Читать онлайн «Рождение сверхдержавы: 1945-1953 гг.». Страница 12

Круг интересов «великого вождя и учителя» был поистине всесторонним. В январе 1951 г. он высказался по поводу проекта платформы Компартии Индонезии, принятой в октябре 1950 г. Этот сталинский документ интересен прежде всего его общим подходом к проблемам освободительной борьбы в Азии, а также тактики действий коммунистических партий. Он отмечал, что главная задача коммунистов Индонезии состоит не в «создании широчайшего единого национального фронта» против империалистов для «завоевания подлинной независимости», а в ликвидации феодальной собственности на землю и в передаче земли в собственность крестьянам. «Главное в Индонезии — расшевелить крестьян и поднять их на ноги», — отмечал он.[74] Завоевание полной независимости от голландцев он считал второй важнейшей задачей с помощью национального фронта. «Этот фронт, — советовал Сталин, — надо построить так. чтобы он был направлен своим острием первоначально не против всех иностранных империалистов, а только против голландских империалистов».[75] В вопросе о методах борьбы он отмечал, что необходимо «дополнить метод партизанской войны методом революционных выступлений рабочего класса в городах и промышленных пунктах.». Интересны и его советы по вопросам внутрипартийной жизни, где он также показал себя учеником Ленина. На заре существования большевистской партии тот, отвечая А. Шнеерсону на предложение предусмотреть в будущей партии такую форму работы как дискуссия, писал «Насчет «дискуссии» я думаю, что такого учреждения вовсе не надо».[76] Сталин, комментируя платформу индонезийских коммунистов через полвека писал «В документе имеется указание на необходимость широкой дискуссии в партии «снизу до верху». Советуем товарищам индонезийцам не увлекаться дискуссией. Безудержная дискуссия губит компартию Индии. Она окончательно загубит компартию Индонезии».[77] Вместо этого он предлагал «простой и проверенный метод ответственные товарищи вырабатывают, скажем платформу партии, ведя соответствующую дискуссию в узком кругу, без опубликования в печати; после принятия документа большинством ответственных товарищей документ утверждается и пускается в ход, как основной закон партии, обязательный для членов партии.»[78]

Особое значение в новой расстановке сил в послевоенном мире Сталин уделял победе революции в Китае. Советская политика в Китае прошла в своем развитии также несколько этапов — от всемерной помощи Чан Кайши до такой же всеобъемлющей поддержки Мао Цзедуна. Еще во время второй мировой войны при поддержке СССР в Китае была отработана новая тактика борьбы с центральным правительством — создан Особый район (Синьцзян), которым управляли лидеры Компартии Китая, выполнявшие прямые указания Москвы. Как вспоминал Н. С. Хрущев, «в этой провинции Китая реально правили наши люди».[79] А переводчик Сталина В. Бережков был более откровенен, заявляя о ключевой роли советского консула Апресяна в управлении делами в Синцзяне. Номинальный же правитель провинции дубань Шэнь Шицай являлся членом ВКП(б) и в полной мере выполнял партийные директивы, полученные из Москвы.[80]

По мере все более частого совпадения политических позиций Чан Кайши и англо-американских союзников в войне Сталин уже на заключительном ее этапе сделал главную ставку на китайских коммунистов во главе с Мао.

Как известно, союзниками было принято специальное решение о нейтралитете в гражданской войне в Китае и запрете оказания помощи (в первую очередь оружием) любой из сторон. Однако советское руководство никогда всерьез не воспринимало этой договоренности. Как вспоминал Хрущев, сразу после окончания второй мировой войны «мы решили оказать прямую помощь Мао Цзедуну и Народно-освободительной армии в борьбе за государственную власть». Для этого, в нарушение действовавших договоренностей с союзниками, СССР передал китайским коммунистам львиную долю трофейного вооружения Квантунской армии. Для того, чтобы избежать обвинений в нарушении обязательств, оружие завозилось на заранее оговоренные территории, где его «похищали» люди Мао.[81]

