Читать онлайн «Добыча». Страница 287

Новые цены на нефть, установленные на более низком уровне, полностью свели на нет повышения, возникшие после второго нефтяного кризиса в 1979–1981 годах. Экономические выгоды для потребителей были огромны. Если дваценовых нефтяных кризиса семидесятых годов дали «налог ОПЕК» — огромный перелив богатства от потребителей к производителям — то обвал цен явился «сокращением налога ОПЕК», то есть перекачку только в одном 1986 году 50 миллиардов долларов обратно к странам-потребителям. Этот налогоый убыток стимулировал и увеличивал по времени период экономического роста в странах индустриального мира, начавшегося четырьмя годами ранее, и одновременно снижал инфляцию. Так что можно было считать, что в экономическом выражении длительный кризис определенно закончился.

Однако в политическом и стратегическом плане по-прежнему сохранялась серьезная угроза — казавшаяся нескончаемой ирано-иракская война могла перерасти в более широкий конфликт, а это в свою очередь поставило бы под угрозу нефтедобычу и поставки во всем регионе, не говоря уже о безопасности самих нефтяных государств. В 1987 году продолжавшаяся уже седьмой год война вышла за рамки двустороннего конфликта и впервые приобрела международный характер, затронув интересы других арабских государств Персидского залива и двух супердержав. Годом ранее Иран захватил полуостров Фао — самую южную оконечность Ирака, граничащюю с Кувейтом. Было похоже, что Фао может открыть путь к захвату иракского города Басра, создавая тем самым потенциальную возможность для расчленения и исчезновения целостного иракского государства, образованного после Первой мировой войны с помощью Великобритании. Но иранцы, захватив Фао, не смогли продвинуться дальше, застряв в болотистых песках, и были заблокированы усиленными частями иракской армии. После этого сражения в войне наметился перелом. Успехи Ирака в воздухе и ракетные удары по иранским транспортам в Персидском заливе — «танкерная война» — привели к увеличению числа ударов Ирана по танкерам третьих стран. Иран обрушился на Кувейт, который помогал Ираку. Силы Хомейни не только топили приходящие и уходящие из Кувейта суда, но и нанесли по крайней мере пять ракетных ударов непосредственно по Кувейту.

Как и другие арабские государства, Кувейт серьезно воспринял кампанию Соединенных Штатов против продажи оружия революционному Ирану. Тем большую тревогу вызвали у него сообщения, что Соединенные Штаты тайно продавали оружие Ирану, надеясь добиться освобождения находившихся в Ливане американских заложников и начать каким-то образом диалог с «умеренными» в Тегеране, кто бы их ни представлял. Эти утечки информации в огромной степени усилили врожденное чувство неуверенности в своей безопасности в этой маленькой стране. И тем не менее именно ракетные удары Ирана заставили Кувейт в ноябре 1986 года обратиться к Соединенным Штатам и просить защиты для своих транспортов (хотя американский посол в Кувейте позднее утверждал, что он передал эту просьбу Кувейта еще летом 1986 года). Вашингтон был буквально взбешен, когда там узнали, что кувейтяне приняли дополнительные меры защиты, обратившись за помощью к русским. И когда эта информация дошла до высших должностных лиц рейгановской администрации, просьба Кувейта, как выразился один из них, «не была задержана». Возможные последствия обращения за помощью к Москве послужили основанием для быстрого ответа. Участие русских расширило бы их влияние в зоне Персидского залива — влияние, которого американцы старались не допускать уже свыше четырех десятилетий, а англичане — не менее чем 165 лет. Но дело было не только в соперничестве Восток-Запад. Одновременно с этим было признано необходимым защитить поток нефти со Среднего Востока.

