Читать онлайн «Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции». Страница 19

Мысли и идеи не являются фантомами. Они реальны. Несмотря на неосязаемость и нематериальность, они являются движущей силой, вызывающей изменения в царстве осязаемых и материальных вещей. Они порождаются какими-то неизвестными процессами, происходящими в теле человеческого существа, и могут быть постигнуты только при помощи процессов такого же рода, происходящих в теле их автора или телах других человеческих существ. Их можно назвать творческими и оригинальными в той мере, в какой сообщаемый ими импульс и вызываемые ими изменения зависят от их возникновения. Мы можем выяснить всё, что хотим о жизни идеи и результатах её существования. О её рождении мы можем узнать только то, что она порождена индивидом. Мы не можем проследить её историю дальше в прошлое. Возникновение идеи суть инновация, новый факт, добавленный к миру. Для разума людей, вследствие недостатка нашего знания, идея являет собой что-то новое, что не существовало прежде.

Удовлетворительная материалистическая доктрина должна описать последовательность событий, происходящих в материи, производящей определённые идеи. Она должна объяснить, почему люди соглашаются или не соглашаются по определённым проблемам. Она должна объяснить, почему один человек добивается успеха в решении проблемы, а другие нет. Но ни одна материалистическая доктрина до сих пор этого не объяснила.

Поборники материализма сосредоточивают свои усилия на доказательстве несостоятельности всех других теорий, выдвигаемых для решения проблемы разума и тела. Особенно неистово они сражаются с теологическими интерпретациями. Однако опровержение теории не доказывает обоснованность другой теории, с ней не согласной.

Возможно, рассуждая о своей природе и происхождении, человеческий разум поступает слишком дерзко и самонадеянно. Может быть, действительно, как утверждает агностицизм, данное знание навсегда скрыто от смертных людей. Но даже если это так, это не оправдывает признание логическими позитивистами вопросов, возникающих в связи с данной проблемой, бессодержательными и бессмысленными. Вопрос не является бессмысленным только потому, что человеческий разум не может дать на него удовлетворительного ответа.

Печально известная формулировка материалистического тезиса утверждает, что мысли находятся в таком же отношении к мозгу как жёлчь к печени или моча к почкам <Vogt С. Kohlerglaube und Wissenschaft. 2d ed. – Giessen. 1855. S. 32>. Как правило, материалистические авторы более осторожны в своих высказываниях. Но по существу всё, что они говорят, равносильно этому наводящему на размышление изречению.

Физиологи проводят различие между мочой химически нормального состава и другими типами мочи. Отклонение от нормального состава объясняется определёнными отклонениями физического состояния тела или функционирования органов тела от того, что считается нормальным и здоровым. Эти отклонения также следуют регулярным моделям. Определённое ненормальное или патологическое состояние тела отражается в соответствующем изменении химического состава мочи. Усвоение определённых продуктов, напитков и лекарств вызывает соответствующие явления в составе мочи. У здоровых людей, тех, что обычно называют нормальными, моча, в определённых узких границах, имеет одинаковую химическую природу.

С мыслями и идеями всё обстоит совсем иначе. Относительно них не возникает вопроса нормальности и отклонений от нормальности, следующих определённым моделям. Некоторые телесные повреждения или усвоение некоторых лекарств и напитков затрудняет и расстраивает способность человека мыслить.. Но даже эти расстройства не протекают одинаково у разных людей. Разные люди имеют разные идеи, и ни одному материалисту ещё не удалось свести эти различия к факторам, которые можно описать на языке физики, химии или психологии. Любые ссылки на естественные науки и на материальные факторы, с которыми они имеют дело, бесполезны когда мы задаёмся вопросом, почему одни люди голосуют за республиканцев, а другие – за демократов.

По крайней мере до сегодняшнего дня естественным наукам не удалось обнаружить какие-либо телесные или материальные свойства, наличию или отсутствию которых можно приписать содержание идей и мыслей. Фактически, проблема разнообразия содержания идей и мыслей никогда не ставилась в естественных науках. Они могут изучать только объекты, которые влияют на чувственные ощущения или модифицируют их. Но идеи и мысли не оказывают прямого влияния на ощущения. Они характеризуются смыслом, а для постижения смысла методы естественных наук не годятся.

