Читать онлайн «Инквизиция». Страница 67

Аутодафе над Каэтано Риполем и его казнь состоялись на одной из площадей Валенсии. Монахи, сопровождавшие осужденного на эшафот, пытались вырвать у него отречение обещанием отмены смертной казни, но Риполь предпочел виселицу сделке со своей совестью.

Это последнее преступление испанской инквизиции вызвало волну возмущения во всем цивилизованном мире, что заставило Фердинанда VII распустить хунты по делам веры. Но инквизиция продолжала формально существовать. Только после смерти Фердинанда она была окончательно и навсегда отменена в Испании. Это произошло 15 июля 1834 г.

Так бесславно закончила свои дни испанская инквизиция, преступная длань которой простиралась не только на Испанию, но и на ее владения — Нидерланды, Сицилию, Неаполь, Милан, Филиппины. На протяжении трех столетий она действовала в Испанской Америке, но об этом мы расскажем читателю в следующей главе.

Сколько же людей загубила Супрема? Первым, кто попытался подсчитать число ее жертв, был Хуан Антонио Льоренте. Вот приводимые им данные: сожжено живьем 31 912 человек, сожжено в изображении 17659, приговорено к другим видам наказания 291 450, всего — 341 021 человек.[298]

Церковники и их сторонники всячески поносили Льоренте за эти цифры, утверждая, что они преувеличены, ничем не подтверждены. Действительно, Льоренте не дает разбивки по годам, не указывает всех использованных источников. И это естественно, ибо свой труд он заканчивал, находясь в эмиграции в Париже и не имея под рукой необходимой документации. Характерно, однако, что ни один из противников Льоренте не решился сделать свой подсчет, чтобы противопоставить его трагическому балансу автора «Критической истории испанской инквизиции».

Известны еще два подсчета, которые незначительно расходятся с данными Льоренте. Испанский историк Хоакин дел Кастильо-и-Магоне в своем труде «Трибунал инквизиции», изданном в Барселоне в 1835 г., дает цифры жертв с разбивкой на генеральных инквизиторов (их было всего 41), начиная с Торквемады до Херонимо Кастельон-и-Салас (1818). Общий итог его таков: сожжено живьем 36212 человек, сожжено в изображении 19 790, приговорено к другим видам наказания 289 624, всего — 345 626 человек.[299]

X. Амадор дель Риос уточнил эти цифры сорок лет спустя: сожжено живьем 28540 человек, сожжено в изображении 16520, приговорено к другим видам наказания 303 840, всего — 348 900 человек.[300]

Следует отметить, что как Кастильо-и-Магоне, так и Амадор дель Риос свои таблицы подкрепляют ссылкой на многочисленные архивные источники, а так как их цифры почти совпадают с данными Льоренте, напрашивается вывод, что подсчеты последнего были обоснованны.

Современные исследователи отказались от подобных подсчетов. Ведь насколько бы полными они ни были, они все же не отразят всего того зла, которое принесла инквизиция населению Испании на протяжении своей 350-летней кровавой деятельности.

Испанская инквизиция умерла, но и поныне в Испании имеются адвокаты инквизиции, для которых эталоном христианских доблестей был и остается генеральный инквизитор Томас Торквемада.

Но мы знаем и другую Испанию, «Испанию людей, боровшихся против инквизиции, приносивших в жертву свою жизнь за свободу народа».[301]

Этой — другой, подлинно народной и прогрессивной Испании принадлежит будущее.

В «классических» книгах по истории инквизиции клерикальных и буржуазных авторов лишь мельком, да и то не всегда, упоминается ее деятельность в колониях. И это вполне понятно.

Пожалуй, нигде не проявлялся с такой выпуклостью «священный» характер инквизиционных трибуналов, их «цивилизаторская» миссия, их «жертвенная» борьба за пресловутые «христианские ценности», как в колониях, где эти трибуналы служили надежным подспорьем колониального гнета и интересам эксплуататоров.

Новый Свет был открыт Колумбом в 1492 г. в самый разгар инквизиционного террора в Испании. Это открытие сулило, да и принесло, испанской короне баснословные богатства. Казалось, и так утверждали льстецы-богословы, что всевышний подарил католическим королям Новый Свет в награду за их неустанные труды по преследованию еретиков. Ведь в жизни ничего случайного не бывает, ни один волос не падает с головы человека без ведома господа, как учат теологи. Бог, утверждали они, все видит, все знает, он мудр и всемогущ. Подарив Западные Индии, как окрестили испанцы свои океанские владения, католическим королям Испании, он тем самым доказал, что инквизиция мила его сердцу, иначе этот небесный дар, конечно, достался бы не им, а их соперникам.

