Читать онлайн «Образ врага. Расология и политическая антропология». Страница 52

Вместе с тем, война «всех против всех» может быть отнесена к описанию отношений между человеческими сообществами, внутри которых проявляются альтруизм и кооперация, а между ними происходит самая жестокая конкуренция. Все это имеет место и в животном мире, но в человеческом приобретает разнообразные формы с длительными стратегиями победы в конкурентной борьбе.

Прежняя конкуренция между государствами изгоняется, а на ее место приходит варварская война между субкультурными группами, которые готовы быть толерантными только вне помеченного ими пространства. Нарастающая этническая и субкультурная гетерогенность поселений, уже не образующих родовых общин, привела к разрушению сообществ, производящих на локальном уровне общенациональную культуру (включая политическую культуру). В сектор сетевых структур общенационального значения внедрилась сеть наркоторговли и соответствующей субкультуры. В данном случае мы имеем дело именно с самоорганизацией деградирующего общества, утрачивающего важнейшие социальные технологии и отбрасывающие человека к дикости — в нем исчезают наработанные в прошлом «соматические маркеры», происходит отбор асоциальных типов, получающих решающие преимущества над теми, кто все еще цепляется за общенациональную идентичность.

Самоорганизация, проистекающая из природы человека и его биологических наклонностей, продуктивна только в определенных социальных рамках, задающих отбор по определенным критериям. Только такие критерии могут отделить «своих» от «чужих», прикидывающихся «своими» путем демонстрации сходного «экстерьера», но отобранных в других условиях и по другим критериям.

Принципиальным для человека становится не только и не столько индивидуальный статус в иерархии, сколько ее значимость среди других иерархий. И пусть социальные «низы» в богатых США чувствуют себя столь же ущемленными, что и «низы» нищих стран, они никогда не забывают гордиться своей «низостью» и никогда не спутают ее с «низостью» менее богатых государств.

Иерархии народов также необходимы и неизбежны, как и иерархии в государственном управлении. Народы не могут быть равнозначны в мировых делах. Одни из них немощны численно, другие еще недавно вышли из дикости, третьи поражены генетическими болезнями и патологическим поражением механизмов адаптации к условиям среды.

Далеко не всякому народу присуще стремление организовать государство. Даже при наличии такого рода стремления оказывается, что большинство народов не способно создавать государство. Пример Чечни хорошо иллюстрирует тот факт, что стремление к независимости может оказаться исключительно разрушительным явлением — победив в войне против государства, чеченцы оказались совершенно не способны к собственному государственному строительству, а потому были снова возвращены в Российскую Федерацию.

Еще сложнее обстоит дело с цивилизацией. В истории человечества считанные народы оказывались в состоянии построить такие культурные системы, которые стали образцами для всего мира и охватывали своим влиянием огромные пространства и многие другие народы. Мировые цивилизации — редчайшее явление, достояние человечества — сегодня подвергаются варварскому разрушению и оболганию.

Нигилизм, направленный против государства и цивилизации, против мировых культур и традиционного образа жизни, представляет собой попытку разрушить все типы социальной иерархии, включая иерархию народов с разным потенциалом исторического творчества. Бунт скрытого этнического варварства национальных меньшинств смыкается с бунтом антигосударственного варварства субкультурных меньшинств.

Победа варварства и всеобщее уравнивание будет одновременно самой жестокой тиранией, которое знало человечество. Это и есть грядущее царство Антихриста, попирающего все нормы человеческого бытия и все божественные установления, все духовные традиции каких бы то ни было религий.

Карл Поппер, имеющий среди либералов статус пророка, был известен также и как методолог науки и считал себя знатоком математической логики. С этими достоинствами он взялся сформулировать либеральные принципы, которые в кратком виде можно свести к трем важнейшим тезисам:

1. Государство есть необходимое зло.

2. Демократия не всесильна и создает лишь рамки, в которых граждане могут действовать более или менее организованно. Демократические традиции являются наименьшим злом.

3. Традиция создает для общественных и политических институтов целевые установки. Важнейшая традиция воплощает чувство справедливости и нравственное чувство. Разрушение «нравственной структуры» ведет к утрате всех человеческих ценностей.

