Читать онлайн «Откуда пошел, как был организован и защищен мир». Страница 66

О материальной стороне жизни арьев дает представление их словесность, в незначительной мере дополняемая археологическими данными. В сравнении с богатством языка гимнов арьев свидетельства археологии применительно к ранней эпохе скудны, сбивчивы и ненадежны. Гимны характеризуют аскетизм арьев, их сознательную обращенность к миру идей и презрение к накопительству (Елизаренкова, Топоров, 1999, 487 и сл.). Хотя из гимнов мы знаем о грабительских набегах, сопровождавшихся захватом добычи, она, видимо, не украшала жилищ и явно не сопровождала покойников на тот свет, как это имело место у обитателей европейских степей, родственных арьям по языку. Индоарьи верили в силу Вач, речи, а не вещи, полагая, что Вач обладает неограниченными возможностями для сохранения истинных, нетленных богатств мысли и воображения. Сокровища Речи доверялись не камню и металлу, а текучей человеческой памяти, и она благодаря сохранению религиозной традиции оказалась вечнее пирамид, а на почве самой Индии - письменности мертвых городов.

Индийская поэтическая речь сохранила в терминах и образах сведения о том, что можно назвать бытом или обиходом, ибо витавшие в небесах певцы жили все же на земле и доверяли свои земные заботы богам. Центром социальной жизни было жилище, дом (dam, dama). Другой термин жилища - durya (т. е. дом с дверью) указывает на существование дома, где входом и выходом служил лаз. Но в любом случае под домом мыслилась хижина из бамбука или тростника, обмазанная глиной, подобная той, которую сохранили "всечеловеческие холмы" Тосканы.

Один из ведийских гимнов ("Атхарваведа", IX, 3) сохранил детальное описание сборки хижины. На избранном участке земли рисовалось схематическое изображение человека - Пуруши из которого была создана вселенная ("Ригведа", Х, 90). Пуп Пуруши становился центром дома. В него вбивался опорный столб - древесный ствол, очищенный от сучьев. Об этой опоре, помимо текста гимна, свидетельствуют выявленные археологически отверстия в земляном полу. Видимо, поблизости располагался резервуар с водой и очаг-жертвенник, отдававшийся огню и его богу Агни. Отверстие в кровле, через которое пропускался столб, соединяло обитателей дома с небом и одновременно служило выходом для дыма. От столба в разные стороны отмерялись части будущего дома, среди которых названы помещения для женщин и для скота: "Хижина, что отмеривается с двумя сторонами, с четырьмя сторонами, с шестью сторонами, в хижине с восемью сторонами, с десятью сторонами огонь покоится, как зародыш. Повернувшись к тебе, о хижина, я прохожу через тебя, невредящую - ведь внутри огонь и вода, первые врата закона" ("Атхарваведа", IX, 3, 21 - 22). Таким образом, дом мыслился как микрокосм: "Та ширь, что между небом и землей, - я её забираю для тебя, хижина. Тот воздух, что есть мера пространства, его делаю чревом для сокровищ" ("Атхарваведа", IX, 3, 15).

Обстановка жилища арьев неизвестна. Упоминается лишь лежанка (tolp), скорее всего из дерева, как в доме Одиссея, но вряд ли украшенная. Были и сиденья (sad) но, надо думать, обитатели располагались на полу, застеленном циновкой из тростника или ковриком из шерсти. Лучше всего применительно к индоарьям известно о древнейшей спутнице человека керамике. Ее индийские термины позволяют выделить сосуды для питья, варки пищи, переноса воды. Посуда лепилась от руки и обжигалась в печах. Археологически индоарьи времени создания гимнов отождествляются с носителями серой расписной керамики, выявленной в ходе раскопок в Восточном Пенджабе верховьях Ганга и Джанаки. Этому соответствуют и упоминаемые в "Ригведе" гидронимы и топонимы.

Обитатели мазанок и домов с дверью разводили скот и обрабатывали землю. Основной их пищей и лакомством было коровье молоко и изготавливаемые из него продукты. Поэтому и океан мыслился молочным и путем его пахтанья было добыто бессмертие богов. Из злаковых культур был известен ячмень (yava), рис стал культивироваться позднее. Лепешками из ячменной муки кормили богов; для тех же из них, кому мясо было не по зубам, варили на молоке ячменную кашу. В одежде арьи были непритязательны. Использовали шкуры животных и их шерсть. Ткачество было принесено из индоевропейской прародины, о чем свидетельствует термин ткать - otum (ср.: рус. "уток"). Достаточно разнообразен был набор инструментов: топор, лопата, заступ, стамеска, шило. Они были из металла, но не железа. Под словом ayas подразумевался металл вообще. Функции кузнеца на небе выполнял бог Триту, пользовавшийся мехами для раздувания огня. В какой-то мере был подобен кузнецу бог Вишвакарман. Однако особого бога-кузнеца типа греческого Гефеста или этрусского Сетлунса индийская мифология не знала. В пахоте использовался плуг (langaba), влекомый быками. Применялось искусственное орошение и удобрение почвы навозом.

