Читать онлайн «Аномия в России: причины и проявления». Страница 42

Исход зависит от того, сможет ли та часть интеллигенции, что осознала опасность и сохранила силы для действия, собрать осколки культурного ядра России, чтобы составить из них то зеркало, в котором каждый из нас сможет увидеть себя как судьбу, как частицу судьбы народа. Тогда будет у нас шанс испытать катарсис, вспомнить свой долг перед нашими мертвыми и нашими потомками — и начать восстанавливать свой дом, хотя бы уже с землянки и барака.

Преступность, особенно с применением насилия, — острое и радикальное проявление аномии и в то же время ее генератор. Главной причиной ее всплеска, по единодушному мнению социологов, стали социальные изменения в ходе реформы. Произошло событие аномальное: в одной из самых благополучных в этом смысле стран мира почти искусственно раскручен маховик жесткой, массовой, организованной преступности. Страна перешла в совершенно новое качество.

Вот введение в диссертацию (2010 г.): «За период с 1991 по 2009 год в России зарегистрировано более 41 млн преступлений, выявлено 20 млн лиц, их совершивших. Коэффициент преступности (по фактам регистрации) в расчете на 100 тыс. человек вырос с 407 преступлений в 1961-1965 годах до 2 427 преступлений в 2009 году, т. е. в 4,4 раза. Общество в угрожающих масштабах воспроизводит огромное количество особо опасных, привычных к самому жестокому и изощренному насилию преступников.

Современная российская преступность демонстрирует различные по содержанию, но во многом совпадающие по детерминантам, связанным с особенностями сложившейся в стране экономической, социальной, нравственной ситуацией, неблагоприятные тенденции в своем развитии, при этом весьма значимые как по масштабам, так и по социальным последствиям» [131].

В этом В.В. Кривошеев видит необычность воздействия реформы 1990-х годов на связность общества: «Специфика аномии российского общества состоит в его небывалой криминальной насыщенности. Конечно, и прежние этапы развития нашего социума нельзя считать стерильными в этом отношении… Но общество всегда имело потенциал сдерживания избыточной криминальной активности, понижало ее уровень до социально приемлемого. Скажем, в начале 1950-х годов минувшего века в сознании людей даже карманная кража воспринималась как чрезвычайное происшествие, чего, естественно, нельзя сказать применительно к нынешним условиям функционирования социума. Кроме того, надо иметь в виду, что преступный социальный мир долгое время воспринимался массовым сознанием как сугубо негативный, находился на периферии социальной жизни.

Что касается современной ситуации, то аномия в решающей мере выступает в наших отечественных условиях в форме криминализации социума… Криминализация общества — это такая форма аномии, когда исчезает сама возможность различения социально позитивного и негативного поведения, действия. Преступный социальный мир уже не находится на социальной обочине, он на авансцене общественной жизни, оказывает существенное воздействие на все ее грани.

Кроме того, криминализация означает появление таких поведенческих актов, которые прежде лишь в единичных случаях фиксировались в нашей стране либо не отмечались вовсе. Речь идет, к примеру, о заказных убийствах, криминальных взрывах, захвате заложников, открытом терроре против тех представителей власти, которые не согласны жить по законам преступного социального мира. Криминализация на поведенческом уровне выражается и в ускоренной подготовке резерва преступного мира, что связывается нами с все большим вовлечением в антисоциальные действия молодежи, подростков, разрушением позитивных социализирующих возможностей общества…

Роль среднего класса в наших условиях фактически играют определенные группы преступного социального мира. Традиционные группы, из которых складывается средний слой (массовая интеллигенция, верхние слои других групп наемного труда и т. д.), к сожалению, в российском обществе ни по своему статусному, ни по своему материальному положению не могут претендовать на позицию в нем. Сказанное и позволяет нам определить криминализацию современного российского общества как весьма специфичную форму такого социального феномена как аномия» [3].

Известный криминолог, доктор юридических наук, бывший начальник российского бюро Интерпола, заслуженный юрист России, генерал МВД в отставке B.C. Овчинский недавно сообщил на семинаре: «По самым скромным оценкам, сейчас на территории России проживает до 30 миллионов лиц, судимых за уголовные преступления. Из 140 миллионов всего населения 30 миллионов у нас судимы за уголовные преступления. Которые прошли через места лишения свободы. У нас есть города, где половина всего мужского населения судимы не просто за преступления, а за тяжкие и особо тяжкие преступления. Такие, как Нижний Тагил, допустим. Там половина мужского населения судима за грабежи, разбои, убийства, рэкет и пр.» [138].

