Читать онлайн «Сравнительный анализ политических систем». Страница 24

Политические структуры

Для осуществления своих приоритетных задач премьер–министр Тэтчер сформировала более сильное центральное правительство, чем то, что существовало в Швеции. Как мы видели, шведские социал–демократы децентрализовали процесс проведения в жизнь политики, в основном передав власть сильным региональным и муниципальным органам управления. Профессиональная, но неавторитарная бюрократия была открытой, более гибкой. Нерепрессивные военно–полицейские силы не препятствовали забастовщикам, демонстрантам, диссидентам выражать недовольство проводимой политикой. В отличие от этого правительство Тэтчер в 80–х годах централизовало государственную власть, расширило свои права на принудительные меры по отношению к населению, установило более жесткую координацию политических мероприятий и сократило плюрализм в политике, особенно для профсоюзов, церкви и даже торговых союзов. В связи с приватизацией ранее национализированных предприятий экономическая деятельность правительства снизилась. Не желая проводить эгалитарную политику, британское государство сократило свои полномочия, но при этом сделало их более жесткими.

Централизация государственной власти ослабила влияние лейбористов на местах, особенно в вопросах образования, жилищной политики и развития территорий. Несколько законов, принятых в 80–х годах, расширили полномочия кабинета в отношении местных органов управления в Англии и Уэльсе. Консервативное правительство упразднило Совет Большого Лондона и еще шесть муниципальных советов, являвшихся местными органами власти и контролировавшихся лейбористской партией. Центральное правительство, кванго (квазинеправительственные организации) и частные предприятия взяли под свой контроль более половины из тех служб, которые раньше находились в ведении этих семи советов. Помимо сокращения государственных субсидий региональным властям и ограничения их прав на сбор местных налогов, палата общин ввела коммунальный сбор: регрессивный налог, заменивший поимущественный. Местные органы власти были лишены права контролировать ренту, находившуюся в ведении Советов по недвижимости. Центральное правительство проводило политику, позволявшую арендаторам выкупать местное муниципальное жилье; дотации на оплату муниципального жилья выдавало оно, а не местные власти. Политика в сфере образования также была централизована, местные органы больше не управляли системой образования, не осуществляли контроль над школами. Министерство по образованию и науке получило полномочия утверждать общенациональные программы обучения, устанавливать оклады учителям, численность учащихся в каждой школе и выделять гранты для школ, ставших независимыми учебными заведениями. Помимо упразднения органов управления системой образования в Малом Лондоне были выведены из–под контроля политехнические учебные заведения и колледжи. В результате этой тенденции к централизованному управлению наибольшие выгоды получили богатые люди, земле– и домовладельцы. Бедняки и арендаторы понесли убытки[68].

Центральное правительство расширило свою власть над силовыми ведомствами. Министерству внутренних дел, отвечающему за работу полиции, были даны полномочия осуществлять кадровую политику, а также устанавливать дисциплинарные нормы для главных констеблей на местах. Кроме министерства, деятельность полиции на местах контролировала Надзирательная комиссия Ее Величества. Значительного ограничения действий полицейских со стороны судебных и местных властей не предусматривалось. В 80–х годах были расширены полномочия сотрудников полиции. Совместно с армией и службами безопасности они участвовали в подавлении забастовок, контролировали пикеты и разгоняли демонстрации. Согласно закону 1986 г. об общественном порядке, полиция могла запрещать выступления и забастовки, создающие угрозу возникновения «массовых беспорядков» и наносящие «моральный урон», т.е. действия, которые могут иметь самые вольные толкования. Органы национальной безопасности, такие, как Эм–Ай–5, Эм–Ай–6 и Особое подразделение, также осуществляли надзор за различными объединениями для предотвращения «массовых беспорядков». Возможности контроля за этими силовыми ведомствами со стороны парламента и средств массовой информации были ограничены. В результате изменения законодательства в период правления Тэтчер были урезаны гражданские свободы. Государство контролировало средства массовой информации, включая Би–би–си, Независимую радиовещательную корпорацию, левые журналы типа «Нью Стейтсмен» и книги, рассказывающие о секретных агентах. Закон 1990 г. о государственной тайне ограничил право государственных служащих предоставлять информацию широкой публике. Основными объектами репрессий стали левые организации: шахтерские профсоюзы, организации, выступающие за ядерное разоружение, средства массовой информации, замеченные в симпатиях к левым объединениям или дававшие наиболее полную информацию об Ирландской республиканской армии. Эти меры отражали страх администрации Тэтчер перед угрозой забастовок, расовых волнений и особенно насилия в Северной Ирландии[69].

