Читать онлайн «Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами». Страница 16

Коммунистические группы или партии, образовавшиеся в арабских странах еще в колониальный период, были через Коммунистический интернационал (Коминтерн) и непосредственно связаны с Советским Союзом. В ЦК КПСС существовал Международный отдел, который осуществлял контакты со всеми зарубежными компартиями, в нем был сектор работы с арабскими коммунистическими партиями. КПСС высоко ценила свой статус центра мирового коммунистического движения и придавала особое значение числу компартий в мире, даже малочисленных, даже невлиятельных, но все-таки часто лишь по названию коммунистических партий.

Вместе с тем, исходя из догматических представлений, ЦК ВКП(б), а затем на первых порах и ЦК КПСС делали ставку на то, что национально-освободительный процесс в мире может развиваться только под руководством или в крайнем случае при непосредственном участии в этом руководстве коммунистов. Другие силы, игнорирующие местные компартии или тем более подвергающие репрессиям коммунистов, однозначно вне зависимости от отношения самих компартий к мелкобуржуазным властям зачислялись в лагерь реакции. Иногда даже с эпитетом «фашистская» реакция. Такая точка зрения превалировала в советском руководстве в 50-х годах. От нее начали медленно отходить, пожалуй, лишь во второй половине 60-х годов — и то не сразу и нерешительно.

Конечно, выдвигая отношение того или иного арабского режима к местным коммунистам в качестве одного из главных критериев своей политики, Советский Союз руководствовался не только чисто идеологическими соображениями. В Москве справедливо исходили и из того, что антикоммунизм ослабляет власть мелкобуржуазных сил, которые отталкивали от себя порой значительные слои прогрессивной творческой интеллигенции, даже организованно не связанные с компартиями. Вместе с тем в Египте, Сирии и временами в Ираке такая советская позиция заставляла мелкобуржуазные режимы ослаблять борьбу с коммунистическими партиями, с левыми в целом.

Положение менялось и в связи с выдвинутым в Москве теоретическим новшеством. Со ссылкой на В.И. Ленина была развита теория, согласно которой освободившиеся от колониальной зависимости страны могут на первом этапе идти к социализму своим путем, не через «традиционную» диктатуру пролетариата. Так была создана теория «социалистической ориентации». Главными критериями для стран, вставших на путь некапиталистического развития, стали большие масштабы национализации средств производства, иными словами, огосударствление экономики, а также создание партий или союзов под социалистическими вывесками. Такая теория не была идентичной «арабскому социализму». Признавая возможность некапиталистического развития арабских стран, она не снимала вопроса классовой борьбы. Большую роль в создании этой теории сыграл заместитель заведующего Международным отделом ЦК Р.А. Ульяновский[14]. Приняли участие в этом и советские ученые, в числе которых находился и автор этих строк. Главным стимулом для создания теории «социалистической ориентации» стало стремление укрепить радикальные режимы на Ближнем Востоке, убрать их из-под прицела местных компартий. При этом исходили из того, что эти режимы представляли собой реальную силу.

С середины 60-х годов в СССР стала побеждать линия на больший прагматизм в отношении с арабскими странами. События на Ближнем Востоке все меньше рассматривались через призму противоречий националистических режимов с местными компартиями. При беседах с представителями компартий в Центральном комитете КПСС им прямо говорилось о необходимости сближения с мелкобуржуазными руководителями арабских стран, им рекомендовали согласиться с тем, что не они, а революционно-националистическое руководство является на нынешнем этапе ведущей силой в освободительном движении в арабском мире. Компартиям, по сути, предлагалось сотрудничать и влиять на арабских националистов, которые, как не без причины считали в Москве, могли в то время усилить свой серьезный революционный потенциал.

Помимо антикоммунизма арабских националистических режимов существовали еще два раздражителя, которые негативно влияли на отношения Советского Союза в 50-х — начале 60-х годов с рядом арабских государств. СССР, находящийся в конфронтации с США, стремился обеспечить поддержку со стороны национально-освободительных сил. Однако по мере расширения гонки вооружений и опасного приближения к черте, переход через которую грозил перерасти в ядерную войну, Советский Союз был заинтересован в разрядке международной напряженности. Что касается арабских стран, в том числе и Египта, то они усматривали в такой заинтересованности СССР потерю своих возможностей извлекать выгоду из противостояния двух систем.