Отметим вскользь особый тип социальных потерь, которые несет общество от аномии. В главе 2 приведены рассуждения Р. Мертона о том, что деятельность тех людей, которых аномия толкает в коридор преступности, носит характер инновационный. Это объясняется тем, что эти люди нарушают действующие правовые нормы, значит, вступают в борьбу с государственной машиной санкций и наказаний. Эта борьба требует изобретательности и непрерывного изобретения форм поведения, которых эта машина не может сразу распознать. Преступный мир вбирает в себя значительную часть творческих и деятельных личностей, обедняя инновационный потенциал общества.

Социолог — криминалист Н.Г. Шурухнов приводит такие примеры: «В одном из ИТУ УИД МВД Киргизии был обнаружен компактный реактивный двигатель, с помощью которого предпринималась попытка покинуть пределы колонии и таким образом совершить побег. Исходя из сложности и оригинальности конструкции, оперативные работники предположили, что его мог изготовить осужденный М., который имел среднетехническое образование (закончил авиационный техникум), выписывал технические журналы, неоднократно изготовлял различные технические усовершенствования, вносил рационализаторские предложения и т. п.

Осужденный К., отбывавший наказание в одном из ИТУ УВД Винницкой области, пытался совершить побег с помощью дельтаплана. На участке деревообработки он достал рулон наждачной бумаги на тканевой основе, замочил его в пожарном водоеме (чтобы извлечь ткань), изготовил металлические и деревянные конструкции. На плоской крыше (с которой предполагалось начать полет) одного из цехов укрепил ролики и натяжной шнур» [160].

Педагог-психолог, работавший с «трудными подростками» в школах и колонии, пишет в диссертации (2010 г.): «Результаты исследований лиц с девиантным поведением показывают, что многие из этих подростков нередко являются более креативными людьми, чем некоторые представители поведенческой нормы. Список сходных черт креативных и девиантных личностей включает в себя самостоятельность суждений, способность находить привлекательность в трудностях и рисковать. Лица такого типа могут достигать высокой степени креативности, но демонстрировать деструктивное, даже криминальное поведение. Подросток-девиант излишне любознателен, в высшей степени склонен к риску и существованию в неопределенности» [161].

Но это проблема все же побочная. Преступность наносит по обществу тяжелейшие удары самым непосредственным образом и даже с большими человеческими жертвами. Нарастание аномии резко увеличивает масштабы этих потерь.

В 1987 году, последний год перед реформой, в РСФСР от убийств погибли 11,3 тыс. человек (с учетом смерти от ран и травм) и произошло 33,8 тыс. грабежей и разбоев. В 2006 году от преступных посягательств погибли 61,4 тыс. человек и получили тяжкий вред здоровью 57 тыс., а число грабежей и разбоев достигло 417 тыс. Число таких преступлений сокращается, но остается на высоких уровнях. В 2007 году от преступных посягательств погибли 54 тыс. человек, получили тяжкий вред здоровью 52,9 тыс., зарегистрировано 340 тыс. грабежей и разбоев. В 2008 году пострадали 2,3 млн человек, из них 44 тыс. погибли (без покушения на убийство) и 48,5 тыс. получили тяжкий вред здоровью, зарегистрировано 280 тыс. грабежей и разбоев. В 2010 году от преступных посягательств погибли 30,5 тыс. человек, получили тяжкий вред здоровью 39,7 тыс.

На рис. 2 видно, какой всплеск разбоев и грабежей вызвало потрясение от начала реформ в конце 1980-х годов.

Рис. 2 Число зарегистрированных случаев разбоя и грабежа в России

В 1997 году в России было зарегистрировано 1,4 млн тяжких и особо тяжких преступлений, а в 1999 году — 1,8 млн, в 2000 году — 1,74 млн. Однако положение, несмотря на очень благоприятную экономическую конъюнктуру 2000-2008 годов, остается тяжелым. Число тяжких и особо тяжких преступлений уже много лет колеблется на уровне около 1 млн в год (к тому же сильно сократилась доля тех преступлений, что регистрируются и тем более раскрываются). Это значит, что официально примерно в 5% семей России ежегодно кто-то из близких становится жертвой тяжкого или особо тяжкого преступления! А сколько еще друзей и знакомых переживают эту драму. Сколько миллионов живут с изломанной душой преступника, причинившего страшное зло невинным людям! Только в местах заключения постоянно пребывают около 1 млн человек (в 2008 году — 888 тыс.). Таким образом, жертвы преступности, включая саму вовлеченную в нее молодежь, ежегодно исчисляются миллионами.