Читать онлайн «Сто великих операций спецслужб». Страница 12

Политические события в Поднебесной крайне тревожили Москву. Политика советского руководства базировалась на стремлении сохранить Китай как единое государство и оказании помощи прогрессивным силам страны в урегулировании межнациональных отношений. Информация по данным вопросам являлась приоритетной в деятельности резидентур внешней разведки в Китае, которых к 1927 году насчитывалось семнадцать.

Одновременно советская внешняя разведка своими силами активно противодействовала настойчивым попыткам спецслужб ряда стран, в первую очередь Японии, создать на территории Китая ряд марионеточных государств наподобие Маньчжоу-Го.

В официальных материалах СВР по этому поводу, в частности, указывается: «Резидентуры не только обеспечивали Центр информацией о намерениях Японии в военной, политической и экономической областях, но и предпринимали конкретные действия по нейтрализации и срыву попыток Токио дезинтегрировать Китай, который к середине 1930-х годов оказался разделенным на несколько частей».

В то же время на территории Китая нашли убежище многочисленные белогвардейские банды. В стране активно действовали японские спецслужбы. Именно они должны были стать главными объектами агентурного проникновения советской разведки в Китае.

Шанхай являлся в то время китайской экономической столицей, крупнейшим промышленным и пролетарским центром страны. Одновременно он был также узлом межимпериалистических противоречий и базой иностранного господства в Китае. Город состоял из просторной и благоустроенной территории Международного сеттельмента и Французской концессии и тесного, скученного до предела китайского города. Среди иностранного населения Шанхая начала 1920-х годов самой большой и влиятельной была английская колония, затем шли французы, американцы, немцы. Замкнутой и тесно сплоченной колонией жили японцы. Такой Шанхай был крайне удобен для связей с внешним миром и для ведения там разведывательной работы.

Резидентом ИНО ОГПУ в этом городе был Яков Григорьевич Минскер. Его заместителем с 1925 года являлся Наум Эйтингон, прибывший в страну по паспорту на имя Леонида Александровича Наумова и занимавший по прикрытию должность вице-консула.

Работа резидентуры в Шанхае осуществлялась в сложных условиях. В марте 1927 года главный советский военный советник Михаил Бородин, следуя пожеланиям компартии Китая и указаниям Коминтерна, предпринял неудачную попытку сместить Чан Кайши с поста главнокомандующего китайской армии. Руководство КПК стало формировать отряды Красной гвардии в пролетарском Шанхае с целью организации вооруженного восстания, провозглашения революционного правительства и создания китайской Красной армии. В ответ Чан Кайши, как мы уже отмечали выше, предпринял наступление на Шанхай, который под ударами его войск пал 12 апреля 1927 года. Восстание китайских коммунистов было подавлено, 25 руководителей компартии Китая были казнены.

В конце апреля 1927 года по указанию Чан Кайши китайская полиция совершила налет на советское генеральное консульство в Пекине. В ночное время группа китайских солдат и полицейских при содействии местной охраны посольских кварталов и с ведома послов ведущих западных стран учинила погром в советском генеральном консульстве.

В результате было изъято большое количество документов, в том числе шифры, списки агентуры и материалы о поставках советского оружия компартии Китая, а также инструкции китайским коммунистам по оказанию помощи советским разведчикам в их работе.

Исключительные стойкость и мужество проявил в этой ситуации резидент ОГПУ в Пекине Исидор Мильграм. Благодаря его усилиям удалось освободить арестованных китайцами в жилом комплексе генерального консульства советских граждан и отправить их на Родину.

После событий в Пекине основные усилия советской разведки были перенесены в Харбин. В Маньчжурии, столицей которой был Харбин, постоянно проживало большое количество — до ста тысяч — выходцев из России. Здесь нашли убежище многочисленные белогвардейские банды, в том числе отряды атамана Семенова.

В то же время харбинская резидентура активно действовала не только по белогвардейской эмиграции. Весьма эффективной была ее работа против японских спецслужб, готовивших оккупацию Маньчжурии императорскими войсками. Сотрудникам резидентуры удалось также приобрести японские шифры.

