Читать онлайн «Комендант Освенцима. Автобиографические записки Рудольфа Гесса». Страница 19

Из-за мученической смерти единоверцев исследователи Библии стали еще более одержимы своей верой свидетелей Иеговы. Многие из давших подписку о том, что они больше не будут агитировать за свою веру, — а такая расписка могла бы содействовать их освобождению, — взяли свои обещания назад, предпочитая и дальше страдать за Иегову.

Сами по себе исследователи Библии в обычной жизни были спокойными, прилежными и общительными людьми, всегда готовыми прийти другому на помощь — как мужчины, так и женщины. В основном они были ремесленниками, много среди них было и крестьян из Восточной Пруссии. В мирное время, пока они ограничивались собраниями для молебнов, богослужениями и братскими встречами, они были для государства неопасны и безобидны. Но с 1937 агитация этой секты стала более ощутимой; к тому же стали задерживать ее функционеров, пойманных на сознательном и усердном распространении идей исследователей Библии с тем чтобы подорвать оборонительную волю народа с религиозной стороны. С началом войны также стало ясно, какая теперь существовала бы опасность, если бы начиная с 1937, не стали сажать активных функционеров и фанатичных исследователей Библии; так был положен конец агитации свидетелей Иеговы[49]. В лагере исследователи Библии зарекомендовали себя как прилежные, надежные работники, которых можно было к тому же выпускать без конвоя. Ведь они хотели пострадать в заточении за Иегову. Однако они самым категорическим образом отказывались от всего, что относилось к армии, к войне. Так, например, в Равенсбрюке исследовательницы Библии отказались делать индивидуальные пакеты первой помощи. Фанатички отказывались выходить на построение, они давали сосчитать себя только в неупорядоченной толпе.

Вероятно, арестованные исследователи Библии были членами Международного союза исследователей Библии. Однако об организации своего сообщества они на самом деле ничего не знали. Напрямую им были известны функционеры, которые раздавали им тексты, проводили собрания, на которых изучалась Библия. Они и не подозревали, в каких политических целях использовался их религиозный фанатизм. Когда им об этом рассказывали, они только смеялись. Они не могли этого понять. Они только следовали призыву Иеговы и были ему верны. Иегова говорил с ними через мысли, через лица, через Библию, — если ее правильно читать, — через проповеди и письма их сообщества. Всё это была сущая правда, которую нечего было и исследовать. Пострадать за Иегову, за его учение, и даже пойти за него на смерть было для них наиболее желанным. Они считали, что таким образом войдут в число избранных свидетелей Иеговы. Так они относились и к заточению, к водворению в КЛ. Они охотно брали на себя все лишения. Они трогательно, в духе братской любви к ближнему, заботились друг о друге и помогали друг другу везде, где только было возможно.

Однако бывали многочисленные случаи, когда исследователи Библии добровольно заявляли об «отречении», как назывался этот поступок у бифо[50]. Они давали подписку о том, что отказываются от Международного союза исследователей Библии, будут признавать и выполнять все законы и распоряжения государства, и что больше не будут вербовать новых свидетелей Иеговы. На основании этого отказа от МСИБ бифо, по истечении определенного срока, а в более поздние годы тотчас же освобождались. Изначально же РФСС хотел, наблюдая за содержавшимися в заключении после данной ими подписки, проверить, действительно ли их отказ стал настоящим и отказались ли они в результате подлинных убеждений. За свой отказ от Иеговы отщепенцы сурово отторгались своими «братьями». И многие, особенно женщины, из-за угрызений совести отказывались от своих подписок. Продолжительное моральное давление на них было слишком сильным. Подорвать веру исследователей Библии было совершенно невозможно; даже так называемые отказчики непременно желали сохранять верность Иегове и после того, как они отказывались от своих общин. Если кому-то из бифо указывали на противоречие в их учении, в Библии, они просто заявляли, что это результат человеческого восприятия; у Иеговы же нет противоречий, он и его учение непогрешимы.

Гиммлер, а также Айке постоянно, при каждой возможности использовали этот религиозный фанатизм исследователей Библии в качестве примера. Так же фанатично и непоколебимо, как верят исследователи Библии в Иегову, должны верить эсэсовцы в идеи национал-социализма, в Адольфа Гитлера. Только если эсэсовцы станут такими же фанатиками своего мировоззрения, государству Адольфа Гитлера будет обеспечена прочность. Мировоззрение может быть выстрадано и упрочено только фанатиками, осознанно отказавшимися от своего «Я» ради идеи.

