Читать онлайн «Сталин и евреи». Страница 42

Второй процесс — сильнейший шок, вызванный массовым и целенаправленным уничтожением евреев в годы войны. Мировоззрение тех евреев, кто чудом спасся от гибели, было потрясено до основания. Ни один погром ранее и близко не приближался к массовым расправам в годы войны. Свидетельства катастрофы, бесспорно, влияли и наевреев-красноармейцев. Хотя они были уже советскими евреями, резко отличающимися по культуре и мировоззрению от польских и литовских местечковых евреев, свои родные, некогда покинутые местечки они прекрасно помнили. И примеряли, конечно, то, что увидели, на себя.

Третий процесс — образование Израиля, которое резко изменило обстановку во всем мировом еврействе и особенно в советском еврействе. В 1920-е и 1930-е годы у советских евреев не было особого выбора, кроме как поддерживать большевиков, а в 1948 году такой выбор появился. Это привело советское еврейство к расколу. В сталинские годы он еще не обозначался явно, но, несомненно, уже был. На одной стороне остались типично советские евреи, которые выбрали языковую ассимиляцию и неразрывную связь с Советским Союзом, в основном это были работники оборонных предприятий, научно-исследовательских институтов, учреждений — основная масса советского еврейства. На другой стороне остались те, кто стал смотреть в сторону Израиля и старался эмигрировать. Вот именно они восприняли ликвидацию Еврейского антифашистского комитета и процессы начала 1950-х годов как проявление «государственного антисемитизма», и выработали специфический взгляд на историю советского еврейства как на историю постоянных гонений и притеснений. Это мнение подпитывалось и поддерживалось послевоенным бытовым антисемитизмом. Все эти три процесса взаимно влияли друг на друга.

Последствия немецкой антисемитской пропаганды тем самым превращались в ключевой момент всех отношений еврейства и Советской власти. Если бы он был устранен, то история советских евреев могла бы пойти по другому пути, могло и не появиться диссидентского движения, а Израиль не получил бы «Большую алию» 1990-х годов.

Бытовой антисемитизм послевоенного времени отмечают многие, но никто так и не дал ответа на вопрос, почему же он не исчез. Казалось бы, советская идеология воспитывала в духе интернационализма, антисемитизм считался безусловно враждебным явлением.

Факторов было несколько. Во-первых, в послевоенном СССР оказалось невозможным использовать проверенную довоенную методику. Как мы уже видели на примере еврейской земледельческой колонизации и направления евреев в промышленность, советский метод состоял в демонстрации того, что евреи хотят и умеют работать как на земле, так и на заводе. Любой желающий мог посетить еврейский колхоз или завод, где были еврейские рабочие, и лично в этом убедиться. Но после войны еврейские земледельческие районы на Украине, в Крыму и в Белоруссии были разорены, их население по большей части уничтожено, и евреи-колхозники остались, пожалуй, только в далеком Биробиджане.

Промышленность же была почти тотально засекречена. В те годы любой завод, мало-мальски связанный с военным производством, представлял собой огороженную колючей проволокой зону, вокруг него прохаживались вооруженные охранники, а доступ на завод был строго ограничен. Любой, кто проявлял повышенный интерес к такому заводу или же рассказывал кому-то со стороны о том, что там делается и кто там работает, довольно быстро попадал в поле зрения МГБ.

Тогда, конечно, в советском обществе мало кто знал имен Харитона или Зельдовича, да и многих других еврейских ученых, инженеров и рабочих. Вся их жизнь и деятельность были закрыты плотной завесой секретности. Она была настолько плотной, что, к примеру, Сергей Королев при жизни был известен под именем «Главный Конструктор», публиковался в печати строго под псевдонимами, и страна узнала его настоящее имя только после смерти. Соответственно в послевоенном СССР общество было фактически лишено возможности убедиться в том, что евреи могут, хотят и умеют работать.

Далее, на виду у общественности была только та часть еврейства, которая по роду своих занятий не была связана со всякими секретными работами. Это были актеры, поэты, писатели, интеллигенция то есть, и к этой группе примыкали врачи. Создавалось полное впечатление, что советские евреи занимаются только непыльными делами. Далеко не последнюю роль в невольной пропаганде такого взгляда сыграл и Еврейский антифашистский комитет, в котором актеры, писатели и поэты играли доминирующую роль. На фоне их блистания мало кто помнил, что в Президиум ЕАК входил Герой Советского Союза, капитан второго ранга Израиль Ильич Фисанович, погибший в июле 1944 года вместе со своей подводной лодкой. Фисанович командовал гвардейской Краснознаменной подводной лодкой М-172, которая под его командованием потопила 13 кораблей противника, в том числе два боевых корабля, не раз прорывалась в немецкие гавани и била врага прямо у пирса.

