Читать онлайн «Переворот». Страница 60

Возвращение эры большой стратегии. Китай и США

В феврале 2011 года Эдвард Люттвак посетил Россию с серией лекций, содержание которых заключалось в том, что, судя по всему, практика grand strategy будет задействована вновь[173]. У Америки была возможность в течение двадцати лет существовать в качестве единой сверхдержавы, но в наши дни на горизонте появляется новый достойный игрок в геоэкономических и геополитических играх — Китай. Данная страна накопила достаточную экономическую и финансовую мощь, она освоила тактику ведения геополитических игр, сумела сформировать геоэкономически активную бюрократию, набрала высокие темпы развития и, буквально в последние годы, приступила к активному наращиванию не только экономического, но и военного потенциала.

По мнению Люттвака, Китай переходит к более активной и агрессивной стратегии поведения в международной политике. У него начали портиться отношения с соседями, появились и обострились территориальные претензии к другим странам. В последние годы Китай все чаще вступает в конкурентные отношения с США в сфере экономики и геоэкономики[174]. «Однако начиная с 2008 года китайская политика резко изменилась. — Пишет Люттвак в своей статье. — Возможно, это было вызвано решительной переоценкой роли Китая в мире, вызванной западным экономическим кризисом, который, вроде бы, подтвердил правильность китайской экономической политики („пекинский консенсус“) и одновременно сильно подпортил имидж демократического капитализма западного стиля. Но, вероятно, первопричиной стал просто взрыв высокомерия. В любом случае последствия всего этого были предсказуемы: самоуверенные утверждения, ироничные опровержения и резкие предупреждения стали более частыми в китайском официальном языке при комментариях международных проблем, что сопровождалось многочисленными разговорами на тему перехода Китая от „следования правилам“ к „установлению правил[175]“.»

Еще в 90-х годах прошлого века Люттвак указывал на то, что Китай является реальным конкурентом Соединенным Штатам, и сейчас он еще сильнее укрепился в этом мнении. Кроме того, Люттвак всегда считал, что после распада Советского Союза Россия является не врагом, а потенциальным союзником и партнером США. В новых геополитических раскладах, по мнению Люттвака, Россия снова получает возможность играть важную роль. Уже не будучи на данный момент сверхдержавой и геоэкономически активной страной, Россия, тем не менее, получает сильные позиции в назревающем геоэкономическом противостоянии. От того, чью сторону она займет в этом противостоянии, зависит его исход. Если Россия войдет в один альянс с Китаем, Пакистаном и Ираном, сохранив свои крепкие отношения с Индией, то Китай одержит как минимум временный успех над Соединенными Штатами, если же Россия поддержит США, то выиграет альянс Америки и Европы.

В Интернете была размещена запись выступления Эдварда Люттвака 22 февраля 2011 года в МГИМО в рамках цикла лекций, организованных Фондом поддержки гражданских инициатив «Стратегия-2020»[176]. Этот видеоролик вызвал неоднозначную реакцию прессы, а также российских геополитиков и политологов. Самым радикальным стало, пожалуй, утверждение, что Люттвак хочет расколоть Россию на несколько частей (по какой-то причине говорилось о семи частях, наверное, потому что это число имеет некий сакральный смысл). Возможно, авторы этого заявления перепутали Люттвака с Бжезинским. Мы останавливаемся на этом, казалось бы, проходном случае, поскольку он кажется нам показательным для реакции российских интеллектуалов (в данной полемике принимали участие политологи, геополитики, эксперты аналитических служб и центров, дипломаты) на действия и предложения Америки. Люттвак писал в одной из своих книг о том, что русские умеют либо восхищаться, либо ненавидеть.

