Читать онлайн «Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции». Страница 54

В той мере, насколько ситуацию можно полностью описать методами естественных наук, как правило, естественные науки также предоставляют интерпретацию, позволяющую индивиду принять решение. Если в трубопроводе обнаружена утечка, то действия, которые следует предпринять, в большинстве случаев достаточно просты. Там, где полное описание ситуации требует большего, чем ссылки на учения прикладных естественных наук, неизбежно привлечение на помощь истории.

Люди часто не могут этого понять, потому что введены в заблуждение иллюзией, что между прошлым и будущим существует протяжённый промежуток времени, который может быть назван настоящим. Как я уже отмечал раньше <Мизес Л. Человеческая деятельность. С. 96. См. также выше. Глава 9, раздел 1 и далее>, концепция такого настоящего представляет собой не астрономическое или хронометрическое понятие, а праксиологическое. Оно относится к продолжению условий, делающих возможным определённый вид деятельности. Поэтому оно различно для различных видов деятельности. Более того, никогда нельзя знать заранее, какая часть будущего времени, которое ещё не прошлое, следует включить в то, что мы сегодня называем настоящим. Это можно решить только ретроспективно. Если человек говорит: «В настоящем отношения между Руританией и Лапутанией мирные», неясно, включат ли более поздние ретроспективные обзоры то, что мы сегодня называем завтрашним днём, в этот период настоящего времени. Ответ на этот вопрос может быть получен только послезавтра.

Не существует неисторического анализа текущего положения дел. Изучение и описание настоящего неизбежно является историческим отчётом о прошлом, которое заканчивается только что прошедшим мгновением. Описание настоящего состояния политики или производства неизбежно является повествованием о событиях, которые вызвали настоящее состояние. Если в фирме или в правительстве у руля встанет новый человек, его первая задача – выяснить, что было сделано до последнего мгновения. Как государственный деятель, так и предприниматель узнают о текущей ситуации, изучая отчёты о прошлом.

Историзм был прав, когда подчёркивал, чтобы в сфере человеческих дел узнать о чём-то, необходимо ознакомиться с тем, как оно развилось. Но роковая ошибка сторонников историзма заключалась в их вере, что сам по себе анализ прошлого сообщает информацию о том, какой курс будущих действий следует выбрать. Исторический отчёт даёт лишь описание ситуации; реакция зависит от того, какое значение придаёт ему субъект действия, от целей, которые он хочет достичь и от средств, которые он выберет для их достижения. В 1860 г. во многих штатах Северной Америки существовало рабство. Самая тщательная и достоверная регистрация истории этого института вообще и в Соединённых Штатах в частности не позволяла составить план будущей политики этой страны по отношению к рабству. Ситуация с производством и продажей автомобилей, которую обнаружил Форд перед тем, как начать массовое производство, не указывала на то, что следовало делать в этой сфере бизнеса. Исторический анализ ставит диагноз. В части выбора целей реакцию человека определяют ценностные суждения, а в части выбора средств – весь корпус учений праксиологии и технологии, которыми он располагает.

Если кто-то не согласен с предыдущими утверждениями, то пусть он попытается описать любую текущую ситуацию – в философии, политике, на поле боя, на фондовой бирже, на отдельном предприятии – без ссылок на прошлое.

Скептик может возразить: если некоторые исторические исследования действительно являются описанием текущего положения дел, то этого нельзя сказать обо всех исторических исследованиях. Можно согласиться, что история нацизма позволяет лучше понять различные явления в текущей политической и идеологической ситуации. Но какое отношение к нашим нынешним заботам имеют книги о культе Митры, о древней Халдее, о первых династиях египетских фараонов? Подобные исследования – просто антиквариат, проявление любопытства. Они бесполезны и являются пустой тратой времени, денег и человеческих сил.

