Читать онлайн «Ринг за колючей проволокой». Страница 42

Мы пели несколько часов подряд. В этот дождливый вечер все триста русских были расстреляны.

Когда нас распустили и мы шли к своим блокам, крытые черные машины двигались к крематорию. Они везли трупы,

18 сентября. Меня отправили на работу в штрафную команду чистить отстойники нечистот. Рядом со мной трудился политзаключенный голландец номер 3416. Разговаривать между собой мы не имели права. Унтершарфюрер Домбек не отходил от нас ни на один шаг.

Одна из решеток канализационной трубы оказалась чем-то забитой. Домбек велел расчистить. Мы взяли лопаты и спустились.

Решетка оказалась забитой человеческими костями. Мы сразу догадались, что это кости тех, расстрелянных позавчера вечером. Видимо, при кремации кости окончательно не сгорели. На черепных коробках отчетливо краснели кровеносные сосуды.

Мы расчистили решетку и спросили Домбека:

— Куда деть кости?

Изверг усмехнулся и приказал разбросать кости русских по огороду и перекопать его.

Когда Домбек ушел на обед, мы с голландцем вырыли у здания хлорной станции яму и погребли девять полных тачек.

Октябрь 1941 года. Началось массовое поступление русских военнопленных. Они гибнут тысячами.

«Хитрый домик» и крематорий работают теперь на полную нагрузку.

Декабрь 1941 года. Вдруг вспомнили о нас. Меня переводят на работу в Гигиенический институт, который спешно создается в Бухенвальде. С радостью иду. Как я истосковался по любимой работе!

Начальник института, майор СС Адольф Говен, культурен, вежлив и, кажется, не похож на других, носящих кости черепа в петлице.

Вот подробности возникновения института.

По приказу Гиммлера в Берлине состоялось закрытое заседание специальной комиссии из представителей Верховного командования вооруженными силами Германии, Медико-санитарного управления. Верховного суда СС и личного посланца Гиммлера. На заседании обсуждался вопрос о борьбе с эпидемией тифа, вспыхнувшей в войсках Восточного фронта. На заседании постановили создать в Бухенвальде Гигиенический институт, подведомственный войскам СС, для развертывания исследований тифозной инъекции и производства лечебной эффективной сыворотки для немецких солдат, больных сыпным тифом.

Для института отвели три блока — сорок шестой, пятидесятый и шестьдесят первый. В сорок шестом разместилось клинико-санитарное отделение. Для института не жалеют средств, он оснащается последним усовершенствованным оборудованием и с большой роскошью. Только один сорок шестой блок имеет отличный диагностический центр, прекрасную лабораторию и помещение для приготовления сыворотки.

Сегодня узнал о чудовищном преступлении: вместо подопытных животных — морских свинок и кроликов, — в Гигиеническом институте используют людей!

Это страшно…

Все подопытные делятся на две категории. Первая категория — это добровольцы. В Гигиеническом институте культурно обращаются, хорошо кормят, не заставляют работать. Многие узники идут сюда с надеждой сносно пожить последние недели своей жизни.

Вторая категория — это те, кого назначают, это люди, обреченные на ежедневные пытки и уничтожение.

На практике особой разницы между этими категориями я не замечаю, ибо обоих постигает один конец. Тайна института не должна выйти за стены блока.

Институт Вейгл из Кракова прислал вакцины. Их нужно испытать на людях и улучшить.

Ввиду того, что микроб тифа невозможно сохранять в стеклянной трубке, для хранения служат подопытные люди, каждый из них является живым рассадником микроба тифа.

Для определения эффективности вакцины берут сто узников — «кроликов» — и восьмидесяти из них делают предохранительные прививки. Через пятнадцать дней, после последнего ввода вакцины, им вводят в вену пять кубических сантиметров вирулентной крови больного тифом. Параллельно такое же количество зараженной крови получают и те двадцать подопытных, которым предохранительная прививка не делалась и которые исполняли роль так называемых свидетелей.

По истечении сорока пяти дней свидетели умирали, ибо человек, получивший такую дозу зараженной крови, как правило, не выживает. Чтобы вызвать смерть, достаточно одной десятой кубического сантиметра зараженной крови.

Если вакцина действовала, то через два-три месяца некоторые из восьмидесяти оставались в живых. В таком случае их ликвидировали внутрисердечным фенольным уколом.

Проводится опытное испытание лекарства Б-1034, которое должно применяться при больших нагноениях.

Безрезультатно.

Из Берлина поступило срочное задание: найти способ лечения ожогов, вызванных фосфоритными бомбами, которые сбрасывали американцы. Фирма «Монтгауз-Дрезден» прислала свой препарат от ожогов.

Выбрали пятьдесят русских, здоровых. Обожгли им спины фосфором и термитом. Лечебные средства фирмы «Монтгауз-Дрезден» оказались малоэффективными. На оставшихся в живых изучали, как быстро заживают раны.

Все выжившие были ликвидированы.

Из Малого лагеря привезли четыреста узников и взяли у них много крови. Большинство из них умерли или ослепли.

Проводятся и другие секретные опыты, но о них мне ничего неизвестно.

«Хитрый домик» работает с полной нагрузкой. Каждая минута — один труп…

Печь не успевает сжигать тела умерщвленных, и остывшие трупы, словно бревна, складывают штабелями во дворе крематория. Бешеными темпами приводится в исполнение людоедский четырехлетний план «обезлюживания» Европы.

Что такое «хитрый домик»?

Внешне «хитрый домик» напоминает пункт по медицинскому осмотру прибывших. Все, как положено в подобных заведениях: в большом зале чистота, порядок. На стенах медицинские плакаты и фотографии. Узников встречают люди в белых халатах — «медицинская комиссия». Только может быть слишком громко играют динамики. Вновь прибывшим предлагается раздеться. В следующей комнате эсэсовские палачи, одетые в белые халаты, щупают живот, заглядывают в рот, справляются о состоянии здоровья. Ответы записывают в отдельные карточки. Это успокаивает. Бдительность жертвы притуплена. После взвешивания подводят к стене к прибору для измерения роста. «Медик» направляет голову, опускает планку. В подвижную часть ростомера вмонтирован пистолет. Эсэсовцу остается только нажать на спусковой крючок…