Читать онлайн «Годы эмиграции». Страница 16

Звучало это торжественно, даже помпезно, но оказалось столь же иллюзорным (Это не могло ускользнуть от острого анализа М. А. Алданова, и в статье "Проблема исторического прогноза" в редактированном мною сборнике "Современные проблемы", Париж, 1922 г., он не без сарказма, но, как всегда, с основанием, упомянул и о моем "прогнозе", на ряду с другими, давними и современными. Существо статьи сводилось к историческим иллюстрациям неоправданности делавшихся прогнозов, к которым Алданов в конце статьи прибавил свой собственный, пока что разделивший судьбу всех тех, которые он изобличал. По мнению Алданова, "в общем можно с полной уверенностью сказать, что в России не будет системы двух партий. ... Можно с полной уверенностью сказать, что у нас есть почва для добрых пятнадцати политических партий". И он наметил эти партии: а) большевики, б) две или три социал-демократические партии, в) две или три партии, вышедшие из партии социалистов-революционеров, г) партия народных социалистов, д) радикально-демократическая партия (оттенка Милюкова), е) национально-либеральная (одна или две),

ж) националистическая монархическая партия - более или менее конституционная и

з) реставрационная, ярко антисемитская, монархическая партия.

За истекшие почти пять десятилетий это предвидение не оправдалось. Оправдается ли оно в будущем, - не рискую сказать, в частности из опасения нарушить урок и поучение, извлеченные из неудачи предсказания о возможной удаче Кронштадского восстания.) как и оптимистические предвидения других. Из своей ошибки я извлек такой урок и поучение, что навсегда {51} отказался предсказывать будущее в безрадостном мире, возникшем в итоге двух мировых войн, полувекового торжества тоталитарной власти в России, двенадцатилетия нацизма в передовой и просвещенной Германии, двадцатилетия фашизма в Италии, свыше тридцати лет в Португалии, более четверти века в Испании и т. д.

Восстание в Кронштадте Ленин приписал "работе эс-эров и заграничных белогвардейцев". Это было бы только лестно для противников Ленина и антибольшевиков, если бы не было сплошным вымыслом, - в частности относительно эсеров. Восстание длилось 19 дней. 18 марта оно было ликвидировано, но за десять дней до того, 8 марта 1921 года, Ленин открыл исторический Х съезд партии, на котором провозгласил новую экономическую политику - НЭП. Съезд закрыли за два дня до ликвидации Кронштадского мятежа.

Со школьной скамьи мы твердо заучили, что post hoc ("вследствие этого"), не значит propter hoc ("вследствие этого"). Но прямая зависимость экономического отступления Ленина от того, что произошло в Кронштадте, очевидна и неоспорима. Речи Ленина о НЭП и в связи с ней убедительно о том свидетельствуют. Лишь когда началось кронштадское восстание, Ленин впервые публично признал наличие "глубочайших оснований" для крестьянского недовольства. Вводя продналог вместо ненавистной крестьянам "продразверстки", Ленин официально удостоверил: "Никогда такого недоедания, такого голода, как в течение первых лет своей (?!) диктатуры, рабочий класс не испытывал" (Полное Собрание сочинений, 5-е изд., т. 43, стр. 150-151). Не от хорошей жизни и не по доброй воле власть разрешила крестьянам продавать излишки своей продукции на рынке.

Советская историография, конечно, на свой лад толкует происхождения НЭП. Кронштадские моряки здесь будто бы были ни при чем. "Исторический поворот страны от 'военного коммунизма' к новой экономической политике" продукт "гениальной прозорливости В. И. Ленина в определении путей социалистического строительства, основанной на глубоком знании законов общественного развития", - утверждает "редакционная группа" Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (см. предисловие к последнему, 5-му, изданию Сочинений Ленина, т. 5, стр. IX, 1963).

Не углубляя спора, достаточно напомнить, что "гениальный прозорливец" утверждал, что НЭП вводится "всерьез и надолго", а на ближайшем XI съезде в 1922 году он же заявил: "Мы год отступаем ... Достаточно", надо начать подготовку к "наступлению на частно-хозяйственный капитал" (подчеркнуто Лениным). Больше того. В том же году, 14 ноября, незадолго до смерти, умудренный жизнью, по уверению его благожелателей, и будто бы осознавший, что наделал с Россией и куда завел русский рабочий класс, Ленин пишет одно из последних своих писем, исключенное из первых изданий его сочинений. Названное "неизвестным письмом В. И. Ленина", оно было опубликовано впервые "Правдой" лишь 21 февраля 1964 года (Перепечатано в 5-м издании, т. 45, стр. 296-297, 1964 г.). Оно представляет собою апологию НЭП перед {52} американским общественным мнением и направлено против "озлобленных белогвардейцев, изгнанных из Советской России, а равно меньшевиков и эсеров". "Новая экономическая политика ничего радикально не изменила в общественном строе советской России и изменить ничего не может до тех пор, пока власть находится в руках рабочих", - отметил Ленин, подменяя компартию "рабочими". В этом была суть или ключ к маневру Ленина, который, надо признать, ему вполне удался. Он и капитал приобрел, и социалистической невинности не утратил.