Война была излюбленным, освященным небом занятием индоарьев и их главным призванием. Это нашло отражение в терминологии оружия. Большим количеством названий представлены лук и стрелы, нередко смазываемые ядом. В ассортименте были пики и копья (rsti, culf), боевые секиры (culica, palaca), палицы (ghano, drughana), пращи для метания камней, панцирь (valman). Особое место занимала боевая колесница, оружие формирующейся аристократии. Ее термин ratha является индоевропейским (вспомним италийского колесничего Ратумену). Ratha - это колесо (ср.: лат. rota, нем. Rad, лит. rathas, но также и фин. rata, свидетельство древности общения индоевропейцев и угрофинов). Согласно ведам, Индра запустил солнечного бога Сурью в небо, как колесо, и все, что было связано с колесом, обладало особым престижем, блеском и святостью. Стремительность, сияние, блеск колесницы в "Ригведе" подчеркивается около 200 раз, нередко сопоставляясь с сиянием солнца (Елизаренкова, Топоров, 1999, 509).

Недостаточно ясна политическая структура и политическая история древнейшей Индии. Применительно к хараппской цивилизации выявлены некоторые археологические следы, обычно оставляемые царской властью (например, руины дворцовых сооружений), однако нет данных о культе носителей верховной власти. Для эпохи, сменившей хараппскую, подобных археологических данных нет, но в ведийской литературе имеется немало сведений о царях. Последние описываются как вожди племен (куру, панчала, яду и пр.), а не как правители тех или иных регионов. Монархия рассматривается как норма организации общества, имеющая небесный прототип. Согласно мифу, поражение, понесенное богами в войне с асурами, заставило их задуматься о причинах этого бедствия и прийти к выводу, что оно - результат отсутствия царя и военного предводителя. Им был назначен Индра. Эта параллель наталкивает на мысль, что усиление царской власти в ведийском обществе, неизвестное нам в деталях, было результатом завоевания Индии и установления господства над более многочисленным местным населением, отличавшимся от арьев по языку, образу жизни и религии. Миф о победе Индры над Вритрой, поглотившим все реки и ввергшим "нижний из миров" в губительную засуху, был переосмыслен как победа над дасью (не-арьями) и приобрел такую не свойственную космическому противоборству подробность, как захват крепостей (риги). Однако организация ведийского общества в целом и царская власть как её элемент долгое время сохраняли пережиточные патриархальные черты: во главе сельских общин - виш (ср. лат. viсus) - находились старейшины, само обозначение которых - вишпати - указывает на отцовскую власть.

Постепенно власть царей становилась наследственной, но певцы вед ещё помнили о временах, когда царей выбирали и могли их изгнать и даже убить за нарушение обязательств, которые брал на себя отец своего народа. Напоминанием о первоначальном характере царской власти была церемония помазания на царство. Из непременно сопровождавших её магических заговоров можно понять, что царь наделялся полномочиями защитника своего племени и охранителя его от других племен. Пережитком патриархального совета старейшин было ближайшее окружение царя, состоявшее из его родственников. В нем, судя по эпосу, были домашний жрец (пурохита), военачальник, возничий, казначей, сборщик налогов, домоправитель.

Сами царства, судя по их описаниям, были невелики и не превышали по своим размерам греческих полисов, которыми первоначально также управляли цари. Нет недостатка и в именах царей, распределенных по двум династиям Солнечной и Лунной. Бесспорно, за рассказами об этих царях стоит какая-то реальность, но не представляется возможным отделить её от мифов и прямых вымыслов, имевших целью возвеличить те или иные царства. Тем более затруднительно представить даже в самых общих чертах процесс возникновения древнеиндийского государства.

Однако ко времени Будды (VI в. до н. э.) уже существовали достаточно мощные государственные образования, обозначенные в источниках как "шестнадцать великих стран" (маханджапад), в число которых входили Магадха, Кошала, Гандхара и другие. Сам термин "великие страны" предполагает и множество других, менее значительных. Их названия фигурируют и в сравнительно ранних, и в поздних источниках. Раздробленность Индии, сохранявшаяся до времени Александра Македонского, вела к постоянному соперничеству между правителями, непрекращающимся войнам между ними, делавшим Индию легкой добычей.