Подобные критики противоречат сами себе. С одной стороны, они признают, что текущую ситуацию можно описать, только полностью учитывая события, которые вызвали её появление. С другой стороны, они заранее провозглашают, что определённые события не могут оказывать влияние на ход событий, который привёл к сегодняшнему положению. Однако эти отрицательные утверждения можно сделать только после тщательного исследования всего имеющегося материала, а не заранее на основе каких-то поспешных заключений.

Простой факт, что событие случилось в далёкой стране в отдалённом прошлом, сам по себе не доказывает, что он не влияет на настоящее. События еврейской истории трехтысячелетней давности влияют на жизнь миллионов американских христиан сильнее, чем то, что случилось с американскими индейцами не далее второй половины XIX в. Истоки некоторых элементов современного конфликта между римской католической церковью и Советской Россией можно проследить вплоть до великого раскола Восточной и Западной церквей, произошедшего более тысячи лет назад. Этот раскол нельзя всесторонне исследовать, не обратившись ко всей истории христианства с первых его дней; изучение христианства предполагает изучение иудаизма и различных сформировавших его влияний – халдейских, египетских и т.д. В истории нет точки, где бы мы могли остановить наше исследование, полностью удовлетворившись тем, что мы не пропустили ни одного важного фактора. Не важно следует ли рассматривать цивилизацию в виде последовательного процесса, или, скорее, выделять множество цивилизаций. Ибо между этими автономными цивилизациями происходил взаимный обмен идей, масштаб и вес которых должен быть установлен историческими исследованиями.

Поверхностный наблюдатель может подумать, что историки просто повторяют то, что уже сказали их предшественники, в лучшем случае иногда подправляя второстепенные детали в общей картине. В действительности, прошлое представляет собой бесконечный поток. Процесс исторических изменений приводится в движение, или, скорее, состоит из беспрестанных трансформаций идей, определяющих человеческую деятельность. Среди этих идеологических изменений изменения, касающиеся специфического исторического понимания прошлого, играют заметную роль. Более поздние эпохи от более ранних отличаются, помимо других идеологических изменений, также изменением понимания предшествующих эпох. Постоянно пересматривая и изменяя наше историческое понимание, историки вносят свой вклад в то, что называет духом эпохи <иногда историческому исследованию удаётся вскрыть глубоко укоренившиеся ошибки и заменить неадекватное объяснение событий правильным даже в областях, которые до тех пор считались полностью и удовлетворительно исследованными и описанными. Известным примером являются поразительные открытия в истории римских императоров Максенция, Лициния и Константина, а также события, положившие конец преследованиям христиан и начало пути к победе христианской церкви. (См.: Gregoire H. Les Persecutions dans 1'Empire Romain in Memoires de 1'Academie Royale de Belgique, Tome 46, Fascicule 1, 1951, особенно с. 79–89, 153–156.) Однако фундаментальные изменения в историческом процессе чаще происходят без всякого или с незначительным пересмотром описания внешних событий>.

Поскольку изучение истории является не бесполезным времяпрепровождением, а научным занятием чрезвычайной практической важности, люди стремятся исказить исторические свидетельства и неверно истолковать ход событий. Попытки ввести потомство в заблуждение по поводу произошедшего в действительности и заменить достоверные свидетельства фальшивками часто инициируются теми, кто сам играет активную роль в событиях; попытки предпринимаются в тот самый момент, когда происходит событие, а иногда даже предшествуют ему. Ложь об исторических фактах и уничтожение улик, по мнению многих государственных деятелей, дипломатов, политиков и писателей, является законной частью ведения государственных дел и написания истории. Разоблачение этого обмана – одна из основных проблем исторического исследования.

Фальсификаторы чаще всего желают оправдать собственные действия или действия своей партии с точки зрения морального кодекса тех, чью поддержку или, по крайней мере, нейтральность они стремятся завоевать. Такое обеление весьма парадоксально, если данные действия выглядят приемлемыми с точки зрения моральных представлений того времени, когда они происходили, и осуждаются только моральными стандартами современников фальсификатора.

Махинации лжецов и фальсификаторов не создают особых сложностей для историков. Историкам намного труднее не попасть на удочку ложных социальных и экономических доктрин.