Читать онлайн «Демократия для избранных. Настольная книга о политических играх США». Страница 12

В учебных пособиях редко встречается что-либо более внятное, кроме упоминаний вскользь об истории борьбы трудящихся за свои права и об эксплуатации корпорациями трудящихся внутри страны и за рубежом. Почти ничего не сказано о борьбе «первого народа нашей страны» (также известного под названием «коренные американцы», или «индейцы»), о работниках по контракту, о мелких фермерах, а также об иммигрантах из стран Латинской Америки, Азии и Европы. Историю борьбы с рабством, расизмом, а также описание экспансионистских войн США в наших учебных заведениях не преподают[71].

Школы переполнены печатными материалами, фильмами и видеокассетами, бесплатно предоставленными Пентагоном и крупными корпорациями, прославляющими военных и вооруженные силы, а также доказывающими необходимость сокращения государственного вмешательства в экономику[72]. В обществе и в учебных заведениях широко распространены пропагандистские материалы крупного бизнеса, рекламирующие чудеса свободного рынка. Появилось множество аналитических научных групп и академических центров консервативного направления, а также консервативных журналов, ассоциаций и профессоров, которых щедро финансируют корпорации и фонды правой политической ориентации.

Несмотря на попытки выглядеть «вне связи» с чьими бы то ни было «узкими» интересами, американские университеты осуществляют широкий спектр исследовательских работ и ведут подготовительные курсы, важные для вооруженных сил и крупных корпораций. Даже «нейтральный» университет имеет прямую финансовую связь с корпоративной структурой в форме существенного по объему портфеля ее акций.

Для наказания за инакомыслие и поощрение за конформизм во взглядах широко применяются меры экономического воздействия. В научном сообществе политизированные взгляды со стороны профессорско-преподавательского состава и студентов влекут за собой низкие оценки, а также — потерю окладов, грантов и работы. Точно таким же образом журналисты, менеджеры, чиновники и большинство представителей других свободных профессий или интеллигентного труда, желающие продвижения в карьере, привыкают соглашаться с заведенным порядком вещей и избегают высказывать мнения, которые идут вразрез с доминирующими экономическими интересами капиталистического общества.

Другим институтом политического воспитания является само правительство. Не проходит недели без того, чтобы президент или какой-нибудь другой высокопоставленный официальный чиновник не потчевал нас ободряющими высказываниями по поводу экономики или тревожными заявлениями по поводу враждебной угрозы из-за рубежа. В этом им помогают средства массовой информации, действиям которых в качестве средств политической обработки умов далее в книге посвящена целая глава.

Хотя нас зачастую убеждают думать только о самих себе, нам хочется знать, как американский процесс социальной адаптации позволит нам это сделать. Идеологическая ортодоксия настолько пропитывает культуру духом плутократии под видом «плюрализма», «демократии» и «открытого общества», что зачастую она даже не воспринимается как идеологическая обработка. Наихудшими формами тирании являются наиболее укоренившиеся, настолько тонко контролирующие человека формы воздействия, что они даже не воспринимаются сознанием как таковые.

В капиталистическом обществе бизнес стремится заставить людей потреблять как можно больше, и подчас даже более того, что они могут себе позволить. Массовая реклама продает не только конкретные товары и продукты, но и образ жизни, восхваляет общество потребителей и приобретательство. Рожденная рыночной экономикой капиталистическая культура является, по существу, рыночной культурой. Она ослабляет совместные усилия и взаимосвязь людей и навязчиво заставляет нас конкурировать в качестве производителей и потребителей.

Нас подгоняют: «добивайтесь своего, обгоняйте». Обгонять кого и что? Обгонять других или свое сегодняшнее материальное положение? Этот вид «индивидуализма» не следует ошибочно принимать за свободу выбора альтернативной политической или экономической практики. От людей ожидают, чтобы они действовали индивидуально, но… в одном направлении. Каждый конкурирует с другими, но… за достижение одних и тех же целей. «Индивидуализм» в культуре, где доминируют корпорации, относится к собственности и потреблению. От нас ожидают, чтобы мы стремились получить для себя все, что сможем, и не принимали слишком близко к сердцу проблемы других. Эту позицию в других обществах расценивают как негуманную, в американском же обществе ее одобрительно называют «честолюбием» и считают одним из наиболее ценных общественных завоеваний.

