Читать онлайн «Черкесские мамлюки». Страница 33

Что касается внешних атрибутов рыцарства, то такие авторитетные исследователи как Учок Бахрие, Филипп Хитти и Босворт считают, что зарождение геральдики, например, восходит к эпохе ранних мамлюков. Между тем известно, что косожский князь Редедя (начало XI в.) имел свой герб. По данным петербургского историка М. Медведева он представлял собой алый грифон на белом поле [21].

Говоря о рыцарстве мамлюков, нельзя не упомянуть об обычае вызова на поединок, который издавна бытовал в черкесской среде на Кавказе. Вблизи стен средневекового Каира мамлюки устроили специальное поле для турниров и дуэлей, и там они решали свои споры один на один, либо равными партиями.

Едва ли не каждый автор, писавший о мамлюках, упоминает красные плащи (накидки) и малые чалмы, как характерные детали чекесского костюма периода Бурджи. В хронике Макризи говорится о двух разновидностях черкесского головного убора. Первая представляла собой маленькую шапочку, по форме напоминающую тюбетейку. Такая шапка была очень широко распространена на Северо — Западном Кавказе в XIV–XV вв. «Остатки ее найдены, — пишет Т. Д. Равдоникас, — в погребениях этого времени на Черноморском побережье Кавказа, в Кабарде, Пятигорске, Белореченских курганах». Вторая разновидность черкесского головного убора представляла собой высокую шапку с острым верхом и называлась калансувой. По мнению Равдоникас, калансува была характерна для адыгов XV века. «Во время Захира Баркука, — сообщает Макризи, — стали шапки большими, с кривыми краями, и назывались эти шапки черкесскими; их носят и сейчас». Можно с достаточной долей уверенности утверждать, что черкесы в Египте, как и на Кавказе, стали законодателями моды.

Неотъемлемой частью внешнего облика черкесских мамлюков была борода, а обритие ее считалось наиболее тяжким оскорблением. После поражения 1517 года и запрещения Селимом элегантной черкесской формы, единственное, что оставалось им, так это их бороды. Этим черкесы отличались от наводнивших страну турок, которые тщательно брили подбородки. Волосы на голове черкесские мамлюки брили, но оставляли ли они чуб, как это делали их кавказские собратья, неизвестно. Ибн Ийаз приводит любопытный эпизод, объясняющий отношение черкесов к ношению бороды: когда посланец Кансав Гура эмир Мугуль — бей прибыл в лагерь османов, на него напали, избили, предварительно забрав оружие; посол стерпел эти оскорбления, но, услышав, как Селим приказал своим людям отрезать ему бороду, заявил, что убьет того, кто подойдет к нему, а затем покончит с собой — это не входило в планы османского султана и он оставил Мугуль — бею его бороду.

Исходя из собственных вековых представлений о воинской доблести и способах побеждать, черкесы все внимание при военном обучении молодежи сконцентрировали на индивидуальной подготовке каждого воина.

Мардж — Дабикская катастрофа их ничему не научила [22]. Они презрительно относились к артиллерии и считали невозможным для истинных воинов ислама прятаться за пушками. Боевое искусство мамлюков находилось на недосягаемой для их противников высоте. В 1503 году Кансав Гур построил великолепный ипподром, который стал одним из главных центров в жизни мамлюкской общины. Мамлюки тренировались на нем с утра до вечера с неистощимым энтузиазмом. Кансав Гур не упускал ни одного случая продемонстрировать миру военную мощь черкесов. За время его правления Каир посетило наибольшее число посольств из Западной Европы и мусульманских стран. Боевое искусство мамлюкских рыцарей неизменно производило огромное впечатление на иностранцев.

Специальное исследование Д. Айалона «Заметки по упражнениям и играм фурусиййа в мамлюкском султанате» посвящено физической культуре мамлюков. Оно показывает, какое важное место занимала физическая культура в повседневной жизни мамлюкской общины. Лучшие спортсмены были окружены всеобщим уважением, они привлекались к обучению молодых воинов, у них не гнушались брать уроки султаны и высшие эмиры. Высокий уровень боевого мастерства зачастую открывал путь к быстрой карьере. Имена лучших наездников, фехтовальщиков, лучников и борцов можно встретить на страницах мамлюкских хроник. Мамлюкские султаны строили и перестраивали прекрасно оснащенные ипподромы. Скачки были единственной сферой, где арабы могли составить конкуренцию мамлюкам и потому публичные конные состязания собирали массу народа.

