Читать онлайн «Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века». Страница 37

Мои родные навсегда запомнили, как их перевозили в товарняках. Условия были ужасные, не хватало еды и воды, в вагонах была теснота, много больных, антисанитарные условия.

В первый год по прибытии в Сибирь жизнь была очень тяжелой, жили в полуземлянках. Моя прабабушка Она с детства приучена была работать на земле, посеяла капусту, урожай был хороший, многие местные удивлялись. Капусту продали, чтобы иметь деньги на хлеб. В семье вспоминали разные случаи, например, как однажды прабабушку поймали на колхозном поле, когда она собирала мелкую, мороженую, брошенную на поле картошку, чтобы накормить детей, ее хотели арестовать, но потом пожалели.

Потом жили в бараках вместе с многодетными семьями разных национальностей. Условия были тяжелые: в бараках всегда стоял холод, теплой одежды, обуви недоставало.

В Евдокимове была узкоколейка при лесопункте, на ней потом работали и Альбинас, и Она, и Стас. Позднее здесь же работала Дануте. Дорога протягивалась на расстояние порядка 40 километров. Паровоз топили дровами и в лесу никогда не оставляли спиленные сучки. Через несколько лет купили мазанку – маленький дом с маленьким огородом. Позже купили другой дом и достраивали его.

Наступил 1958 год. Президиум Верховного Совета Литовской ССР принял решение № 45 от 5 марта 1958 года. По этому документу семья прабабушки получила выписку, в которой указывается, что рассмотрено дело № 15649 «О выселении Римкене О. И. и семьи», которые были выселены по постановлению Особого совещания при МГБ СССР от 20 июля 1949 года в Тулунский район, Иркутской области. «Приняли решение, что Римкене Ону д. Игнаса (а ей уже было 44 года) и Римкус Альбинаса с. Ионаса 1937 года рождения со спецпоселения освободить без возврата имущества. Разрешить лицам, освобожденным со спецпоселения, настоящим решением проживать на территории Литовской ССР». Утверждено постановление 28 апреля 1958 года (председатель комиссии И. Прейкшас, и опять же подпись отсутствует).

Это решение позволяло им вернуться на родину. Однако ехать было не на что, дом в Литве был в то время уже разрушен, наоборот, в Сибирь приехала младшая дочь Дануте, старший сын Альбинас женился здесь, и семья решила остаться в Сибири.

Прабабушка Она, уйдя на пенсию, уехала в Усолье-Сибирское к дочери Дануте. Жила в городе, из квартиры выходила мало. Даже по дому она передвигалась с тростью.

Я помню, что у меня были игрушечные мечи и иногда мы с ней «сражались», я с мечами, она с тростью. Мне с ней было интересно. В доме, через несколько подъездов от нашего, жила старушка, часто приходившая к нам в гости; они подолгу разговаривали между собой. Возможно, та женщина была тоже из Литвы? Я был тогда маленький, вот бы мне сейчас их послушать.

Перед смертью Она решила уехать к старшему сыну Альбину в село Евдокимово. Там она жила в отдельной комнате, рядом с печью. Летом выходила пасти гусей.

Умерла Она 12 апреля 2003 г. в селе Евдокимове Тулунского района, в возрасте 86 лет.

Она получила компенсацию – деньги, на которые мечтала поставить памятник мужу. Но от поездки в Литву отказалась, побоялась, что не выдержит сердце. Могила мужа, моего прадеда, теперь затеряна. После освобождения со спецпоселения прошло еще тридцать лет, прежде чем мои родные были реабилитированы; еще через десять лет их права в Литовской Республике были восстановлены.

В выписке из архивной справки Управления внутренних дел Иркутской области от 31 декабря 2000 года говорится: «Римкене Она д. Игнаса… как член семьи участника националистической банды была выслана на спецпоселение в Иркутскую область, где находилась с 17 апреля 1949 года. Вместе с Римкене О.И. на спецпоселении в Иркутской области без постановки на учет находились ее несовершеннолетние сыновья: Альбинас с. Ионаса, Стасис, Витавтас. В 1953 году Римкус Альбинас с. Ионаса, по достижении 16-летнего возраста, был поставлен на персональный учет спецпоселения…»

Эта справка была выдана брату моей бабушки Витавтасу (сейчас его называют Виктором) по запросу для установления факта их пребывания на спецпоселении. Эта справка подтверждает сроки пребывания на спецпоселении, причины, по которым они были высланы, а также тот факт, что Римкене Иона 28 мая 1958 года была освобождена со спецпоселения, на основании решения комиссии Президиума Верховного Совета Литовской ССР от 5 марта 1958 года. Римкус Альбинас был освобожден со спецпоселения 20 мая 1958 года Указом Верховного Совета СССР от 28 марта 1958 года.

