Читать онлайн «Запад — Восток». Страница 18

Монгольские войска (Внутренней Монголии) — армия японского ставленника князя Де Вана — состояли из 5 кавалерийских дивизий и 2 отдельных кавалерийских бригад. Западная провинция Суйюань имела свою армию, состоявшую из 4–6 пехотных дивизий, дислоцируемых в районе Суйюань, Калган.

Кроме того, в Маньчжурии и Корее из японских резервистов-переселенцев были сформированы вооруженные отряды, прошедшие военную подготовку. Общая численность этих отрядов доходила до 100 000 человек.

Но этого для укрепления обороны численности Квантунской армии было недостаточно. Тем более что 1 мая 1945 года Генеральный штаб Императорской армии издал приказ о том, чтобы все танки, оставленные в бронетанковой академии в Сыпингае, включить в состав сводной бригады и отправить на родину. Полностью это сделать не удалось, оставшаяся часть боевых машин была передана в 35-й танковый отряд и 9-ю танковую бригаду Квантунской армии. Вместе с 1-й танковой бригадой и отдельными танковыми ротами пехотных дивизий в Маньчжурии в августе 1945 года имелось всего около 290 танков. Не лучше дело обстояло и в авиации. К августу в авиационных частях на всей территории Маньчжурии (2-я авиационная армия) осталось 230 исправных боевых самолетов, 175 из них были устаревшими. Остальные 55 составляли современные истребители, бомбардировщики и самолеты-разведчики против почти 5000 советских самолетов. Кроме того, численность всех дивизий на бумаге и в реальности мало соответствовали. Позже начальник штаба 3-й армии оценил общую боевую эффективность всех соединений и частей Квантунской армии и приравнял её только к 8,5 дивизиям периода 1940–1943 годов. Общая огневая мощь уменьшилась наполовину или даже на 2/3. Минометы местного производства являлись единственным вооружением всех артиллерийских подразделений. На вооружении некоторых соединений находились только устаревшие образцы. Тяжелое вооружение и боеприпасы отсутствовали на пограничных передовых позициях, а пулеметные установки были выведены из строя. Так как в результате переброски продовольствия и артиллерийских орудий на другие ТВД истощились основные запасы 1941–1942 годов, возникла проблема острой нехватки топлива, снарядов и боеприпасов. Оставшиеся японские летчики называли бензин «таким же дорогим, как кровь». Наземные мины и противотанковые снаряды производились в кустарных условиях, часто с добавлением пороха из невостребованных крупнокалиберных снарядов. Если бы боевые действия продолжались 3 месяца, у Квантунской армии хватило бы боеприпасов только на обеспечение 13 дивизий без обеспечения других тактических единиц. Некоторые проходящие подготовку новобранцы никогда не вели огонь боевыми снарядами. Новые мероприятия по подготовке к ведению обороны не велись, так как их проведению препятствовала нехватка ресурсов, оборудования и квалифицированного личного состава. Ввиду некомплекта автотранспортных батальонов грузовых машин, рот тягачей, штабов снабжения и инженерных подразделений возможности тылового обеспечения были истощены.

В целях компенсации нехватки личного состава и боеприпасов документы и наставления Императорской армии требовали от каждого японского солдата уничтожить 10 военнослужащих противника или один его танк, применяя методы, основанные на тактике «токко» (особого нападения или самоубийства). Смертники были предназначены для уничтожения советских офицеров, генералов, танков и других боевых машин. Они действовали мелкими группами или в одиночку. Офицеров и генералов убивали холодным оружием «из-за угла». При атаке на боевые машины противника японские солдаты должны были использовать самодельные взрывные заряды или бутылки с горючей смесью, сделанные из подручных материалов (бутылок из-под пива или безалкогольных напитков). Данные методы применялись еще в 1939 году в районе Халхин-Гола.