НЭП дала "передышку", принесла временное облегчение исстрадавшемуся населению России. Вовне же она внесла соблазн и искушение не в одну только среду вершителей внешней политики Запада, но и в среду русских эмигрантов. Повсюду возникли и укрепились советофильские настроения или по меньшей мере уверенность в том, что НЭП положила начала концу большевизма; введен сверху долгожданный Термидор; от плохого пошло к хорошему и неминуемо пойдет к лучшему, - таков неустранимый закон истории и прогресса; дальнейшая капитуляция советского коммунизма неминуема, вопрос лишь во времени. Только немногочисленное меньшинство в левом лагере удержалось на прежних антибольшевистских позициях. Это не значило, что всё обстояло благополучно в лагере правых. И там появились свои "сменовеховцы" и перевертни, открытые и скрытые. Особую группу составили состоятельные лица из правого лагеря, не остановившиеся перед спекуляцией на советской нужде в средствах и учитывавшие советские денежные обязательства по сверхростовщическим процентам. Многие из них, не исключая состоятельных дельцов от литературы и науки, составили себе на этом солидные капиталы.

Массовая тяга к освоению советского строя возникла в эмиграции впервые в пору НЭП. Позднее она замерла, чтобы снова ожить. Чередование происходило под влиянием иногда ничтожных, а иногда и серьезных обстоятельств. Опубликовал Сталин свое "Головокружение от успехов", и голова закружилась у многих антибольшевиков в России и за рубежом. Более серьезным фактом было опубликование сталинской конституции в 1936 году. Формально она признавала основные начала демократии: индивидуальные права человека и гражданина (вместо смехотворных "коллективных" прав трудящихся в прежних советских конституциях); четырехвостку; подчиненность и ответственность правительственной власти перед законодательными органами и др. Но та же конституция включала статьи 126 и 141, закреплявшие "руководящую" роль в управлении за Всесоюзной коммунистической партией в лице Сталина и, тем самым, сводившие на нет все новшества, привнесенные в другие статьи. Ибо и тогда, как раньше и позже - до нынешнего дня, сохраняют полную силу слова Ленина: советская политика не изменила и не способна что-либо существенно изменить, пока власть пребывает в руках компартии.

Какую веру можно было иметь в НЭП, когда аккомпанировала ей кровавая расправа с повстанцами Кронштадта, а четыре месяца спустя - с крестьянским восстанием в Тамбовской губернии и {53} началом подготовки процесса членов ЦК Партии социалистов-революционеров, опозорившего большевиков на весь мир. Какое доверие можно было питать к новой конституции, когда в том же 1936 году шли показательные процессы с моральными и физическими пытками и казнями даже ближайших единомышленников Ленина?!

С НЭП началась убыль антибольшевистского пафоса и политической активности русских эмигрантов. Бывали времена, когда среди русских эмигрантов, особенно в некоторых странах, доминировала соглашательская политика по отношению к советской власти, готовность всё забыть и всё простить, считать себя верными сынами советской России, не только словом, но и делом готовыми доказать это. Об этом речь будет в дальнейшем, здесь же достаточно напомнить об естественно охватившем русских эмигрантов патриотическом подъеме при нападении Гитлера на Россию. В тот же день, 22 июня 1941 года, "вторая империалистическая война" была превращена коммунистами во "вторую отечественную". Эмигранты же стали доказывать, устно и печатно, что и эта война не может не кончиться так же, как якобы кончилась патриотическая война 1812 года, то есть освобождением России от деспотизма.

Этого, как известно, не произошло и после 1812 года, - что не помешало воскрешению неоправдавшихся по окончании второй мировой войны иллюзий и аналогичных - после смерти Сталина. Надежды стали связывать сначала с Маленковым, потом с Булганиным и Хрущевым, затем с Хрущевым вкупе с Брежневым и Косыгиным и, наконец, с последними без Хрущева. Менялись точки приложения надежд, себе равными оставались иллюзии.