фильм о трагической судьбе советских проституток // http://www.newsru.com/arch/cinema/31aug2001/movie.html.

177. Голубцова О. Интерклуб, но не «бордель Черчилля». Факты против концепции мэтров Российского кино // Правда Севера. 2002. 1 июня. — http://www.arhpress.ru/ps/2002/6/l/16.shtm.

178. Бойко А. Спор вокруг фильма «Сволочи»: А был ли мальчик — диверсант? Писатель Кунин нашел материал о подготовке детей — смертников. Но не в СССР, а у гитлеровцев // Комсомольская правда. 2006. 2 февраля.

179. Аргунова А. Сволочной сюжет // http://www.fsb.ru/fsb/press/message/single.htm!id% [email protected] html.

180. Панарин A.C. Народ без элиты. М.: Алгоритм — ЭКСМО, 2006. 181. Чем больно наше экспертное сообщество? // Независимая газета. НГ — Сценарии. 2000. № 5. 17 мая.

Р. Мертон говорит об истории этого понятия: «Воскрешение Дюркгеймом этого термина, насколько мне известно впервые появившегося почти в том же самом смысле в конце XVI столетия, могло вполне бы стать объектом исследования ученого, интересующегося историческим происхождением понятий. Подобно термину «состояние общественного мнения», благодаря Уайтхеду ставшему популярным в науке и политике спустя три века после того, как он был придуман Джозефом Глэнвиллем, слово «аномия» (anomie, anomy или anomia) стало широко использоваться лишь после его употребления Дюркгеймом» [5].

Историк психиатрии Л. Сесс пишет: «Шизофренические заболевания вообще не существовали, по крайней мере в значительном количестве, до конца XVIII — начала XIX века. Таким образом, их возникновение надо связывать с чрезвычайно интенсивным периодом перемен в направлении индустриализации в Европе, временем глубокой перестройки традиционного общинного образа жизни, отступившего перед лицом более деперсонифицированных и атомизированных форм социальной организации» (цит. по: [4]).

На мой взгляд, лучше говорить о том, что эти две концепции особого состояния общества «перекрываются», а не являются генетически связанными (хотя частная собственность как генератор отчуждения у Маркса — продукт модерна и разрушения традиционного общества). Однако из контекста обычно становится понятно, когда понятие отчуждения эквивалентно аномии.

Некоторые западные психологи видят связь аномии с индивидуальной свободой и даже выступают против «чрезмерного затвердевания норм», считая, что «определенная степень аномии необходима для максимальной свободы в обществе». Но мы в дискуссию с ними вступать не будем, для российского общества она сейчас неактуальна.

Эту методологию польский социолог П. Штомпка применяет в серии исследований ценностного кризиса народов Восточной Европы как следствия «пост-социалистического шока» [46, 6]. В 1990-е годы состояние массового сознания этих народов выражалось в вопросе: «А есть ли жизнь после перехода?»

В момент публикации статьи доктор социологических наук В.В. Кривошеев был заместителем начальника кафедры социально-философских дисциплин, экономики и психологии Калининградского юридического института МВД РФ.

В другом месте Мертон делает уточнение: «Для упрощения задачи в качестве главной культурной цели был взят денежный успех, хотя, конечно, существуют и другие общие цели и ценности. К ним, несмотря на довольно частое отсутствие большого денежного вознаграждения, относятся, например, достижения в интеллектуальной и художественной областях» [5].

Т.И. Заславская в главном докладе на Международной конференции «Россия в поисках будущего» в октябре 1995 г.: «На прямой вопрос о том, как, по их мнению, в целом идут дела в России, только 10% выбирают ответ, что «дела идут в правильном направлении», в то время как по мнению 2/3 «события ведут нас в тупик». Именно те же 2/3 россиян при возможности выбора предпочли бы вернуться в доперестроечное время, в то время как жить как сейчас предпочел бы один из шести» [62]. Итак, через десять лет перестройки и реформ общность «советский человек» составляла более 2/3 населения. Непрерывное оскорбление и обирание такой массы людей не могло не разрушить нравственные основания общества и государства. И даже хотя значительная часть этих людей за последующие 15 лет сошла в могилу, их дети и внуки травмированы зрелищем тех оскорблений.

К числу отрицательных явлений были отнесены те стороны советской жизни, которые традиционно приветствовались демократами и гуманистами: высокий уровень социальной защиты, доступность образования и здравоохранения, реальное право на труд, низкий уровень преступности и пр. Инверсия оценки этих сторон жизни вызвала культурное потрясение.

Тогда в Москве устроили «антипраздник», наподобие черной мессы. Поражал сам вид кордонов вокруг отведенного для демонстрации места. С трех сторон маленького пространства — сверкающие на солнце щиты и каски, баррикады из грузовиков, множество машин для перевозки арестованных, свирепые немецкие овчарки. И на глазах этой надменно-враждебной силы людям было «разрешено» провести исполненный большого для них смысла ритуал. Это был садистский удар по подсознанию людей, безусловно преступная акция власти. Мой знакомый (кстати, видный предприниматель) рассказал мне назавтра, как, нарядно одетый, он вышел из метро «Октябрьская» и испытал потрясение, увидев эти легионы с овчарками. Он обошел этот строй и не выдержал — заплакал. «Ничего не мог поделать, — рассказывал он. — Текут слезы, и все. И уехал». Человек, кстати, очень крепкий.

На круглом столе в Российской академии госслужбы в 2002 году в заключительном слове было сказано: «Память о Великой Отечественной войне при всех ее проблемах, ошибках, провалах — это практически сегодня, пожалуй, единственное объединяющее наш народ историческое событие прошлого» [50].

В основе статьи лежит выступление Л.Д. Гудкова на IX Немецко-российских осенних дискуссиях в Берлине 22-24 октября 2004 года. По словам автора, он рассматривает «характер коллективной «памяти о войне» или роль представлений о войне в системе национальной идентичности нынешних россиян».

Группа московских миллионеров, выступив в 1906 году в поддержку Столыпинской реформы, заявила в журнале «Экономист России»: «Мы почти все за закон 9 ноября… Дифференциации мы нисколько не боимся. Из 100 полуголодных будет 20 хороших хозяев, а 80 батраков. Мы сентиментальностью не страдаем. Наши идеалы — англосаксонские. Помогать в первую очередь нужно сильным людям. А слабеньких да нытиков мы жалеть не умеем».