Читать онлайн ««Империализм как высшая стадия капитализма». Метаморфозы столетия (1916–2016 годы)». Страница 7

Сами по себе монополии испытывают внутренние напряжения. Взять те же картели. Соотношение сил отдельных участников картельных соглашений постоянно меняется. Одни относительно слабеют, другие, наоборот, усиливаются. Те, которые усиливаются, начинают добиваться пересмотра условий картельных соглашений в свою пользу. Иногда добиваются. Иногда (что чаще происходит) всё кончается развалом картелей. На их месте возникают новые союзы, с иными участниками, с иными условиями. Таким образом, монополия не избавляет от кризисов и нестабильности. Ленин обращает на это внимание: «Напротив, монополия, создающаяся в некоторых отраслях промышленности, усиливает и обостряет хаотичность, свойственную всему капиталистическому производству в целом».

В работе Ленина также рассматриваются и критикуются воззрения Карла Каутского. Одной из ошибок немецкого социалиста, как считал Ленин, является представление о линейности процесса концентрации и централизации капитала. В конце концов, по мнению Каутского, возникнет ультраимпериализм (он употребил этот термин впервые в 1914 году), состоящий из абсолютных монополий. По принципу: одна отрасль (один рынок) – одна монополия. Каутского такая перспектива не страшила. Он полагал, что при ультраимпериализме исчезнет всякая экономическая основа войн. А о чём ещё может мечтать человечество? То, что нарисованная им модель ультраимпериализма напоминает мировой концлагерь, немца почему-то не смущало. Ленин полагал, что в мире капитала идёт перманентная грызня – между отдельными монополиями, внутри монополий, между монополиями и немонополизированными компаниями. Это именно грызня, а не честная конкурентная борьба. И, по мнению «классика», прежде чем дело дойдёт до абсолютной монополии, до ультраимпериализма, этот самый империализм успеет «лопнуть»: «Не подлежит сомнению, что развитие идёт в направлении к одному-единственному тресту всемирному, поглощающему все без исключения предприятия и все без исключения государства. Но развитие идёт к этому при таких обстоятельствах, такими темпами, при таких противоречиях, конфликтах и потрясениях – отнюдь не только экономических, но и политических, национальных и пр. и пр., что непременно раньше, чем дело дойдёт до одного всемирного треста, до «ультраимпериалистического» всемирного объединения национальных финансовых капиталов, империализм неизбежно должен будет лопнуть, капитализм превратится в свою противоположность». Ленин верил, что произойдёт переход от империализма к социализму.

Карл Каутский

За сто лет со времени написания работы «Империализм как высшая стадия капитализма» утекло много воды. Первый экономический признак претерпел существенные изменения.

Во-первых, в начале прошлого века создание монополий происходило без активного содействия со стороны государства. В годы Великого кризиса, начавшегося в 1929 году, и Второй мировой войны на Западе стал складываться государственно-монополистический капитализм (ГМК). Важным проявлением ГМК стало участие государства в поддержке «своих» монополий (т. е. монополий, базирующихся, юридически «прописанных» в данной стране) в деле их продвижения на мировой арене. А также защита своих национальных монополий на внутреннем рынке от иностранной конкуренции. Конечно, после Второй мировой войны был взят курс на либерализацию международной торговли и международного движения капитала. И, тем не менее, государства проводили и проводят курс на поддержку своих монополий. Например, заменяя таможенные барьеры в торговле на нетарифные барьеры. Или поощряя свои компании повышать свою «конкурентоспособность» за счёт развития офшорных операций. Или относясь всё более «толерантно» к нарушениям антимонопольного законодательства своими компаниями и банками. Монополии таких стран Запада, как США и Великобритания, не афишируя, опираются на все ресурсы своих государств (финансовые, информационные, политические, военные) для установления контроля над мировыми рынками, источниками сырья и сферами приложения капитала.

И в то же время они добиваются ослабления и фактического демонтажа государственных аппаратов тех стран, которые составляют периферию мирового капитализма. В качестве примера можно привести соглашение о Транстихоокеанском партнерстве (ТТП). Соглашение о ТТП было подписано в Атланте осенью 2015 года Соединёнными Штатами и ещё 11 государствами Тихоокеанского региона. Соглашение предусматривает, что крупные международные монополии, приходящие в страны региона, могут оспаривать через суды законы принимающих стран на том основании, что они ухудшают их «конкурентоспособность». Фактически государства, подписавшие соглашение, теряют свой суверенитет, оказываются под контролем крупного, прежде всего американского, капитала[11]. Аналогично по своему характеру другое соглашение – о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнёрстве. Оно ещё не подписано, но если крупному капиталу удастся его «продавить», то государства Западной Европы лишатся окончательно своего национального суверенитета, окажутся под железной пятой мировых монополий.