В связи с тем, что харбинская резидентура получила свыше 20 японских шифров, в Харбин была направлена специальная оперативная группа дешифровальщиков, которая ежемесячно расшифровывала до 200 японских шифртелеграмм. Кроме того, сотрудникам резидентуры ОГПУ удалось получить доступ к дипломатическим вализам генконсульства Японии в Маньчжурии. Осуществляя перлюстрацию его почты, резидентура была в курсе планов Токио в отношении Китая и нашей страны, о чем своевременно информировала Центр.

В 1927 году харбинской резидентурой был завербован бывший офицер-каппелевец и полковник китайской армии, член террористической белогвардейской организации «Братство русской правды», который получил оперативный псевдоним «Браун». От него на постоянной основе поступала информация о положении в белогвардейских эмигрантских организациях, а также о попытках японцев сформировать при помощи атамана Семенова казачьи части, которые они намеревались использовать в будущей войне Японии против СССР.

В 1928 году резидентура получила особо секретную информацию о переговорах мукденского милитариста Чжан Сюэляна с японцами о создании в СевероВосточном Китае независимой Маньчжурской республики под протекторатом Японии, которая должна была включать в себя как саму Маньчжурию, так и Внутреннюю и Внешнюю Монголию.

Между тем активность резидентуры ОГПУ в Харбине не осталась незамеченной местными властями. 27 мая 1929 года китайской полицией был произведен налет на советское генеральное консульство.

Из-за провокаций китайских властей советское правительство 17 июля 1929 года заявило о разрыве дипломатических отношений с Китаем. В результате все «легальные» резидентуры ОГПУ в Китае временно прекратили свою работу. Разведка с территории Китая стала вестись с нелегальных позиций.

В конце 1920-х годов в харбинской резидентуре ОГПУ, руководимой в те годы опытным чекистом Федором Кариным, действовали такие в будущем ставшие знаменитыми разведчики как Василий Пудин, Сергей Шпигельглаз и Василий Зарубин. Они принимали самое активное участие в вербовке агентуры, которая в течение многих лет поставляла весьма ценную информацию и документальные материалы. Так, резидентуре удалось привлечь к сотрудничеству русского эмигранта Ивана Трофимовича Иванова-Перекреста. Он имел обширные связи среди японских военнослужащих, сотрудников жандармерии, китайцев, работавших в японских учреждениях. Как вспоминал впоследствии генерал-майор Василий Зарубин, являвшийся в то время заместителем резидента Карина, «Перекрест был агентом-групповодом и самостоятельно занимался вербовкой агентуры. Он добывал также весьма ценную информацию о деятельности японской военной миссии в Маньчжурии».

Генерал Гиити Танака и его меморандум

Через Перекреста Василию Пудину в 1927 году удалось добыть исключительно важный японский документ — «меморандум Танаки». Как подчеркивается в официальных документах СВР России, «получение “меморандума Танаки” явилось крупнейшим достижением в работе советской внешней разведки против милитаристских устремлений Японии в период 1920-х — начала 1930-х годов».

Пришедший к власти в 1927 году премьер-министр Японии генерал Танака являлся активным сторонником последовательной подготовки страны к войне с Советским Союзом. Его позиция по данному вопросу была сформулирована 25 июля того же года в меморандуме, представленном императору Японии и правительству страны.

В этом документе впервые открывались истинные планы Японии по завоеванию мира. Обозначались этапы осуществления этой задачи: сначала подчинение Маньчжурии и Монголии, затем Китая. После овладения ресурсами Китая Япония должна была перейти к завоеванию Индии, стран бассейна Тихого океана, Малой и Центральной Азии и, наконец, Европы. Одновременно в качестве «программы национального развития Японии» в меморандуме выдвигалась «необходимость вновь скрестить мечи с Россией».

Премьер-министр и министр иностранных дел Японии генерал Танака, в частности, писал: «Японо-советская война, принимая во внимание состояние вооруженных сил СССР и его отношения с иностранными государствами, должна быть проведена нами как можно скорее. Я считаю необходимым, чтобы императорское правительство повело политику с расчетом как можно скорее начать войну с СССР.