В 1988 году Она вместе с сыновьями была реабилитирована на основании указа Президиума Верховного Совета Литовской ССР от 21 октября 1988 года.

Из документа Отдела архивов МВД Литовской Республики от 8 января 2001 года я узнал, что гражданские права Римкус Ионы перед Литовской Республикой были восстановлены и в 1998 году указом от 12 марта Литовской Республики «О восстановлении прав лиц, репрессированных за сопротивление оккупационным режимам» она была признана невиновной. На основании этого закона «они (Римкене Она, Римкус Альбин, Римкус Стасис, Римкус Витавтас) являются невиновными перед Литовской Республикой и все их гражданские права восстанавливаются».

Ровно 65 лет назад, 18 июня 1941 года, в Иркутскую область стали прибывать эшелоны с депортированными литовцами, которых везли на спецпоселения в таежную сибирскую глушь…

Много, очень много из тех литовских людей: крестьян, учителей, священнослужителей – навеки остались лежать в холодной Сибири. Кто-то смог выжить, встал на ноги, обзавелся здесь семьей, некоторые – вернулись в Литву после смерти «вождя всех народов», многие – считают Сибирь своей родиной. Немногие дожившие до наших дней ссыльные, их дети и внуки, представители репрессированного литовского народа, могут воздать долг памяти своим предкам.

Может быть, мои дети уже не успеют увидеть свою прабабушку, которая родилась в Литве и прожила тяжелую жизнь, осталась в Сибири, не смогут услышать ее рассказ о своей жизни. Зато я могу оставить им в наследство свои исследования и бережно записанные воспоминания о прабабушке.

Мария Шардакова

Школа № 59, г. Челябинск,

научный руководитель М.С. Салмина

«Снова горе, снова слезы…»

К востоку от Уральских гор на берегу реки Миасс дымил трубами мощных, только что построенных заводов город Челябинск. В 1941 году он был крупным советским городом с населением 276 тысяч человек. В ходе индустриализации 1930-х годов город существенно изменил свой облик: из небольшого торгового городка он превратился в один из индустриальных центров СССР, в котором работали ГРЭС, тракторный, абразивный, цинковый, ферросплавный и другие заводы.

По этой причине ему суждено было стать одним из центров эвакуации во время Отечественной войны. По решению эвакуационной комиссии 1941 года городские предприятия уже в первые месяцы войны стали принимать оборудование и людей из западных регионов страны (Харьковского тракторного, Ленинградского Кировского и других заводов).

А теперь перенесемся в Ленинград. В воспоминаниях блокадников, собранных Д. Граниным и А. Адамовичем в «Блокадной книге», читаем: «У всех мечта: эвакуироваться. Уехать из Ленинграда. Куда угодно, только бы получить кусок настоящего хлеба. Эвакуация давно прекращена: нет пути, по которому можно увозить людей, – но люди сладко мечтают об этом, сидя в темноте своих морозных комнат, шагая пошатывающейся походкой по мертвым, заснеженным улицам города, стоя в очереди у пустых полок магазинов, на работе, в столовых».

Пианистка М.Н. Берх (после эвакуации осталась работать в Челябинске), пытаясь спасти подругу – молодую мать, в условиях голода помогала ей кормить малыша, обрывая со стен обои, соскребая с них засохший мучной клейстер и из этой массы готовя ребенку «болтушку». Сами они питались листьями фикуса, Матильда Наумовна потом всю жизнь не могла есть зеленый лук, ей казалось, что у него такой же «горестный вкус». Страх смерти и стремление выжить заставляли людей бросать обжитые места и ехать в неизвестность.

«На станцию дожидаться отправки…»

Какие категории граждан подлежали эвакуации из городов, находящихся под угрозой оккупации, в том числе из Ленинграда? Эвакуация прежде всего касалась предприятий, с которых снимали оборудование, а также инженерно-технических работников, служащих и рабочих этих предприятий. А уже со специалистами и рабочими выезжали члены их семей.

Эвакуация Кировского завода началась в конце июня 1941 года, то есть в первые дни войны, и продолжалась почти до конца 1943 года. Только на Челябинский тракторный завод было эвакуировано 7,5 тысячи ленинградцев, а массовая эвакуация населения Ленинграда началась с 23 июля 1941 года. Эвакуация по ледовой трассе и воздушным путем продолжалась вплоть до прорыва блокады.

Помимо производственных объектов на Урал эвакуировались и культурные ценности, хранящиеся в ленинградских музеях. В Свердловск в составе двух эшелонов было отправлено более миллиона произведений искусства. Продолжалась работа по упаковке третьего эшелона, когда вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады. В эвакуации сотрудники музеев несли дежурства в помещениях, где хранились экспонаты, не прекращали научной деятельности – делали доклады, писали статьи и читали лекции в госпиталях. Во время эвакуации не пропал ни один экспонат.