Американская властная элита неоднородна, и в ее рядах много самых разных фракций, которые в том или ином ключе разыгрывают российскую карту. Россию могут не любить потому, что так нужно для сбора голосов избирателей или поддержки определенных лоббистских групп; кто-то может ненавидеть нашу страну по привычке или из-за каких-то личных соображений; кто-то — потому что видит в ней реального врага или конкурента. Но в то же время в Америке достаточно людей, которые видят в России потенциального партнера. Известно, что в реальной политике вообще не бывает любви или дружбы, в ней бывает только временное партнерство. Сегодня у Америки много объективных причин для поисков российской дружбы. Это означает в том числе и то, что США хочет использовать Россию в каких-то своих целях. Такое поведение естественно, просто нам нужно задуматься о том, чем нам могут быть полезны Соединенные Штаты. И если на протяжении недавней истории Америка несколько раз обманывала Россию, то в этом имеет смысл винить не ее (не только ее), а скорее наших политиков и нашу дипломатию. В любом случае, если Россия попала в зону действия grand strategy, то это означает, что нам нужно изучать ее логику и грамматику, а также логику и привычные стратегии поведения других участников геоэкономических игр.

Книги Эдварда Люттвака являются очень хорошим пособием для изучения геополитики, геоэкономики, военной стратегии и grand strategy, которая в его теории объединяет в себе все перечисленные практики. В мире существует не так много людей, способных провести грамотный анализ геополитической ситуации; очень мало людей, способных предъявить собственный подход и методы изучения сложных геополитических и геоэкономических процессов; мало людей, имеющих возможность конвертировать свои теоретические построения в практические рекомендации; и считанные единицы тех, кто имел бы при этом собственный опыт реализации на практике хотя бы отдельных элементов военной стратегии или опыт участия в проектах геополитического масштаба. Люттвак имел такой практический опыт, и он сочетает в себе все вышеперечисленные интеллектуальные и профессиональные качества.

Государственные и «дворцовые» перевороты, наверное, появились сразу же после возникновения первых государств. Тысячелетиями аристократы, политики, придворные, военные и политические авантюристы использовали это средство для захвата власти в своей или в соседних странах. Но в ХХ веке, с его стремлением к технологизации самых различных сторон человеческой деятельности, появилась возможность обобщения опыта тысячелетий и перевода его на уровень продуманной и четкой политической технологии.

Из средства захвата власти отдельными национальными лидерами или организациями государственный переворот превратился в оружие относительно мягкого захвата чужих территорий, а точнее — подчинения этих территорий своему политическому и экономическому влиянию. Действующие лица, непосредственно исполняющие перевороты, потеряли статус самостоятельных игроков, оказавшись втянутыми в более сложные и масштабные геополитические игры. На международной арене сложилась новая — неоколониальная система, с установлением более сложных способов установления зависимости слаборазвитых стран от цивилизованного мира. Подлинными субъектами действия в этой системе стали уже не отдельные государства, а сверхдержавы, формирующие вокруг себя военно-политические альянсы.

Наиболее активно технологию государственных переворотов использовали американцы. Она являлась важным оружием ведения геополитических сражений во время «холодной войны» — в период противостояния двух сверхдержав: США и Советского Союза. СССР значительно реже прибегал к этой практике, по причине того, что к моменту начала «холодной войны» в его в арсенале данной технологии в пригодной для применения форме уже не имелось (несмотря на то, что именно большевики вдохновили западных интеллектуалов на ее разработку)[177]. Советские стратеги более полагались на некий опыт свершения революций, унаследованный ими от героических политических предков. После победы над троцкизмом и избавления партии от представителей старой большевистской гвардии политические лидеры СССР стали опираться на ленинскую трактовку ведения политической борьбы, а не на стратегию, предлагавшуюся ранее Троцким. Достичь решающей победы при помощи восстания и переворота считалось невозможным — для победы социализма нужна революция. Но революция предполагает наличие мощного народного движения и для ее победы в стране должна созреть особая «революционная ситуация», поэтому Советский Союз обычно приступал к активным действиям только тогда, когда в том или ином регионе появлялись народно-освободительные движения, нуждающиеся в его поддержке.