Черкесский султан Муаед Шайх Кармоко, обладавший недюжинной силой, слыл за превосходного мастера «фурусиййа»: его излюбленным оружием было копье. В правление сына Баркука Фараджа наиболее известным мастером во владении копьем был главный конюший эмир Судун Таз, казненный в 1403 году. Самым выдающимся мастером борьбы за весь период мамлюкского султаната был Джаркас ал — Касими (Черкес Касым). Рангом пониже были его ученики и соплеменники Барсбай ал — Музари и Джаним ал — Бахлаван. Вольней пишет, что современные ему мамлюки всю свою жизнь проводят в военных тренировках: «Всякий день по утру выезжают они в великом числе на долины, лежащие пред Каиром, и там упражняются». Наполеон Бонапарт был восхищен мужественными обычаями мамлюков, он посвятил им немало страниц своих мемуаров. А следующее его признание заслуживает полного доверия: «Один мамлюк был сильнее одного француза, он был лучше натренирован и вооружен».

Черкесская конница заслужила славу наилучшей в мире. И. Ф. Бларамберг, например, свидетельствует, что черкесы, подобно древним парфянам, стремятся заманить противника в ловушку, а черкес, обращенный в бегство, это еще не побежденный воин. Кавалерия черкесов, по мнению Бларамберга, превосходит любую кавалерию в мире. Семен Эсадзе, описывая торжественную встречу цесаревича Александра кабардинцами, писал: «В памяти Цесаревича еще были свежи те подвиги, которыми ознаменовала себя черкесская конница в Венгерскую кампанию 1849 г., и он с любопытством наблюдал теперь этих всадников, бешено мчавшихся по их родным полям, в самом сердце Кабардинской земли. Действительно, одетые в легкие, стальные кольчуги, сверкая дорогим оружием, на легких воздушных конях, кабардинцы представляли собой такое зрелище, какое не могла представить ни одна европейская конница». О достоинствах мамлюкской конницы, костяк которой составляли черкесы, уже было сказано выше. Приведем, тем не менее, еще два отрывка из хроники Ибн Зунбуля. Оба они относятся к битве при Риданиййе: «Эмир Шарук и остаток эмиров с их мамлюками сели верхом и бросились на своих врагов в яростной атаке с сердцами подобными железу; но враг был многочисленный, тогда как они были в малом числе. Однако, они были всадниками, которые знали искусство верховой езды, тогда как те (т. е. османы) были многочисленны и не знали этого искусства и полагались целиком на стрельбу из аркебузов. и пушек»; «От мамлюков осталась очень малочисленная группа, но каждый из них был равен тысяче, и если бы не огнестрельное оружие, которым обладали османы, они вырезали бы их до последнего солдата».

Период правления мамлюкских султанов — это время независимости Египта, его наивысшего расцвета. Мамлюки покровительствовали наукам и искусствам. Каир стал при них не только торговым, но и культурным центром всего мусульманского мира, где создавались великие памятники культуры. Лэн — Пуль Стэнли, автор «Истории Египта в средние века», назвал мамлюков «строителями куполов». На протяжении всего правления черкесских мамлюков в Каире, Дамаске и других городах султаната появлялись замечательные памятники. Джеймс Олдридж пишет: «До сих пор стоят почти все построенные ими великие памятники. Их очень много, но два памятника являются образцом их изощренного, декадентского и в то же время замечательного и чарующего вкуса в архитектуре». Английский писатель имеет в виду мечеть Муаед Шайха, «которую Гастон Вейт называл самой роскошной мечетью Каира», и мечеть Каитбая, построенную им в 1472 году. «Комплекс Кайтбея, — пишет С. И. Ходжаш, — по праву считается одним из лучших памятников исламской архитектуры не только в Каире, но и на всем Арабском Востоке».

В османский период черкесы, в большинстве своем, были враждебно настроены в отношении Порты. Обстоятельство это косвенно отражено в письме Артин — паши Уильяму Мьюру, где он пишет, с некоторой долей удивления, что выходцы из мамлюкских фамилий стараются быть большими египтянами, чем сами последние. Характерна в этом плане фигура Махмуда Сами ал-Баруди (1838–1904). Он был, как пишет X. И. Кильберг, одним из лидеров египетских националистов. Его пламенный патриотизм отразился в прекрасных стихах:

Известный литературовед Абдурахман Аль — Рафи назвал Махмуда Сами «царем поэтов Египта». Его стихи в четырех томах несколько раз переиздавались [24].