К лету 1949 г. развитие гражданской войны в Китае вступило в завершающую фазу. 27 июня советское руководство (Сталин, Молотов, Маленков и Микоян) приняли нелегально прибывшую в Москву делегацию ЦК КПК.[82] В ее состав входили секретарь ЦК Лю Шаоци, член Политбюро и секретарь ЦК КПК, глава правительства Манчжурии Гао Гань и член ЦК Ван Цзаоян. Центральным на встрече был вопрос о скорейшем завершении борьбы с войсками Чан Кайши и установлении полного контроля над территорией Китая. Опасаясь возможного вмешательства англичан в китайские дела, Сталин предложил китайским коммунистам «не затягивать занятие Синцзяна» и предложил не только военную, но и экономическую помощь. Был предложен, в частности, кредит Китаю на десять лет в размере 300 миллионов долларов под 1 % годовых (в то время как другие страны народной демократии выплачивали 2 %). Для подавления кавалерии противника Сталин предложил предоставить в распоряжение коммунистов 40 истребителей, «которые помогут разгромить и рассеять эту кавалерию очень быстро». Предметом особого разговора стала проблема «китаизации» приграничных районов. «Китайского населения в Синцзяне имеется не более 5 процентов, — говорил Сталин, — после занятия Синцзяня следует довести процент китайского населения до 30 процентов путем переселения китайцев для всестороннего освоения этого огромного и богатого района и для усиления защиты границ Китая. Вообще следует в интересах укрепления обороны Китая заселить все приграничные районы китайцами».[83]

Помощь СССР была главным условием победы китайских коммунистов в гражданской войне. 1 октября 1949 г. было объявлено о провозглашении Китайской Народной Республики и ее правительство обратилось к СССР с просьбой о дипломатическом признании. В тот же день Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об установлении дипломатических отношений с КНР и о разрыве отношений с правительством Чан Кайши.

Спустя два месяца после провозглашения КНР в Москве встречали ее лидеров во главе с Мао. На встрече со Сталиным, Молотовым, Маленковым, Булганиным и Вышинским 16 декабря Мао Цзедун заявил, что Китай нуждается сейчас в мирной передышке на 3–5 лет. Этот период он намерен использовать для восстановления экономики и стабилизации внутриполитического положения. Сталин в этой связи отметил, что «в Китае, таким образом, идет война за мир». Тем не менее, центральное место в переговорах занял вопрос о роли намечавшегося союза СССР и Китая в послевоенном мире. Сталин оценивал международную ситуацию, сложившуюся к этому времени как достаточно спокойную, не угрожавшую безопасности СССР и Китая. И это было весьма показательно, если учесть, что только что была создана военная организация НАТО и официальная пропаганда каждый день вещала о возможном скором нападении на СССР и страны народной демократии. Говоря о возможной угрозе Китаю, Сталин отмечал, что «непосредственной угрозы для Китая в настоящее время не существует: Япония еще не встала на ноги и поэтому к войне не готова; Америка, хотя и кричит о войне, но больше всего войны боится; в Европе запуганы войной; в сущности с Китаем некому воевать». «Разве что Ким Ир Сен пойдет на Китай», — пошутил генералиссимус.[84] На основе этого своего анализа Сталин сделал принципиально важный вывод о том, что «мир зависит от наших усилий. Если будем дружны, мир может быть обеспечен не только на пять-десять, но и на двадцать — двадцать пять лет, а, возможно, и на еще более продолжительное время».[85]

Поддержав идею Мао о заключении договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, Сталин предложил сохранить в нем положение о праве СССР на размещении своих войск в Порт-Артуре. Но при этом предложил вывести сами войска. Мао возражал, считая вывод советских войск несвоевременным. Наоборот, ссылаясь на отсутствие у народного правительства военно-морских сил, он просил Сталина помочь в захвате занятого чанкайшистами Тайваня.

Впервые Сталин заговорил здесь и об использовании «китайской карты» как фактора политического давления на США и Англию. Учитывая обеспокоенность Англии и США в связи с выходом китайских войск на границы с Бирмой и Индокитаем, Сталин порекомендовал Мао «пустить слух, что Вы готовитесь перейти границу и таким образом попугать империалистов». Развивая эту идею, Сталин сказал, что «если, например, понадобится нажать на Англию, то это можно сделать, прибегнув к конфликту Гуандунской провинции с Гонконгом. А для урегулирования такого конфликта в качестве посредника мог бы выступить Мао Цзедун».[86]