Из этих тезисов легко увидеть логическое противоречие или неправильное использование Поппером, казалось бы, совершенно однозначных терминов. Поскольку в Европе ключевым элементом традиции («нравственной структуры») является христианство, то «необходимое зло» становится сомнительной новацией. Также сомнительным выглядит тезис о «наименьшем зле». Занятно, что демократия и государство у Поппера попадают в одну и ту же категорию — оба понятия считаются злом. Поскольку справедливость и нравственность никак нельзя считать злом, то «демократические традиции» оказываются неким особым видом традиций, существующим отдельно от «нравственной структуры» и, возможно, даже вступающим в противоречие с нею — когда зло демократии начинает противостоять человеческим ценностям (или традиции в обычном понимании этого слова).

Традиции могут быть нелепы для стороннего наблюдателя, но они создают социальную норму. Торопливое избавление от такой традиции нанесло бы удар по социуму, лишенному таким образом силы привычки — подорвав стереотип поведения в одном элементе национальной традиции, мы рискуем подвергнуть сомнению ее целостность и разрушить процесс социализации, обусловленный опытом предшествующих поколений.

Стороннему наблюдателю легко осмеять какой-нибудь ритуал, но включенные этот ритуал поколения создали те «соматические маркеры», которые задают общий эмоциональный настрой и структурируют действительность в глазах индивида, которому ритуал дает ощущение сопричастности истории собственной страны и общенациональной иерархии, если дело идет о государственных ритуалах.

Традицией заведуют иерархические системы. Спонтанная самоорганизация общества опирается на уже готовые бытовые обычаи и общезначимые нормы нравственности. Она прибавляет к этому корпоративную этику и неписанные правила сотрудничества в «ближнем порядке» взаимодействия между людьми. Однако «ближний порядок» может начать противоречить общезначимым нормам (например, в криминальном сообществе). Риски спонтанной самоорганизации в этом случае должно нивелировать государство, вмешиваясь в локальные сообщества своей директивной волей.

Иерархическая система создает и воспроизводит традицию действиями и волей своих «верхов» (в государстве — национальной элитой). Энтузиасты производственных систем образуют своего рода сословие, знающее не только тонкости внутренней жизни иерархии, но имеющее также понятие о личной чести, сопричастной престижу иерархической системы.

А.Ф. Лосев высказал глубокую мысль о связи рода и индивида: «Жизнь, общая родовая жизнь порождает индивидуум. Но это значит только то, что в индивидууме нет ровно ничего, что не существовало бы в жизни рода. Жизнь индивидуумов — это и есть жизнь рода. Нельзя представить себе дело так, что жизнь всего рода — это одно, а жизнь моя собственная — это другое. Тут одна и та же совершенно единая и единственная жизнь. В человеке нет ничего, что было бы выше его рода. В нем-то и воплощается его род. Воля рода — сам человек, и воля отдельного человека не отлична от воли его рода. Конечно, отдельный человек может стремиться всячески обособиться от общей жизни, но это может обозначать только то, что в данном случае приходит к распадению и разложению жизнь самого рода, разлагается сама жизнь данного типа или в данное время или в данном месте. Так или иначе, но всегда жизнь индивидуума есть не что иное, как жизнь самого рода, род — это и есть единственный фактор и агент, единственное начало, само себя утверждающее в различных индивидуумах».

Бердяев выделяет в данном вопросе динамическую составляющую: «Человек органически, кровью принадлежит к своей расе, своей национальности, своему сословию, своей семье. И в неповторимой, лишь ему одному принадлежащей индивидуальности своеобразно преломляются все расовые, национальные, сословные, семейные наследия, предания, традиции, навыки. Личность человеческая кристаллизуется на той или иной органической почве, она должна иметь сверхличную компактную среду, в которой происходит качественный отбор. Одно из самых больших заблуждений всякой абстрактной социологии и абстрактной этики — это непризнание значения расового подбора, образующего породу, вырабатывающего душевный, как и физический, тип».