Я должен еще раз вспомнить об экзекуциях в Заксенхаузене времен начала войны. До чего же различным было поведение идущих на смерть!

Исследователи Библии были по-своему довольны; они испытывали, можно сказать, блаженное настроение, непоколебимую веру в то, что теперь смогут войти в царство Иеговы. Отказчики от военной службы и саботажники твердо и спокойно принимали неизбежное, свою судьбу. Профессиональные преступники, по-настоящему антиобщественные элементы вели себя либо цинично-молодцевато, но внутренне содрогаясь перед великим неизвестным, либо буйствовали или скулили, умоляя позвать священника.

Вот два наглядных примера. Братьев Засс при облаве схватили в Дании и, согласно международным соглашениям, выдали Германии. Оба были известными всему миру грабителями, специалистами по взломам сейфов, оба не раз совершали побеги из-под стражи. Они имели множество судимостей, но ни разу не отбыли наказания полностью, поскольку им всегда удавалось бежать. Никакие меры предосторожности в отношении этих преступников не были действенными, они всегда находили лазейки. Их последней блестящей «работой» стало ограбление в крупном берлинском банке хранилища, оснащенного самыми современными средствами охраны. Из могилы на кладбище, расположенном рядом с банком, они под улицей совершили подкоп и, несмотря на все системы сигнализации, спокойно пробрались в подвал банка. Им удалось вынести оттуда огромные суммы денег, золото, иностранную валюту и украшения. Похищенное они хранили в разных могилах. Из этого «банка» они время от времени забирали деньги для своих нужд, пока их не схватили.

Оба эти криминальные знаменитости после выдачи были приговорены берлинским судом соответственно к двенадцати и к десяти годам тюрьмы. По немецким законам это были самые суровые меры наказания. Через два дня после вынесения приговора РФСС, на основании своих особых полномочий, велел доставить обоих из следственной тюрьмы в Заксенхаузен. Их следовало немедленно и без предупреждения расстрелять[51]. Их на машине отвезли в песчаный карьер промышленной зоны. Чиновники, которые доставили братьев Засс, сказали, что те всю дорогу вели себя довольно нагло и развязно, и интересовались, куда же их везут. На месте экзекуции я зачитал им приказ о расстреле. Они тут же принялись кричать: «Это никуда не годится, что вы себе позволяете? Мы хотим видеть попа» и так далее. Они никак не хотели стоять у столба, и я был вынужден привязать их. Они сопротивлялись изо всех сил. Я был чрезвычайно рад, отдав приказ стрелять[52].

Один многократно наказанный половой преступник заманил в Берлине восемнадцатилетнюю девушку в переднюю, изнасиловал там, а потом задушил. Суд приговорил его к 15 годам тюрьмы. В тот же день его доставили в Заксенхаузен для экзекуции. Я и сейчас вижу, как его выводят из машины по прибытии в промзону. Циничная ухмылка, распутный вид, опустившийся, раньше времени постаревший малый, типичный асоциал. Этого закоренелого преступника РФСС велел казнить без промедления. Когда я сообщил ему о расстреле, он стал бледно-желтым, начал завывать, скулить и буйствовать. При этом он молил о пощаде — отвратительная картина. Его я тоже распорядился привязать к столбу.

Испытывал ли этот безнравственный субъект страх перед «загробной жизнью»? Иначе я не могу объяснить его поведение.

Перед Олимпиадой в Германии не только очистили улицы от нищих и бродяг, которых отправили на воспитание в работные дома или в КЛ, но освободили также города и курорты от слишком большого количества проституток и гомосексуалистов.[53] Им следовало приобщиться в КЛ к полезному труду.

Уже в Дахау, где количество гомосексуалистов, в отличие от Заксенхаузена, не было большим, они представляли собой проблему для лагеря. Комендант и шутцхафтлагерфюрер считали, что наиболее целесообразно распределять их по всем помещениям всего лагеря. Я придерживался противоположного мнения, потому что достаточно хорошо познакомился с ними в тюрьме. Прошло не так много времени, как из всех блоков стали приходить донесения о гомосексуальных связях. Наказания ничего не меняли. Эпидемия началась.