Идеи оказывают влияние друг на друга, они стимулируют появление новых идей, они вытесняют или трансформируют другие идеи. Всё, что материалисты могут предложить для трактовки идей – это метафорические ссылки на понятие инфицирования. Это сравнение поверхностно и ничего не объясняет. От тела к телу заболевания передаются посредством миграции бактерий и вирусов. Никому ничего не известно о миграции агента, который передавал бы мысли от человека к человеку.

Материализм возник как реакция на первобытную дуалистическую интерпретацию бытия и сущностной природы человека. В свете этих верований живой человек был соединением двух отдельных частей: смертного тела и бессмертной души. Смерть разделяет эти две части. Душа исчезает из поля зрения живых и подобно тени продолжает существовать вне досягаемости земных сил в царстве мёртвых. В исключительных случаях душе позволяется ненадолго вновь появиться в чувственном мире живых, а ещё живому человеку нанести короткий визит в загробное царство.

Эти грубые представления были облагорожены религиозными доктринами и идеалистической философией. Если примитивные описания царства душ и активности его обитателей не выдерживают критической проверки, и их легко подвергнуть осмеянию, то утончённые догматы религий не в силах убедительно опровергнуть ни априорные рассуждения, ни естественные науки. История может разрушить исторические повествования теологической литературы. Но это никак не отражается на сути веры. Разум не может ни доказать, ни опровергнуть фундаментальных религиозных доктрин.

Но материализм в том виде, как он возник в XVIII в. во Франции, был не просто научной доктриной. Он был также частью словаря реформаторов, которые боролись против злоупотреблений «старого режима» [15]. Прелаты церкви в королевской Франции за небольшим исключением принадлежали к аристократии. Их больше интересовали придворные интриги, чем исполнение церковных обязанностей. Их заслуженная непопулярность сделала популярными антирелигиозные тенденции.

Дебаты о материализме утихли бы к середине XIX в., если бы к ним не примешивалось никаких политических проблем. Люди осознали бы, что современная наука ничего не внесла в прояснение и анализ психологических процессов, генерирующих определённые идеи, и, сомнительно, будут ли будущие учёные удачливее в решении этой задачи. Материалистическая догма рассматривалась бы как предположение о проблеме, удовлетворительное решение которой, по-видимому, по крайней мере в настоящее время, не досягаемо для человеческого поиска знаний. Её сторонники не могли бы считать её неопровержимой научной истиной и не смели бы обвинять её критиков в мракобесии, невежестве и суеверии. Материализм был бы заменён агностицизмом.

Однако в большинстве европейских и латиноамериканских стран христианские Церкви сотрудничали, по крайней мере в определённой степени, с силами, которые противостояли представительному правительству и всем институтам, обеспечивающим свободу. В этих странах вряд ли можно было избежать критики религии, если бы кто-либо вознамерился реализовать программу, в общем и целом соответствующую идеалам Джефферсона и Линкольна. Политический подтекст спора о материализме не позволил ему увянуть. Отчаянные попытки спасти политически очень удобный лозунг «материализм» делались не из эпистемологических, философских или научных соображений, а по чисто политическим причинам. В то время как тип материализма, процветавший до середины XIX в., отошёл на задний план, уступив дорогу агностицизму, и уже не мог быть возрождён такими сырыми и наивными работами, как работы Геккеля, Карл Маркс разработал новый тип материализма под названием диалектический материализм.

Диалектический материализм Карла Маркса и Фридриха Энгельса является самой популярной метафизической доктриной нашей эпохи. Сегодня это официальная философия советской империи и всех школ марксизма за её пределами. Она доминирует в идеях многих людей, не считающих себя марксистами, и даже многих авторов и партий, считающих себя антимарксистами и антикоммунистами. Именно эту доктрину подразумевают большинство наших современников, когда обращается к материализму и детерминизму.