Читать онлайн «Враг народа». Страница 74

Понимая силу общественного мнения, литовские власти через свою агентуру в среде калининградских сепаратистов (и такие там есть) распространяли дезинформацию, что их страна якобы готова предоставить жителям области бесплатные многократные литовские и даже шенгенские визы, но Москва, мол, упирается. Это была обыкновенная ложь: никто нам такое не предлагал, никто не собирался выпускать российских граждан, в том числе и калининградцев, из визового капкана. Разговор шел только о визах, которые Вильнюс и Брюссель собирались вводить уже с 1 января 2003 года.

Страны-участницы Шенгенского соглашения постоянно подвергают наших граждан дискриминации. В так называемые «стоп-листы» — «черные списки» на въезд в Европу — вносятся все женщины до 30 лет, средней руки бизнесмены, и даже граждане, побывавшие участником какой-нибудь пустяшной передряги типа мелкого ДТП. Распространение подобной людоедской визовой практики на калининградский транзит означало бы серьезное унижение России и изоляцию этой эксклавной территории.

Пытаясь заморочить нам голову, западные дипломаты обещали в виде компенсации «доплачивать» стоимость паромных и авиационных билетов до уровня проездного на автобусе. При этом они полностью игнорировали доводы российской стороны о том, что есть немало граждан, которые в силу различных обстоятельств пользуются исключительно наземным транспортом. Кроме того, авиационными маршрутами Калининград был связан лишь с несколькими городами России, а это неминуемо привело бы к дискриминации значительного числа граждан, проживающих в провинции.

Например, из города Сафонове Смоленской области в Калининград, минуя Москву, ходил прямой поезд. В случае введения визового режима жители Сафонове должны были сначала отправиться за визой в литовское консульство в Москве (это семь часов поездом), отстоять там несколько дней в очередях (при этом еще где-то раздобыть себе ночлег в столице), вернуться тем же поездом в Сафонове и только после этого садиться на прямой поезд в Калининград. Стоимость поездки в Калининград с учетом «крюка в Москву» и обратно, а также консульских сборов и стоимости проживания в Москве, возрастала в 2–3 раза. Для пенсионера это означало запредельные расходы и попрание его человеческих прав. Причем количество таких «провинциалов», направляющихся транзитом в Калининград к своим родственникам, было оценено нами примерно в 50–60 тысяч человек в год. Эта цифра означала уже массовое нарушение прав человека.

К концу весны 2002 года переговоры дипломатов России и Евросоюза по калининградскому вопросу окончательно зашли в тупик. В поведении Путина я заметил крайнее раздражение ходом дела. Он предчувствовал надвигающееся на страну публичное унижение и не знал, как его избежать. «От того, как будет обеспечен транзит людей и грузов между Калининградской областью и Россией, без преувеличения будет зависеть будущее отношений России и Евросоюза», — заявлял тогда президент России, отмечая, что предложения Москвы «пока не находят понимания»: «После того как состоялись похороны «холодной войны», возвращение к таким подходам непонятно». До введения литовских виз для транзитных пассажиров в Калининград оставалось всего полгода, рычагов давления на Брюссель в Кремле и МИДе не видели, и все думали над тем, как объяснить гражданам России очередное внешнеполитическое поражение страны, на сей раз задевающее права миллиона граждан на передвижение по собственной стране. Мало того, что вся Восточная Европа, еще вчера открытая для посещений, отправила наших граждан выстаивать изнурительные очереди за визами, так теперь еще и себе домой без платной визы не проедешь.

Нужно было найти иную стратегию переговоров. Обложившись пачками документов, несколько сотрудников аппарата нашего Комитета Госдумы по международным делам — Аркадий Заикин, Владимир Фролов, Николай Барков, а также привлеченный мной к этой работе Андрей Савельев — принялись изучать шенгенское законодательство с целью найти в нем внутренние противоречия и зацепки, которые мы могли бы использовать в продвижении нашей позиции.

Вместо лобового подхода МИДа мы решили использовать приобретенный нами в ПАСЕ опыт парламентского «крючкотворства», которое бюрократам Еврокомиссии крыть было нечем. Кто-то из нас предложил применить против европейцев их же излюбленное оружие — тему защиты прав человека — и перевести камерные дипломатические переговоры в широкую публичную правозащитную дискуссию.

Сама стратегия на переговорах с ЕС по Калининграду предполагала решение двух задач.

