Читать онлайн «Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями». Страница 25

Вероятность проведения Иерусалимом зачистки Газы по аналогии с операцией «Литой свинец» 2008–2009 годов достаточно высока. Не исключено, что в результате Армия обороны Израиля вернет контроль над границей Газы с Египтом, «Филадельфийским коридором», а возможно и всем сектором. Разрыв отношений Израиля с ПНА в случае объединения ФАТХ и ХАМАСа без признания последним Израиля, либо дальнейшая эскалации конфликта с ПНА из-за обращения его руководства в сентябре 2011 г. к ООН с требованием признать Палестину государством в границах 1967 г., будет означать денонсацию соглашений Осло. В то же время на Западном берегу идет хозяйственная интеграция еврейских поселений и палестинских населенных пунктов. Внешние силы, включая «коспонсоров мирного процесса», играют в палестино-израильском конфликте дестабилизирующую роль. Их деятельность привела к росту претензий палестинских лидеров к Израилю, замораживанию его отношений с ПНА и увековечиванию противостояния. В случае окончательного разрыва палестино-израильских отношений или регионального конфликта не исключена аннексия Израилем Иудеи и Самарии с ликвидацией ПНА.

ПНА и ХАМАС полностью зависят от внешней помощи. Бюджет ХАМАСа в Газе составляет около $ 540 млн, но лишь $ 55 млн этой суммы составляют налоги. Из 13 млрд шекелей бюджета ПНА 10,5 млрд составляют внешние поступления – в том числе 4,5 млрд из Израиля. Около 15 % дают налоги, большая часть остального покрывается за счет овердрафтов в иорданских банках. Теневая экономика и контрабанда превышают объем легальной экономики. Палестинская экономика представляет интерес только для фирм, связанных с донорами или местной элитой, в качестве подрядчиков проектов, необходимых для отчета перед донорами о том, куда пошли вложенные в развитие ПНА средства, большая часть которых расходуется нецелевым образом. Квалифицированная рабочая сила, перспективы использования христианского паломничества, туристический потенциал и связи палестинского руководства с Россией не имеют шансов на реализацию вследствие отсутствия стабильности и устойчивых связей с Израилем. Эффективные проекты реализуются палестинцами в партнерстве с израильтянами в обход властей ПНА: объем «серых» палестинских инвестиций в израильскую экономику и поселения составляет от $ 2,5 до 5,8 млрд. Экономическое значение Палестины для России равно нулю.

Сирийская арабская республика, единственный военно-политический союзник Ирана в арабском мире, в середине 2011 г. стала одним из главных объектов давления в рамках «арабской весны». Столкнувшись с массовыми волнениями, охватившими всю страну, режим попытался подавить их, частично трансформируя политическую систему. Выступления бедуинов на границе с Иорданией и Ираком, исламистов, курдов, составляющих около 10 % населения, друзов и других протестных групп были поддержаны Западом, Турцией, Саудовской Аравией, Катаром и другими странами ССАГПЗ. Сирия стала фронтом необъявленной войны между ними и Ираном. Большая часть алавитов (16 % населения), составляющих военную элиту, наряду с умеренными суннитами (более 50 %), христианами (10 %) и лидерами шиитских общин продолжала поддерживать президента Башара аль-Асада, правящего страной с 2000 г., опасаясь распада страны, объединенной Францией лишь в 20–30-х годах ХХ века. Лозунг оппозиции «Христиан в Ливан, алавитов в могилу» говорит о неизбежности этнических чисток в случае ее победы.

Присутствие на территории Сирии от 1 до 1,4 миллиона иракских беженцев и более 400 тысяч палестинцев является дестабилизирующим фактором. Израиль не вмешивается в сирийские внутренние дела. Падение Асадов, на протяжении десятилетий бывших врагами Израиля, не в его интересах: анархия и гражданская война на северной границе хуже предсказуемого противника. Волнения в Сирии закрыли вопрос о заключении мирного соглашения с Дамаском ценой возвращения ему Голанских высот. Попытка правящего режима снизить накал внутренних волнений, спровоцировав столкновения палестинцев с Израилем на Голанах, где были атакованы пограничные укрепления, провалилась. Волнения в Сирии снизили возможности ее влияния на Ливан и поддержку движения «Хизболла».

Существенным фактором, ослабляющим режим Асада, стала позиция Турции. В конце 2000-х годов Анкара нормализовала отношения с Дамаском, на протяжении десятилетий бывшие враждебными из-за присоединения в 1939 г. к Турции сирийского Хатая (Александретты) с портом Искандерун, вызвавшего массовый отток на территорию Сирии арабских и армянских беженцев, а также разногласий по распределению вод Евфрата, строительство турецких гидроузлов на верховьях которого снижало его сток в Сирию и Ирак. Военное превосходство Турции и давление премьер-министра Турции Эрдогана на президента Асада заставили Сирию примириться с турецкой гегемонией, принять в компенсацию за реализацию турецкого проекта развития Восточной Анатолии безвизовый режим и участие в пограничных гидропроектах и отказаться от претензий на возврат присоединенных Турцией сирийских территорий. Однако, в конечном счете, столкновение интересов суннитских монархий Залива и Запада с Ираном, конфликт сирийских «Братьев-мусульман» с правящим режимом и появление в Турции десятков тысяч сирийских беженцев заставили Анкару сделать выбор в пользу сирийской оппозиции.

