Читать онлайн «Экономика будущего. Есть ли у России шанс?». Страница 85

О. Проверьте. Я не удивлюсь. Догматику, в отличие от настоящего ученого, ментально легко сменить один символ веры на другой. Это скорее вопрос его совести, чем ума. Я, например, никогда не был ни марксистом, ни коммунистом, ни либертарианцем. Я являюсь профессиональным ученым, который не верит в догмы и доверяет только научно доказанным и экспериментально проверенным закономерностям.

В. А как же Вас обвиняют в желании вернуть нас в советскую эпоху?

О. Это проплаченные агитаторы за сохранение сложившегося положения дел, а не ученые. Любой ученый скажет Вам, что возвращение в Советский Союз невозможно, как бы этого кому не хотелось. Есть, правда, пример китайского социализма, европейской социал-демократии, японского или корейского корпоративизма, а также американского империализма. Но я не призываю копировать их опыт. Хотя предлагаемая мною программа исходит из анализа опыта успешного экономического развития различных стран мира, включая западные, восточные и нашу собственную. Она базируется на применении закономерностей развития современной экономики на основе активизации наших конкурентных преимуществ и понимании механизма взаимодействия денежного обращения с реальным сектором экономики.

В. Почему Вы так уверены в том, что ее реализация обеспечит вывод нашей экономики на траекторию устойчивого и быстрого экономического роста с темпом не менее 5 % в год?

О. Это вопрос счета. Мои предложения основаны на расчетах и исследованиях ведущих экономических институтов Российской Академии наук. В том числе связанных с анализом проводимой экономической политики и научной экспертизой проектов официальных документов.

В. Почему они игнорируются?

О. Я уже говорил про то, что экономическая политика является результирующей экономических интересов.

В. Чьи интересы мешают? Офшорной олигархии, частного капитала?

О. Да, офшорная олигархия как черт от ладана шарахается от любого валютного контроля. Но здоровая часть частного бизнеса поддерживает мои предложения. Для развития любой производственной деятельности нужны стабильность и доступный кредит. Как ни странно, главное сопротивление изменению экономической политики оказывает руководство государственных банков и привилегированных корпораций. Дело в том, что предлагаемая мною программа в качестве краеугольного камня предусматривает жесткий контроль за целевым использованием государственных денег. Это пугает тех, кто сегодня ими управляет. Они привыкли относиться к ним как к своим собственным и не приемлют контроля со стороны государства.

В. Но ведь именно на них Вы делаете ставку в своей программе?!

О. Программа ориентирована на государственные институты, а не на личности, которые их сегодня возглавляют. Необходимым условием ее реализации является внедрение жестких механизмов ответственности за использование создаваемых государством денег.

В. В каком смысле создаваемых?

О. В прямом. Или Вы, как и монетаристы, думаете, что деньги – это золотые монеты, имеющие божественное происхождение? Современные деньги эмитируются под долговые обязательства. Государственные, как в США, где ФРС эмитирует доллары под приобретение казначейских обязательств, и в Еврозоне, где ЕЦБ эмитирует евро под государственные обязательства государств-членов. Или частных корпораций, как это делали центральные банки Германии и Франции после войны. Или под государственно-частные планы и институты развития, как это делается в настоящее время в Китае и, частично, в Японии, Индии и Бразилии. Или под обязательства иностранных государств, как это до недавнего времени делалось у нас и в колониально зависимых странах. Если мы перейдем, подобно всем суверенным странам, к эмиссии денег под обязательства своих предприятий, институтов развития и государства, то крайне важно обеспечить контроль за их целевым использованием. Если создаваемые государством деньги под обязательства расширения и модернизации производства или под государственные нужды будут разворовываться или перекачиваться на спекуляции, то не избежать инфляции.

В. А сейчас ЦБ эмитирует деньги подо что?

О. В основном под обязательства коммерческих банков по ключевой ставке, а также под обязательства отдельных структур в рамках антикризисных мер по ставке полпроцента.

В. Счастливые отдельные структуры. Кто они?