Сам президент Рейган говорил не только о необходимости самообороны в районе Персидского залива, но также и подтверждал, что США будут обеспечивать защиту потока нефти. В результате в марте 1987 года рейгановская администрация, стремясь вытеснить русских из региона, сообщила кувейтянам, что Соединенные Штаты готовы либо взять на себя полную смену флагов на кораблях, либо вообще отказаться от защиты. США не хотели допустить «половинчатого» участия русских. Таким образом, на одиннадцати кувейтских судах стал развиваться звездно-полосатый флаг, что давало основание на сопровождение их военно-морским эскортом. А через несколько месяцев Персидский залив уже патрулировали корабли Соединенных Штатов. Русским же оставалось только зафрахтовать несколько своих танкеров для отправки в Кувейт. Для защиты свободы навигации в воды Персидского залива также вошли морские соединения Великобритании и Франции наряду с кораблями из Италии, Бельгии и Голландии. Японцы, которым их конституция запрещала посылать корабли, но которые находились в исключительно большой зависимости от нефти из этого региона, также внесли свою лепту, увеличив фонды, которые они выделяли для сокращения американских расходов по содержанию сил США в Японии, и вложив средства в установку локационной системы повышенной точности в Ормузском проливе. Западная Германия перевела некоторые свои морские суда из Северного в Средиземное море, высвобождая, как она сказала, американские корабли для несения службы в Персидском заливе и вокруг него. Но при той главной роли, которую взяли на себя Соединенные Штаты в этом регионе, теперь возникла угроза серьезной военной конфронтации между Соединенными Штатами и Ираном.

К весне 1988 года Ирак, применяя химическое оружие, начат явно выигрывать войну. С другой стороны, возможности и желание Ирана продолжать войну быстро таяли. Его экономика лежала в руинах. Военные поражения и людские потери уменьшали поддержку режима Хомейни. Добровольцев, вступавших в армию по религиозным соображениям, больше не было. Страну охватила военная усталость, за один месяц только на Тегеран упало 140 иракских ракет.

В Иране среди тех, кто добивался власти и хотел занять после Хомейни его место — аятолла был стар и серьезно болен — был Акбар Хашеми Рафсанджани, спикер иранского парламента и заместитель командующего сухопутными силами. Он принадлежал к богатой семье владельца плантации фисташек, чье состояние в семидесятых годов, еще при шахе, увеличилось за счет тегеранской недвижимости. Сам он был клерикалом, учеником и последователем Хомейни и с 1962 года находился в антишахской оппозиции. Проявлявший инициативу и активно участвовавший в переговорах с Соединенными Штатами под лозунгом «оружие за заложников», он избежал критики в свой адрес и, прокладывая себе путь через теократические дебри иранской политики, заслужил прозвище «кусех» — «акула». Он был вторым после Хомейни лицом, принимавшим решения в Исламской республике. И он пришел к выводу, что пора искать пути для прекращения войны. У Ирана больше не было шансов одержать победу. Военные расходы были огромны и конца им не было видно. Режиму аятоллы, как и его собственным перспективам, угрожали продолжавшиеся потери. Более того, Иран находился в дипломатической и политической изоляции, в то время как Ирак, по-видимому, набирал силу.

К тому же американское военное присутствие в Персидском заливе, в сущности, привело к серьезной конфронтации с Ираном, но теперь уже неожиданного и трагического характера. В начале июля 1988 года при столкновении с военными кораблями Ирана американский эскадренный эсминец «Винсенс» принял иранский аэробус с 290 пассажирами на борту за вражеский самолет и сбил его. Это была трагическая ошибка. Однако в иранском руководстве некоторые увидели в этом не ошибку, а сигнал, что Соединенные Штаты перестают церемониться и готовятся использовать свою огромную военную силу для прямой военной конфронтации с Ираном, чтобы свергнуть существующий в Тегеране режим. Иран, уже ослабленный войной, вряд ли смог оказать сопротивление. Он больше не мог позволить себе идти против Соединенных Штатов. Более того, после инцидента с самолетом, Иран, безуспешно стараясь получить дипломатическую поддержку, обнаружил, насколько сильна образовавшаяся вокруг него политическая изоляция. Все эти факторы еще более усиливали необходимость пересмотреть упорную позицию Ирана продолжать войну.

И все же Рафсанджани приходилось по-прежнему считаться с неукротимой ненавистью аятоллы Хомейни, для которого мщение, в том числе получение головы Саддама Хусейна, было ценой мира. Но для окружения Хомейни реальность положения Ирана была очевидна, и Рафсанджани в конечном счете одержал победу. 17 июля Иран информировал Организацию Объединенных Наций о своем желании пойти на перемирие. «Принятие этого решения было равносильно принятию смертельного яда, — заявил Хомейни. — Я подчинил себя воле Бога и выпил этот напиток ради его удовлетворения». Но жажда мести не оставляла Хомейни. «Если Бог даст, придет день, когда мы выльем боль наших сердец и отомстим аль-Сауду и Америке», — добавил он. Аятолле не суждено было увидеть этот день — не прошло и года, как он умер.