Развитие сирийской экономики, преимущественно сориентированной на рынки Европы и арабских стран, основу которой составляют нефтеэкспорт, сельское хозяйство, промышленность, банки и развитая инфраструктура при значительных перспективах роста туристического сектора, было остановлено волнениями 2011 г., перешедшими в гражданскую войну. Россия – традиционный партнер Сирии с советских времен, вынуждена приостановить выполнение ряда проектов, хотя и заветировала антисирийскую резолюцию в ООН. События в Сирии поставили под вопрос использование Россией пункта захода кораблей военно-морского флота в порту города Тартус.

Ливан, как всегда, балансирует на грани гражданской войны. Хрупкое равновесие между этно-конфессиональными общинами смещается в пользу мусульман, точнее – шиитов. Марониты, греки (православные и католики-мелкиты), армяне (католики и приверженцы григорианской церкви), несториане, сиро-яковиты, сунниты, шииты и друзы образуют крупнейшие общины страны (общее число общин составляет несколько десятков), вооруженные милиции которых по численности и уровню подготовки сопоставимы с армией. Внутри шиитской общины крупнейшей военно-политической силой является проиранская «Хизболла». Лидер оппозиции Саад Харири, на которого на протяжении ряда лет делали ставку Запад, Саудовская Аравия и Россия, покинул страну. Христиане, сунниты и друзы расколоты: часть поддерживает Харири, часть – «Хизболлу». Палестинские военизированные группировки в лагерях беженцев противостоят ливанским силовым структурам, периодически вступая в столкновения между собой. Проиграв Ирану и Сирии в Ливане, Саудовская Аравия смогла осложнить положение Дамаска настолько, что он не пытается более установить контроль над Бейрутом. Проблема в том, что именно сирийская оккупация большей части Ливана (и израильская – меньшей) на протяжении десятилетий была единственным гарантом национального примирения в этой стране. Попытки спровоцировать очередную войну между «Хизболлой» и Израилем, предпринимаемые Ираном, не привели к успеху из-за опасений ее руководства.

Ливанская экономика, в 90-е годы ХХ века начавшая оправляться от последствий гражданской войны, претерпела колоссальный урон после убийства премьер-министра Рафика Харири и прошедшей летом 2006 г. Второй ливанской войны. В настоящее время саудовские, европейские и американские инвестиции в Ливан не поступают. Правительство под контролем «Хизболлы», возглавляемой шейхом Насраллой, означает доминирование в Ливане Ирана и не оставляет оснований для оптимизма в отношении будущего этой страны, несмотря на потенциал, который имеет ее сельское хозяйство, промышленность, туризм, инфраструктура и банки, когда-то сделавшие Ливан «ближневосточной Швейцарией». Наличие отношений России со всеми противоборствующими сторонами в Ливане неконвертируемо в экономические проекты: риск работы в этой стране чрезвычайно высок.

Отступление первое.

Кебаб под Иерихоном

Идея поговорить о будущем палестинской экономики с финансовым советником Арафата казалась плодотворной. Именно он контролировал денежные потоки ПНА – Палестинской национальной администрации, которую мировые средства массовой информации упорно называли Палестинской национальной автономией, хотя автономией она как раз никакой не была: ни Иордании, ни Египту, ни Израилю ее власти не подчинялись. Арафат был главным, и влияние его держалось на интригах, ориентироваться в которых мог только он сам. Большие деньги он тоже контролировал сам. Палестинской политикой мог заниматься кто угодно: десятки группировок и их лидеров ненавидели друг друга больше, чем Израиль, и не могли сплотиться против «раиса». Министр иностранных дел ООП Махмуд Аббас, представлявший на международной арене «палестинскую революцию с человеческим лицом», имел доступ к большей части международных контактов, но с точки зрения перехвата власти опасен не был: интеллигент не пользовался влиянием среди боевиков. Саиб Арикат, Фарук Каддуми и прочие «старики» ООП могли спорить на заседаниях исполкома до хрипоты, обвиняя друг друга и самого Арафата в чем угодно, но торпедировали любые попытки кого-то из них вырваться вперед. Фейсал аль-Хусейни, Нашашиби и Ханан Ашрауи представляли поколение, не имевшее никаких шансов: «тунисцы» оттеснили на второй план старую палестинскую аристократию, потерявшую хватку в балансировании между израильтянами и иорданской короной. Палестинские «силовики» Джибриль Раджуб и Мухаммед Дахлан, с их людьми, натренированными на интифаде, были преданы Арафату, который возвысил их над «нобилями». На мелкие самостоятельные группы можно было не обращать внимания, используя их против Израиля и сохраняя имидж ПНА как партнера еврейского государства. ХАМАС был блокирован, изолирован и загнан в угол – его, в сложившемся раскладе сил, можно было просто игнорировать.