О. Те самые, которых все устраивает. Они и так получают кредиты от ЦБ, вкладывают деньги в лучшем случае в облигации федерального займа, в худшем – в валютные спекуляции. И в 2008, и в 2014 годах прослеживалась четкая закономерность – предоставление кредитов Банка России коммерческим банкам сопровождалось соответствующим ростом их валютных активов. В такой кредитной эмиссии, действительно, смысла нет. Это самоубийственная денежная политика – когда эмитируемые Банком России рубли используются выгодоприобретателями против своей же денежной системы в целях получения сверхприбыли на ее дестабилизации путем манипуляций с обменным курсом рубля. Беда в том, что другая эмиссия – под обязательства целевого использования кредитов на нужды расширения и модернизации производства – им не нужна.

В. Получается, что главные противники Ваших предложений – это руководители крупных, прежде всего, государственных банков, которые и так пользуются кредитной эмиссией, но при этом никак не отвечают перед государством за целевое использование этих денег. Им не нужно ни стратегическое, ни индикативное планирование, ни государственные программы. Они получают от государства дешевые деньги, раздают их по своему усмотрению втридорога, в случае невозврата государство спишет долги и проведет докапитализацию. А я долго не мог понять, почему на руководящих постах ведущих государственных структур находятся либералы.

О. Я бы не называл их либералами. Они лишь прикрывают либеральной трескотней свои коммерческие интересы, наслаждаясь безответственностью. Если бы они были настоящими либералами, то шли бы подальше от презираемого ими государства и создавали свой частный бизнес на свой страх и риск. Так нет же, им надо обязательно захватить управление государственной собственностью и сделать ее источником собственной власти и благополучия.

В. И потом оставить от этой государственной собственности обглоданные кости, присвоив себе доходы от ее эксплуатации и административную ренту. Поэтому они сопротивляются Вашим предложениям о введении стратегического и индикативного планирования?

О. Конечно. Ведь предлагаемые мною меры по созданию многоканальной системы дешевого долгосрочного кредита подразумевают планирование использования этих денег в целях расширения и модернизации производства, а значит и ответственность за их целевое и эффективное использование. Потребуется налаживать настоящее частногосударственное партнерство, отчитываться за реализацию совместно спланированных проектов. А сейчас – полная свобода распоряжения государственными деньгами, показатели эффективности подменяются финансовой отчетностью, которая у монополистов всегда будет сводиться с прибылью – в условиях своего господствующего положения в финансовой системе они всегда найдут способ переложить любые издержки на заемщиков, у которых нет выбора и которым приходится платить ростовщические проценты госбанкам. Сегодня государство вверяет им огромные финансовые ресурсы, а они произвольно ими распоряжаются, самостоятельно определяя процент и направления кредитования. В том числе инвестируют в лизинг иностранных самолетов и другой техники в ущерб отечественным товаропроизводителям и в разрез с интересами развития национальной экономики. Ведь они относятся к государственным деньгам как к средству реализации своих частных интересов. Поэтому они не приемлют государственного контроля за их использованием. Хуже того, чем дороже деньги, тем больше их могущество.

В. Но ведь заемщики могут разориться и у них будут убытки…

О. Государство в любом случае компенсирует. А разорение заемщика для госбанкиров – манна небесная. Ведь можно приватизировать их активы.

В. Как это?

О. Поясню на примере. Когда-то я был депутатом от Подольского избирательного округа. Собственники одного из тамошних успешных предприятий решили его модернизировать и взяли у Сбербанка кредит, чтобы купить новое оборудование. Внедрили передовые технологии, но в 2008 году грянул мировой финансовый кризис. Вопреки заверениям на самом высоком уровне, российский финансовый рынок не стал тихой гаванью для приюта иностранных инвесторов, а, наоборот, испытал самый сильный среди стран «двадцатки» обвал. Залоги обесценились, процентные ставки повысились. Чиновники Сбербанка потребовали возврата кредита. Тут же появился от них кандидат на приобретение обанкротившегося завода. Ему и перепродали его по многократно заниженной цене. Собственники, вложившие свои деньги и силы, остались с носом.