Во-вторых, государство перестало даже формально выполнять многие свои функции, вытекающие из антимонопольного законодательства. Антимонопольный контроль государства особенно ослаб в 70-е годы прошлого века. Это связано с тем, что произошла смена мировой валютно-финансовой системы. На смену золотодолларовому стандарту бреттонвудской системы пришёл бумажно-долларовый стандарт ямайской системы. С «печатного станка» Федеральной резервной системы США был снят «золотой тормоз», он заработал на полную мощность. Единственным ограничением был спрос на «продукцию» ФРС. Для стимулирования спроса на «продукцию» ФРС даже та, далеко не очень эффективная система антимонопольного контроля и регулирования, которая до этого существовала, фактически перестала функционировать.

В-третьих, произошли определённые изменения в соотношении отдельных форм монополий. На сегодняшний день концерны, которые в начале прошлого века были достаточно редкой формой, сегодня во многих странах стали основной формой монополий. Фактически это гигантские холдинги, которые управляют через систему участия в капитале тысячами предприятий в разных отраслях и разных странах мира. Близко к концерну стоит понятие «финансово-промышленная группа» (ФПГ). Количество «этажей» в холдинговых «пирамидах» сегодня больше, чем век назад. Несколько лет назад специалисты технологического института в Цюрихе обработали базу данных, содержащую информацию о более чем 30 миллионах фирм в разных странах мира (по состоянию на 2007 год). Цель работы заключалась в том, чтобы выявить «управляющее ядро» мировой экономики. Под таким «ядром» специалисты понимают те компании, которые через систему многоуровневого участия контролируют большую часть активов мировой экономики. Результатом стало выявление «ядра», состоящего из 147 компаний и банков. Их можно назвать концернами или холдингами мирового масштаба. Но в этом «ядре» есть ещё одно «ядро». На сегодняшний день количество «многоэтажных» холдинговых «пирамид», в рамках которых контролируются активы, измеряемые триллионами долларов, можно сосчитать по пальцам одной – максимум двух рук[12].

В-четвертых, многие монополии начала прошлого века уже можно было назвать международными, поскольку значительная часть их производственных, коммерческих и финансовых операций совершалась за пределами страны базирования монополии. Это было время так называемой «интернационализации» хозяйственной жизни. Но в начале XXI века после интенсивного периода «экономической и финансовой глобализации» (начался примерно в 80-е годы прошлого века и завершился во время мирового финансового кризиса 2007–2009 годов) уровень интернационализации многих монополистических объединений оказался существенно выше, чем во времена Ленина. Нынешняя стадия капитализма – не просто эпоха монополий. Это эпоха транснациональных монополий[13].

В-пятых, резко укрепились позиции банковских монополий. Но об этом разговор ниже.

Ещё хотелось бы сказать по поводу «предвидения» «классика», что империализм не успеет стать «ультраимпериализмом», что он «лопнет» и превратится в «свою противоположность». Сегодня, когда разворачиваются трагические события на Украине, на Ближнем и Среднем Востоке, когда мир ожидает второй волны глобального финансового кризиса, когда Европейский союз трещит по швам и т. д. и т. п., действительно возникает уверенность в том, что монополистический капитализм скоро «лопнет». Но вот насчёт того, что он превратится в «свою противоположность», т. е. социализм, у меня большие сомнения. Гораздо больше вероятности в реализации другого сценария: при гигантских накопленных запасах ядерного и другого оружия массового поражения вместе с нынешним монополистическим капитализмом «лопнет» всё человечество. Причины такого конца просты и очевидны: человек XXI века превратился в свою «противоположность». Диалектический материализм и исторический материализм очень плохо улавливают простые и очевидные истины: энтропия в сфере социально-экономических отношений производна от энтропии человека, его духовно-нравственного состояния. Не буду развивать эту деликатную тему, она не укладывается в формат ленинского политэкономического анализа.