Кроме традиционных противотанковых средств, таких как противотанковые 75-мм, 47-мм и 37-мм пушки, а также 20-мм противотанкового ружья Тип 97, в боях против советских войск японцы намеревались использовать «смертников». Камикадзе, как правило, привязывали на спину мину модели Тип 3, с которой и бросались под танк противника. Другие противотанковые средства также были близки к самоубийственным. Таким оружием прежде всего являлась мина, использующая кумулятивный эффект, насаженная нашест длиной 1,5 м. Солдат должен был подбежать к танку противника и «ткнуть» в броню «шилообразными» насадками, которые защищали сам корпус мины от повреждений. От нажима мины на шест происходил подрыв детонатора и из воронкообразной мины извергалась струя огня, которая в свою очередь прожигала броню танка. Вероятность остаться живым при выполнении этого головоломного трюка была, естественно, невелика. Подорвать бронесредство противника также можно было кумулятивными гранатами Тип 3 (версии «Ку», «Отсу» и «Хей») или миной-гранатой Тип 99 при точном броске. В отсутствие этих боеприпасов использовались ручные гранаты Тип 97 и Тип 99. Изредка для подрыва танков использовали специально натренированных собак, число которых было невелико.

Личный состав «превращался» в человеческую бомбу и, закрепляя к одежде полдюжины самодельных гранат, подрывал себя на броне танка противника. Некоторые японские летчики собирались пикировать на старых учебных самолетах, начиненных взрывчаткой, прямо на броневые машины противника. Однако пламенные призывы к самопожертвованию не могли отменить общие склонности к цинизму и скептицизму в отношении исхода войны. Новобранцам не хватало веры в свое оружие, своих офицеров и самих себя. Они были не похожи на ту Квантунскую армию, которая в 1931–1932 годах вторглась на территорию Маньчжурии, до последней капли крови вела боевые действия на реке Халхин-Гол или которая была готова захватить в 1941–1942 годах Сибирь и Дальний Восток. В кулуарных разговорах безразличные к жизни новобранцы называли себя «человеческими пулями», «подразделениями-жертвами» и «маньчжурскими сиротами».

Время истекало. Штаб Квантунской армии в Чанчуне уже потерял всякую возможность реализовать планы по остановке наступления советских войск в приграничной зоне и высказал предложение о том, чтобы вместо запланированных ранее мероприятий были разработаны планы ведения боевых действий по изнурению противника, а также инструкции по ведению партизанской войны. 30 мая 1945 года Генеральный штаб Императорской армии Японии официально одобрил новый оперативный план войны с СССР, построенный на долговременной обороне с использованием фортификационных укреплений.

Горно-лесистый характер Маньчжурского плацдарма и обилие водных преград создавали японскому командованию благоприятные условия для сооружения мощной системы обороны вдоль границ СССР. К началу военных действий противник имел в приграничной полосе 17 укрепленных районов, из них 8 — против советского Приморья общей протяженностью по фронту 822 км (4500 долговременных огневых сооружений). Районы были оборудованы по последнему слову фортификационной науки и техники. Например, протяженность подземных галерей Сахалянского и Цикейского укрепленных районов, расположенных на берегу Амура, равнялась соответственно 1500 и 4280 м, а укрепления в нижнем течении Сунгари состояли примерно из 950 сооружений и 2170 м закрытых ходов сообщения. Каждый укрепленный район достигал 50–100 км по фронту и 50 м в глубину. Он состоял из трех-семи узлов сопротивления, включавших по три-шесть опорных пунктов. Узлы сопротивления и опорные пункты оборудовались, как правило, на господствующих высотах, а их фланги примыкали к труднодоступной горно-лесистой или лесисто-болотистой местности.

Во всех укрепленных районах были построены долговременные огневые сооружения с артиллерийскими и пулеметными огневыми точками, бронеколпаками, противотанковыми рвами, окопами и проволочными заграждениями. Помещения для личного состава, хранения боеприпасов и продовольствия, электростанции и линии электропередачи, системы водоснабжения и вентиляции находились глубоко под землей. Развитая сеть подземных ходов соединяла все оборонительные сооружения в единый комплекс.

Линия пограничных укреплений (первый оборонительный рубеж) выполняла функции полосы прикрытия, которая состояла из трех позиций: первая, глубиной 3–10 км, включала передовые узлы сопротивления и опорные пункты, вторая (3–5 км) — основные узлы сопротивления, и третья (2–4 км) находилась в 10–20 км от второй позиции.

После линии пограничных укреплений следовали второй и третий оборонительные рубежи, состоявшие преимущественно из сооружений полевого типа. На втором рубеже находились основные силы фронта, а на третьем — фронтовые резервы.

Полоса прикрытия, на которой размещалась примерно треть войск, должна была обеспечить ведение сдерживающих боев и срыв наступления советских войск. Находившиеся в глубине основные силы Квантунской группировки предназначались для контрнаступления.