Читать онлайн «Сто великих операций спецслужб». Страница 23

В подготовке оперативного мероприятия участвовали 7 сотрудников нелегальной группы Серебрянского. Активная роль в операции отводилась самому Серебрянскому и его жене. Однако судьба распорядилась по-иному. Поскольку Зборовскому так и не удалось завлечь Седова и его жену в такое место, откуда их можно было бы легко похитить, приказа на реализацию этой операции не поступило.

8 февраля 1938 года у Седова случился приступ аппендицита. Он был помещен в небольшую частную парижскую клинику русских врачей-эмигрантов и в тот же вечер успешно прооперирован. Однако через несколько дней его состояние резко ухудшилось. Была сделана повторная операция, но 16 февраля 1938 года в возрасте 32 лет Лев Львович Седов скончался.

В третьем томе «Очерков истории российской внешней разведки», являющихся официальным изданием Службы внешней разведки Российской Федерации, по поводу смерти Седова говорится: «Многие историки и публицисты высказывали предположения, что в его смерти повинна “рука Москвы”. Мы посчитали необходимым обратиться к архивам, чтобы проверить, насколько обоснованна эта версия.

Резидентура НКВД, несомненно, проявляла интерес лично к Седову и его сподвижникам. Помимо разведчика-нелегала Б.М. Афанасьева “разработкой” окружения Седова занимался “Тюльпан”. Он стал ближайшим помощником сына Троцкого. В 1936–1937 годах была установлена техника подслушивания телефонов на квартирах Седова и его доверенного лица и любовницы Лилии Эстриной. Через завербованных почтовых служащих просматривалась текущая корреспонденция Седова и его окружения.

Разумеется, сам Седов был в центе внимания разведки. Его довольно беспорядочный образ жизни способствовал бы сравнительно легкому осуществлению покушения на него, если бы такая цель была поставлена. Он не прочь был “широко гульнуть”, рискнуть в игре в рулетку, выезжая иногда в Монте-Карло. Сохранился живописный рассказ “Тюльпана” о том, как они однажды в 1937 году после вечеринки до глубокой ночи бродили по различным питейным заведениям, а затем Седов направился… в публичный дом.

Уже к концу 1937 года Седов часто чувствовал недомогание: побаливало сердце, мучила бессонница. На несколько приступов аппендицита он, видимо, не обратил внимания, и медицинская помощь опоздала. Смерть наступила после двух операций, проведенных одна за другой. По заключению врачей, причиной ее стали послеоперационные осложнения и низкая сопротивляемость организма. Один авторитетный врач, друг семейства Троцких, изучив медицинскую документацию, согласился с выводами коллег из парижской клиники. Однако жена Седова стала решительно возражать, утверждая, что эта смерть — “дело рук агентов ГПУ”. Она потребовала полицейского расследования, которое, тем не менее, доказательств преднамеренного убийства не нашло.

Как видно из архивных документов, советская разведка действительно не имела отношения к смерти Седова».

Многим нашим гражданам — людям старшего поколения со школьной скамьи хорошо известно стихотворение Владимира Маяковского, посвященное памяти советского дипкурьера Теодора Нетте, убитого 5 февраля 1926 года в экспрессе Москва — Рига. История «злодейского покушения» на двух советских граждан с дипломатическими паспортами в кармане не сходила тогда с первых полос газет. Однако мало кто знает, что это нападение было подготовлено и осуществлено британской разведкой СИС совместно с германскими и латвийскими спецслужбами, чтобы захватить советскую дипломатическую почту.

Теодор Нетте

Ранним утром, когда пассажиры экспресса Москва — Рига спокойно спали, к купе, где находились советские дипкурьеры, перевозившие дипломатическую почту в Латвию, подошли двое неизвестных в масках.

Стремительно приоткрыв дверь, запертую на цепочку, они в упор начали стрелять по людям, находившимся в купе. Один из них — дипкурьер Теодор Нетте — был сражен пулями убийц наповал, другой — Иоганн Махмасталь — тяжело ранен.

Превозмогая боль, Махмасталь разрядил свой пистолет в нападавших. Когда на выстрелы сбежалась сотрудники поездной бригады, их взору предстала жуткая картина: в лужах крови лежали трое убитых. Личность одного была установлена сразу же по дипломатическому паспорту. Личности нападавших — чуть позже.