Во-первых, мы предложили рассматривать возможность решения вопроса о калининградском транзите с точки зрения перспестивы полного упразднения между Россией и странами ЕС визового режима. В этой связи мы подготовили президенту проект его послания главам государств Евросоюза, который и дал старт нашему «штурму» Брюсселя и Вильнюса.

Предлагая найти «временное решение», мы указывали на наличие в самом шенгенском законодательстве брешей для правового решения конфликтного вопроса. Например, Статья 5.2 дает право стране-участнице делать исключение из режима Шенгена или приостанавливать этот режим в отношении отдельных категорий иностранных граждан «по гуманитарным соображениям», по соображениям «национальных интересов» или в связи с другими международными обязательствами. А внимательно прочитанная нами Статья 141, оказывается, прямо давала возможность странам-участницам добиваться внесения изменений в правила Шенгена в связи с «фундаментальным изменением обстоятельств». Очевидно, что появление части российской территории внутри шенгенской зоны подпадало под это определение. Ведь «творцы Шенгена» ни в 1985-м, ни в 1990-м году не могли предвидеть распада СССР и расширения ЕС, что, собственно, и послужило «фундаментальному изменению обстоятельств».

Во-вторых, помимо чисто переговорной тактики, мы приступили к разработке плана оживления приграничного сотрудничества и развития в Калининграде специальной экономической зоны. Жуткое, особенно на фоне соседей Литвы и Польши, социально-экономическое отставание региона порождало опасную тенденцию к сепаратизму, особенно в молодежной среде. Стали появляться идеи учреждения некой «балтийской республики» с последующим ее включением в Евросоюз. Проявление таких настроений в разгар тяжелейших дискуссий с ЕС при бездействии прокуратуры было сродни ножу в спину переговорщикам. Кроме того, массовая преступность, проституция, эпидемия СПИДа, наркоторговля, дальнейшее ухудшение социально-экономической и экологической ситуации в Калининградской области давали европейцам дополнительные аргументы к ужесточению позиции по пограничному режиму и транзиту в Калининград.

Поняв слабые места переговорной позиции Евросоюза, я решил помочь президенту выйти из тупика дипломатических переговоров, переведя их на уровень широкой общественной и правозащитной дискуссии. Сняв трубку правительственной связи, я набрал аппарат президента. Путин тут же соединился и, выслушав меня, предложил приехать к нему в Кремль прямо сейчас. Через пятнадцать минут я уже докладывал ему свой подробный план по Калининграду.

«Я хочу возложить на вас миссию моего специального представителя на этих переговорах, иначе они посыплются. У МИДа нет идей, как избежать кризиса с Брюсселем и при этом еще сохранить безвизовый транзит. Ваш план может сработать. Все, что вы мне изложили, принимается. Сейчас мы согласуем ваше назначение с Игорем Сергеевичем Ивановым», — президент нажал какую-то кнопку на пульте связи. Министр иностранных дел оказался на своем рабочем месте.

Путин изложил идею назначить меня спецпредставителем президента. Иванов артачился. Наверное, не хотел признавать, что МИД эти переговоры завалил. А, может быть, думал, что я хочу занять его министерское кресло. Интересно, почему наши чиновники сначала думают о кресле, а потом о деле? «Игорь Сергеевич категорически возражает», — сообщил мне президент, повесив трубку. «Вам решать», — ответил я, попрощался и вышел из кабинета.

На следующий день 12 июля 2002 года в актовом зале здания Министерства иностранных дел на Смоленской площади проходило совещание российских послов. Все ожидали приезда президента. Путин любит опаздывать, послы об этом давно знали, поэтому никто в намеченный час в душный зал не заходил. Все толпились в фойе и курилке.

Я подошел поздороваться к министру и его заместителям. Посматривая на часы, они напряженно ждали сигнала из министерской приемной, когда же президент сядет в лимузин и помчится с дачи в Москву. Увидев меня, Иванов выпрямился и в расчете на то, что его услышат все замы, громко произнес: «Я не знаю, что ты там вчера нашептал президенту, но ты станешь его представителем по Калининграду только через мой труп. Я готов съехать из своего кабинета. Пожалуйста, садись в мое кресло и командуй, но пока я — министр, решать проблему калининградского транзита будет наше министерство!» Я парировал: «Что же вы раньше эту проблему не решили, а спохватились только сейчас?».