На этой почве примитивная немецкая антисемитская агитация в духе того, что «еврей никогда сам не работает», легко укоренялась и превращалась в убеждение. Ответить этой пропаганде по существу не могли, это было чревато утечкой государственной тайны, причем это касалось как военного, так и послевоенного времени. Советские газеты читали и изучали все разведки мира, какие только работали против СССР.

Во-вторых, за все послевоенные годы антисемитские настроения в советском обществе тщательно замалчивали, как и немецкую антисемитскую агитацию. Детальное исследование этого вопроса началось только в последние десятилетия. Это было большой ошибкой, поскольку любого антисемита можно было легко свалить аргументом, что он черпает свои «убеждения» из вражеской агитации. Как уже говорилось, если сравнить современные антисемитские писания и немецкую пропаганду времен войны, не так трудно заметить множество совпадений, наглядно демонстрирующих, кто откуда чего взял. Ну а немецкую агитацию можно было разоблачить довоенным опытом, показывающим, что евреи вовсе не были теми паразитами, какими они часто представлялись антисемитами. Правда, стоит отметить, что это странное положение замалчивания важной темы, объективно подрывающее советскую идеологию, возникло после знаменитого XX съезда КПСС с его «борьбой с культом личности». В 1961 году М. А. Суслов выпустил указание, чтобы практически вся литература, изданная в довоенном Советском Союзе, был изъята из библиотек и книготорговой сети и помещена в спецхран. Это указание было исполнено, и в итоге советское общество мало что знало о реальных достижениях сталинской эпохи и о том, что тогда было сделано для евреев и как сильно изменилось советское еврейство. Спецхраны были ликвидированы только после распада СССР, и только это дало нам возможность изучить сталинскую политику в отношении евреев и воздать ей должное.

В-третьих, в силу того, что советская политика в отношении Израиля быстро сделалась недружелюбной, а после войны 1967 года и прямо враждебной, антисемитские настроения в советском обществе нашли себе легальную нишу в борьбе с «израильским сионизмом». В этой настойчивой пропаганде, рисующей Израиль агрессивным и захватническим государством, иногда звучали слегка замаскированные антисемитские нотки. Если мы посмотрим на современных идейных лидеров антисемитизма в России, то мы увидим, что практически все они вышли из рядов борцов с этим самым «израильским сионизмом».

Вот эти факторы и привели к тому, что в послевоенном СССР так и не смогли справиться с новым изданием антисемитизма, насажденного немецкой пропагандой. Хотя эти антисемитские настроения не доходили до погромов, этого было вполне достаточно, чтобы создать для советских евреев недружелюбную атмосферу, которая их подталкивала к эмиграции, а также к антисоветской деятельности.

Вот повествование о судьбах советского еврейства в сталинские времена подошло к концу. Конечно, оно далеко не исчерпывает этой темы, как и вообще темы советской национальной политики. Было бы целесообразно развернуть исследование дальше, показать советскую национальную политику, основы которой заложил Сталин, во всей ее полноте и разнообразии, показать роль и вклад каждой национальности, их необычайный подъем и развитие. Еврейский пример показывает, как национальности, до того стесненные и забитые, превращались в важную часть советского общества, полностью меняли свой облик. Евреи, к примеру, очень и очень многое получили от Советской власти и очень многое ей дали.

Вне всякого сомнения, у этой книги будет много критиков. Многим не понравится мой подход к еврейской истории. Многие будут пытаться меня уличать в чем-нибудь, что с их точки зрения является ошибочным или неприемлемым. Однако напомню, что мой подход к еврейской теме состоит в отказе от языка вражды, в совершенно новом ракурсе. История советского еврейства вовсе не была историей чужеродного меньшинства или историей «исхода из плена», она не была одномерной и линейной. У каждого события были свои объективные причины, и анализ их позволяет взглянуть на историю отдельно взятого народа во всей ее целостности. Если кто-то захочет поспорить, я готов принять вызов.