Ими оказались сыновья управляющего одним из помещичьих имений близ Риги братья Габриловичи.

Англо-германская операция по захвату советской дипломатической почты окончилась полным провалом. Иоганн Махмасталь до конца сохранял дипломатические вализы. В Риге на вокзале, истекая кровью, он отказался от госпитализации, охраняя советскую диппочту. Прибывшему на вокзал представителю советского полпредства он почту не отдал, заявив, что будет охранять ее до тех пор, пока не явится кто-нибудь из советских дипломатов, кого он лично знает. Вскоре прибыл знакомый Иоганну генеральный консул, получил вализы, и только тогда Махмасталь допустил к себе врачей.

Следует подчеркнуть, что сами исполнители террористического акта братья Габриловичи не догадывались об операции западных спецслужб. Им, заядлым охотникам, ведущим светский образ жизни и крайне нуждавшимся в средствах, было сказано, что вализы «битком набиты деньгами». Как выяснилось позже, «за спиной» заговорщиков стояли сотрудник британской разведки Ллойд и сотрудник германской военно-морской разведки капитан-лейтенант Гаазе. Последний одновременно являлся одним из активных членов крайне правой немецкой организации «Консул», которая вела разведку против СССР с первых дней советской власти, а затем влилась в военную разведку абвер.

За несколько дней до описанных выше трагических событиях в экспрессе Москва — Рига в Центр из берлинской резидентуры поступила срочная телеграмма, касающаяся циркулирующих в немецкой столице слухов о якобы готовящемся на территории Германии нападении на дипкурьеров, отправляющихся в Москву. На Лубянке данная информация была воспринята очень серьезно. В столицы ряда европейских государств по линии внешней разведки ушли директивные указания «приостановить отправку дипломатической почты в Москву до особого распоряжения». Ну а «рвануло», как мы видим, совсем в другом месте.

Внешняя разведка вплотную занялась вопросами расследования преступления.

На экстренном оперативном совещании начальник Иностранного отдела Михаил Трилиссер поставил задачу через агентуру и доверительные связи за рубежом получить надежную информацию об организаторах террористической операции. Шли дни, недели, и заведенное в Центре оперативное дело под кодовым названием «Почта» постепенно превращалось в солидный том.

Первая информация поступила уже 7 февраля 1926 года. Берлинская резидентура сообщала: «При получении в Берлине первых сведений о нападении на советских дипкурьеров прослеживается связь морского отдела военного министерства с нападением». 9 февраля берлинская резидентура конкретизировала полученную ранее информацию: «Морской отдел знал о нападении заранее. Английское посольство помогло».

11 февраля из Берлина поступила новая информация: «Источник из военного министерства сообщает, что английский военный атташе в Риге Ллойд совместно с немецким морским офицером Гаазе три месяца готовили план нападения на русских дипкурьеров. Операция финансировалась Ллойдом».

В телеграмме берлинской резидентуры от 12 февраля констатировалось: «В министерстве внутренних дел уверены, что за нападением на советских курьеров стоят английские интересы. Уже продолжительное время в МВД имелась информация о том, что определенные круги рейхсвера и морского ведомства поддерживают связи с английскими представителями по этому вопросу».

Обширная информация по поводу нападения на советских дипломатических курьеров поступала также из резидентур в Прибалтике. Она косвенно подтверждала контакты братьев Габриловичей с иностранными спецслужбами.

Так, в сообщении из Каунаса говорилось: «По информации надежного источника в руководстве политической полиции Литвы, имеются убедительные данные о том, что нападение на советских дипкурьеров не носило уголовного характера, как это пытались представить следователи криминальной полиции Латвии. Братья Габриловичи, будучи заядлыми охотниками, постоянно проводили время в компании руководителей латвийской полиции, куда они и собирались поступить на службу. Среди охотников было также много иностранных граждан, с которыми братья имели тесные дружеские отношения».

Однако в потоке сообщений об организации покушения на советских дипкурьеров не было только одного — стопроцентного доказательства участия в заговоре английских и германских спецслужб, чего требовало руководство Иностранного отдела. И наконец оно было добыто.