По сравнению со шведским социал–демократическим правлением в 80–х годах администрация Тэтчер добилась большей согласованности в проведении государственной политики. Шведские чиновники принимали коллегиальные решения: премьер–министр предоставлял членам кабинета широкую автономию в руководстве подчиненными им департаментами. Тэтчер установила режим господства над кабинетом. Она редко колебалась перед увольнением министра, не разделявшего ее политических пристрастий. В составе ее кабинета наибольший авторитет имело министерство финансов. При объединении политического процесса Тэтчер, не располагая большим аппаратом, опиралась на советников из личной канцелярии и отдела политики. Опасаясь, что государственные служащие поддерживают коллективизм и курс на создание общества всеобщего благоденствия, советники Тэтчер отвели им менее значительную роль, чем в предыдущих консервативных правительствах[70].

Несмотря на приверженность рыночному плюрализму, правительство Тэтчер ограничивало возможности участия групп влияния в формировании правительственных решений. Шведские социал–демократы привлекали к процессу выработки и осуществления политики самые разные объединения. Лидеры общественных объединений заключали между собой компромиссные межклассовые соглашения. При Тэтчер общественные объединения были исключены из участия в политике. Обострились классовые конфликты. Отвергая корпоративный стиль в политике, Тэтчер допустила фрагментацию гражданского общества. Членство в британских тред–юнионах сократилось с 51% от общего числа рабочих в 1980 г. до 41% в 1988 г. (Число членов в профсоюзах Швеции за этот же период возросло с 80 до 85%.) Наибольшее падение численности было отмечено в профсоюзах обрабатывающих отраслей промышленности, транспорта и коммуникаций. Несмотря на то что профсоюзы в 80–х годах добились снижения высокого уровня безработицы, политика Тэтчер внесла свою лепту и в ослабление их влияния. Профсоюзное законодательство урезало права профсоюзов на забастовки, пикетирование, регулирование их внутреннего функционирования и на участие в выработке управленческих решений. Лидеры Британского конгресса тред–юнионов (БКТ) не имели доступа к политикам команды Тэтчер. К концу 80–х годов правительство не принимало на службу в государственные учреждения представителей БКТ. В то же время и бизнес имел лишь ограниченное влияние на формирование экономической политики. Ни профсоюзы, ни Конфедерация британских промышленников не оказывали активного влияния на выработку экономической политики. Кабинет министров предпочитал проводить консультации с отдельными руководителями бизнеса. Сложилась ситуация, при которой не управляющие оказывали влияние на государство, а центральное правительство руководило частным сектором, пытаясь повысить эффективность экономики, производительность труда и конкурентоспособность британских товаров на мировом рынке. Большинство рекомендаций по реструктуризации британской экономики в направлении «свободного рынка» исходило от университетских профессоров, в особенности от неоклассических экономистов, сторонников партии общественного выбора. Политику, проводившуюся такими министрами, как Найджел Лоусон и Кейт Джозеф, вырабатывали Центр политических исследований, Институт экономики и Институт Адама Смита. Экономисты этих институтов пропагандировали рыночные теории Мил–тона Фридмена и Фридриха фон Хайека, оппонентов кейнсианской теории всеобщего благоденствия с ее политикой регулирования. По их мнению, реализация таких неолиберальных идей, как нерегулируемый рынок, приватизация, свобода торговли и рыночная эффективность, — это главный путь к укреплению британского капитализма[71].