Завоевав Западные Индии, испанская корона ни на секунду не сомневалась в необходимости и там бороться против «еретической скверны» с помощью столь близкого ей богоугодного репрессивного органа — инквизиции.

П. Мойя — первый инквизитор Мексики

На первых порах функции инквизиторов выполняли монахи, сопровождавшие в разбойничьих походах захватчиков-конкистадоров, и первые епископы конкисты.

7 января 1519 г. генеральный инквизитор Испании Алонсо Манрике официально уполномочил первого испанского епископа в Америке Алонсо Монсо и вице-провинциала доминиканского ордена Педро де Кордобу выполнять по совместительству обязанности «апостолических инквизиторов во всех городах, селениях и местах островов Моря-океана» (Так вначале испанцы называли открытые ими земли)., поручив им назначать нотариусов, приставов, следователей и других чиновников, необходимых для организации «святого дела».[302]

По мере того как расширялись испанские завоевания в Новом Свете и организовывались новые административные единицы, а соответственно неновые епархии, их руководители-епископы и другие церковные иерархи в свою очередь наделялись правами инквизиторов.

Эта так называемая примитивная эра в деятельности колониальной инквизиции, соответствующая периоду конкисты, завершается в 1569 г., когда создаются в заморских владениях Испании отдельные «священные» трибуналы во главе с особо назначенными короной и церковными властями инквизиторами, уполномоченными творить суд и расправу над еретиками.

Во время конкисты завоеватели и сопровождавшие их церковники — они же по совместительству инквизиторы — столкнулись с совершенно новой, неожиданной для них проблемой. Довольно быстро они убедились, что открытые Колумбом земли вовсе не были Индией или сказочным Катаем (Китаем), а индейцы вовсе не обитатели этих азиатских стран. Если же местные обитатели не были азиатами, то кем тогда они были? Такими же людьми, как и испанцы-христиане? Но ведь эти существа ходили нагишом и поклонялись идолам. Значит, хотя бы исходя из этого, приравнять их к испанцам никак нельзя было! Имели ли они вообще «душу»? Следовало ли считать их грешниками или безответственными младенцами? А может быть, они вообще не были людьми, хотя внешне и походили на них? Наконец, откуда они взялись, как появились на свет?

Испанские богословы лихорадочно листали Библию и труды отцов церкви, пытаясь найти в них какой-либо намек на Новый Свет и его странных обитателей, который позволил бы дать ответ на бесчисленные вопросы. Но вразумительного ответа не получалось. Одни церковники утверждали, что индейцы происходят от Каина, убившего Авеля, другие, что они потомки Хама, сына пророка Ноя, проклятого отцом за дерзость… Были и такие богословы, которые утверждали, что индейцы вовсе не люди, а животные.

О разнобое, который существовал в этом вопросе, можно судить по следующим двум диаметрально противоположным высказываниям, одно из которых принадлежит хронисту Овиедо-и-Вальдесу, другое — хронисту Бертоломе де Лас-Касасу. Первый писал в своей «Всеобщей и естественной истории Индии», изданной в Севилье в 1535 г.: «Индейцы по своей природе ленивы и порочны, меланхоличны, трусы и вообще бессовестные лжецы. Их брак лишен таинства, это святотатство. Они идолопоклонники, развратники и занимаются мужеложеством. Их главная забота — жрать, пить, поклоняться своим истуканам и совершать животные бесстыдства. Что можно ожидать от людей, черепа которых столь тверды, что испанцы должны оберегаться в сражениях с ними, не бить их мечами по голове, так как мечи тупеют от этого?»

Приблизительно в то же самое время Лас-Касас писал: «Бог сотворил этих простых людей без пороков и хитрости. Они очень послушны и преданны собственным господам и христианам, которым служат. Они исключительно послушны, терпеливы, миролюбивы, добродетельны. Они не драчуны, не мстительны, не злопамятны, не мелочны. Кроме того, они более деликатны, чем сама принцесса, быстро умирают от работы или болезней. Несомненно, они были бы самыми благословенными людьми в мире, если бы почитали истинного бога».[303]