Небо над отношениями СССР с Египтом, равно как с Ираком и Сирией, не всегда было безоблачным и по другим причинам. В Египте работали тысячи советских специалистов — гражданских и военных — с семьями. Такая же картина, только в меньших масштабах, сложилась в Сирии и Ираке. Установились в основном хорошие отношения советских людей с местным населением. Многие надолго сохраняли дружеские чувства. Но так зачастую не происходило на относительно высоких уровнях. Подчас складывалось недовольство тем, что арабских специалистов «поучают иностранцы», и неоправданное стремление получить результаты работ как можно быстрее, а иногда и иждивенческие мотивы. Такие настроения старались приглушить Насер и высшие руководители других арабских стран.

Появлялись раздражающие моменты и со стороны некоторых советских руководителей среднего уровня, а иногда и далеко не среднего — высокомерие, окрики. Чего стоит, например, «указание» Н.В. Подгорного в январе 1971 года во время его визита в Каир президенту Садату: «Уже настало для вас время избавиться от Хейкала». В такой форме говорилось о человеке, который продолжал играть в ту пору одну из главных ролей в выработке египетской политики, к тому же о друге Садата и отнюдь не антисоветски настроенном деятеле.

Негативную роль играли настроения руководства ряда арабских коммунистических партий. Не имея никаких оснований для этого, они претендовали на главенствующую роль в арабских странах с радикальными режимами. В таких условиях некоторые из руководителей компартий — не впрямую — не соглашались с теорией «социалистической ориентации». Например, генеральный секретарь Сирийской коммунистической партии Халед Бакдаш в разговоре со мной назвал эту теорию «отступлением в сторону ревизионизма». Публично он тоже критиковал эту теорию, но косвенно. В ряде случаев местные компартии исходили из того, что Советский Союз должен осуществлять свою линию в арабском мире через них, так как лишь они являются союзниками КПСС. Представляя себя в глазах Москвы «незаменимыми» проводниками советской политики на Ближнем Востоке, некоторые лидеры арабских компартий далеко не всегда ставили советское руководство в известность о своих планах, рассчитывая на то, что по идеологическим соображениям СССР все равно будет их поддерживать.

Многое, естественно, стало яснее со временем. Но и тогда проявлялись детали этой картины, которые подчас разочаровывали. Но все это нисколько не перечеркивает самоотверженности, героизма, глубокой преданности интересам своего народа, солидарности с СССР тысяч членов арабских компартий.

Когда к власти в Египте пришли «Свободные офицеры», то вначале отношение к ним в Москве было более чем скептическое. Главным критерием оценки новых сил в ту пору была та дистанция, которая отделяла их от местных коммунистов. В Египте эта дистанция оказалась очень значительной.

Коммунистическое движение в Египте было слабым, раздробленным. Коммунистические группы объединяли в лучшем случае сотни людей, главным образом из прогрессивно мыслящей интеллигенции. Но в 1922 году Социалистическая партия Египта была признана в качестве члена Коминтерна и стала называться Коммунистической партией Египта. В печатном органе этой партии «Аль-Хисаб» («Счет»), а также в каирской газете «Аль-Ахрам» была опубликована программа КПЕ. В ней впервые, в отличие от всех буржуазных партий страны, были высказаны многие положения, которые «вторым рождением» оказались выдвинутыми «Свободными офицерами». Среди них «передача в собственность нации Суэцкого канала»[15]. КПЕ просуществовала недолго. Все члены партии были репрессированы в 1924 году после крупной забастовки на текстильной фабрике в Александрии. Первый генеральный секретарь КПЕ Антун Марун умер в тюрьме. Все это произошло в то время, когда в Египте было вафдистское правительство, возглавляемое Саадом Заглулом.

После этого коммунистическое движение существовало в виде небольших групп, и лишь в 1947 году они объединились в коммунистическую организацию, принявшую название Движение за национальное освобождение (ХАДЕТУ). В программе этой организации, насчитывавшей около двух тысяч членов, говорилось о том, что она ведет борьбу в интересах рабочего класса и в качестве «путеводной звезды избирает марксистско-ленинскую теорию классовой борьбы». Эта программа, которая была опубликована за год до свержения короля Фарука, отнюдь не расположила к египетским коммунистам «Свободных офицеров».