Позволяет или нет такой «индивидуализм» управлять своей собственной жизнью — другой вопрос. Большинство из нас не принимают решений в отношении качества пищи, которую мы употребляем; товаров, которые мы покупаем; воздуха, которым мы дышим; цен, которые мы уплачиваем; зарплат, которые мы получаем; видов транспорта, которые для нас доступны; и зрелищ, которые нам демонстрируют средства массовой информации.

Лица, занимающие привилегированные позиции в общественной иерархии, считают необходимым сохранять эту иерархию и с неодобрением воспринимают требования установить более справедливую общественную систему. Согласно одному исследованию, проведенному в конце 1970-х годов, лица с высокими доходами в большей степени настроены против уравнивания политического влияния различных групп населения, в то время как люди с низкими доходами являются самыми последовательными и твердыми сторонниками равенства[73].

Наряду с расизмом и сексизмом[74], существует фанатическая классовая приверженность каким-либо вещам или принципам, и в американском обществе это наиболее широко распространенная форма предубеждений, которая к тому же получает в нем наименьшее противодействие. Поскольку материальный успех в США считается единственной мерой ценности человека, то отсюда логически следует, что бедные не представляют большой ценности и тратить на них общественные ресурсы не нужно[75]. В капиталистическом обществе бедных обычно осуждают как людей «ущербных» — не имеющих ценности для общества и которые сами виноваты в своих трудных жизненных обстоятельствах. Их редко считают жертвами экономических факторов, порождающих бедность: высокой квартирной платы, недостаточной занятости, низкой заработной платы, неожиданных заболеваний и других подобных «благодеяний» рыночного рая. Перефразируя американского юмориста Уилла Роджерса, можно сказать, что бедность — не преступление, но может им и стать.

В условиях сокращения числа рабочих мест, снижения заработной платы, высокой инфляции и растущего бремени налогов многие люди вынуждены работать более напряженно, чтобы сохранить свой статус и социальное положение. В обществе, в котором деньги являются определяющим фактором удачи в жизни, стимулирующее воздействие материального успеха — это не только симптом определенной культуры, в основе которой лежит алчность, но и фактор личного выживания. Вместо стремления к изысканной роскоши, многие американцы бьются за обеспечение основных жизненных потребностей. Если им и нужно денег больше, чем раньше, то это в основном потому, что предметы первой необходимости стали стоить намного дороже.

Система социального обеспечения в США платная, поэтому наличие или отсутствие денег становится вопросом жизни и смерти. Если человек имеет низкий или скромный доход, это означает, что он с большой долей вероятности рискует столкнуться с недостаточным медицинским обслуживанием или с отсутствием уверенности в получении работы. У него также меньше возможностей для получения образования, организации отдыха, поездок и жизненных удобств. Стремление сделать деньги любой ценой, даже за счет других, — это не только порочная жизненная позиция, это отражение материальных условий капиталистического общества, в котором никто не может чувствовать себя в экономическом плане по-настоящему в безопасности, за исключением очень богатых людей. Но и они всегда стремятся увеличить свое богатство и застраховать себя от случайностей.

Для тех, кому существующее положение вещей очень нравится, эта политическая и экономическая система предоставляет массу возможностей для успеха. Тех, кто относится к числу ее несчастных жертв или кто озабочен благополучием всех членов общества больше, чем своим собственным, система обрекает на прозябание. Тех, кто находится между этими крайними позициями, система держит в состоянии неуверенности. Опасаясь снижения доходов и падения жизненного уровня, люди втягиваются в борьбу за сохранение достойного уровня жизни в рамках существующего общественного порядка.